«Думаю, это апокалипсис», - говорит Джей Барушель (Jay Baruchel) в трейлере к новому фильму под названием «Это конец» («This is the end»). На что хочется ответить: «Ну и что?» Если фильм не о дороге в рай, тогда он о зомби, Зоде или морских чудовищах из недр океана. Если говорить о наиболее кассовых фильмах 1990-х годов, то лишь в немногих из них речь шла об астероидах и инопланетянах, угрожающих уничтожить Землю, однако в современных фильмах мы сталкиваемся с ними еженедельно. Мы похожи на близкого друга Баффи-истребительницы вампиров, который однажды пожаловался: «Внезапно я понял, что хочу узнать множественное число слова апокалипсис».
Христианские компании финансировали низкобюджетные апокалиптические фильмы, начиная с 1970-х годов, несмотря на то, что большинство из них не вызывало никакого интереса у среднестатистического зрителя. Однако с 1990-х годов фильмы о конце света стали постепенно проникать в мейнстрим, что, вероятнее всего, объясняется экономическим кризисом, культурной тревогой и приближением третьего тысячелетия, а также новыми правилами блокбастеров, написанными Роландом Эммерихом (Roland Emmerich), Майклом Беем (Michael Bay) и ужасом 11 сентября, согласно которым трагедий местного масштаба было уже недостаточно. Прежде в боевиках и фильмах-катастрофах речь шла о спасении жителей высотного дома, небольшого городка или пассажиров океанского лайнера, однако теперь угроза уничтожения обязательно должна носить общемировой характер. И если раньше конец света казался чем-то из ряда вон выходящим, то теперь этого больше нет. Теперь мы рискуем столкнуться с усталостью от апокалипсиса.
Любопытно то, что сюжет большинства сценариев апокалиптических фильмов не достигает своего логического завершения. Сегодня нам показывают массу апокалиптических фильмов, однако киноиндустрия гораздо комфортнее себя чувствует, когда речь идет о приближении катастрофы или о ее последствиях, чем тогда, когда речь идет непосредственно о полном исчезновении всего живого, в результате которого, как выясняется позже, многим все-таки удается выжить. Цивилизация в том виде, в котором мы ее знаем, рушится, однако после ее краха всегда остаются разношерстные представители человечества, на которых лежит ответственность за сохранение своего рода в таких фильмах как «Паника в нулевом году» («Panic in Year Zero!»), «Сумасшедший Макс 2» («Mad Max 2»), «Ночь кометы» («Night of the Comet»), «Мальчик с собакой» («A Boy and His Dog») и «Дорога» («The Road»), даже если мир стал похож на худшую версию Дикого Запада в стиле Кормака МакКарти (Cormac McCarthy). Все постапокалиптические фильмы по своей сути оптимистичны. Мы же до сих пор живы!
Фильмы, в которых погибают все, встречаются крайне редко. (Если вы не хотите наткнуться на спойлеры фильмов, вышедших на экраны более 14 лет назад, вам не стоит читать эту статью дальше.) По объективным причинам (полное исчезновение жизни на Земле вряд ли может вызвать положительные эмоции) такие фильмы чаще всего относятся к авторскому кино и низкобюджетным границам кинематографического спектра, хотя Андрею Тарковскому с его «Жертвоприношением» (1986) все-таки удалось выйти за пределы этих границ, а «Меланхолия» (2011) Ларса фон Триера (Lars Von Trier) стала прекрасным примером того, что уничтожение планеты – это, по большому счету, не такая уж и трагедия.
На протяжении всего фильма «Дорога в рай» («The Rapture», 1991), в котором Мими Роджерс (Mimi Rogers) сыграла наркоманку, обратившуюся в христианскую веру, вы предполагаете, что режиссер-сценарист Майкл Толкин (Michael Tolkin) говорит метафорами, однако в финале он действительно вводит в повествование Четырех всадников апокалипсиса. Подобным же образом в недооцененном фильме «Миля чудес» («Miracle Mile», 1989) Стива де Джарната (Steve De Jarnatt) неясность сохраняется практически до самого его конца, когда эта история неожиданно превращается из романтической комедии в картину всеобщего сумасшествия.
Фильмы о ядерном апокалипсисе редко бывают оптимистичными, если только это не откровенная сатира, как в случае с доктором Стрэнджлавом, закончившим жизнь среди грибовидных ядерных облаков под песни Веры Линн (Vera Lynn), или с дуэлью полицейского и якудзы в «Живым или мертвым» («Dead or Alive», 1999) Такаси Миикэ (Takashi Miike), которая внезапно начинает угрожать существованию жизни на Земле. Вы не возлагаете особых надежд на оставшихся в живых в конце внушающего ужас фильма ВВС «Нити» («Threads») или более размеренных, но при этом не менее ужасающих фильмов «Когда дует ветер» («When the Wind Blows») или «На пляже» («On the Beach»).
Тем не менее, существует ряд более спокойных и более личных описаний неминуемой всеобщей гибели. В «Последней ночи» («Last Night», 1998) Дона МакКеллара (Don McKellar) и «4:44 Последний день на Земле» («4:44 Last Day on Earth», 2011) Абеля Феррара (Abel Ferrara) основное внимание уделяется не концу света как таковому, а скорее тому, как люди решают использовать оставшееся в их распоряжении время, зачастую, что довольно удивительно, обращаясь к наркотикам и сексу. Кроме того, есть еще неспецифические, в некотором роде экологические и, вероятнее всего, метафорические катастрофы «Последней волны» («The Last Wave», 1977), «Пульса» («Kairo», 2001) и «Укрытия» («Take Shelter», 2011), оставляющие у зрителей довольно неприятное ощущение, которое можно назвать скорее замешательством, чем депрессией.
Я знаю только один высокобюджетный научно-фантастический фильм, в котором все было доведено до логического конца и наша планета погибла, однако авторы большинства так называемых апокалиптических фильмов предпочитают оставлять зрителям надежду на будущее. Кто же захочет сталкиваться в фильмах с подтверждением своей смертности? Разумеется, если только вы сознательно не решили посмотреть что-нибудь из Михаэля Ханеке (Michael Haneke), который в 2003 году представил нам свою версию апокалиптического сценария во «Времени волка» («Time of the Wolf»). Большинство из нас предпочитают слышать, как Идрис Эльба (Idris Elba) кричит в «Тихоокеанском рубеже» («Pacific Rim»): «Сегодня мы ОТМЕНЯЕМ апокалипсис!» Ура!
