Что я думаю теперь

В 2010 году Джинджер Горман взяла у гей-пары интервью о том, как они боролись за возможность стать родителями. Когда выяснилось, что они оказались педофилами, Горман очень переживала за мальчика и спрашивала себя, могла ли она что-то сделать тогда.

Дорогой Мальчик 1, ты стал цифрой. Поскольку история твоя кончилась судебным процессом, я не могу назвать твое имя. Но я его знаю. В голове своей я говорю его. Я помню твое лицо, очень четко. Я вижу твои ласковые сияющие глаза и твою улыбку. Я даже по-прежнему слышу твой голос – он умоляет меня пойти посмотреть цыплят. Если бы я знала тогда то, что я знаю сейчас, я бы сделала все, чтобы положить конец отвратительным преступлениям, которые совершались в отношении тебя. Я бы сделала все, чтобы положить конец твоим бедам. Но я не знала. Я не имела ни малейшего понятия. Прости меня.

В 2010 я брала интервью у двух геев о том, как они посредством услуг суррогатной матери пытались завести ребенка. Эти два человека оказались педофилами. Преступления, которые они совершили в отношении своего сына, настолько чудовищны, что понять их невозможно.

В июне того года я была глубоко беременной ведущей новостей на ABC Far North в Кэрнсе. Пока я ждала появления на свет своей маленькой девочки, что-то, что беспокоило меня уже давно, начало сверлить мне мозг.

Я думала о свободах, которые у меня есть: я могла выйти замуж, иметь ребенка и работать.

Конечно, случались в моей жизни и неприятности. Но я никогда не подвергалась дискриминации на регулярной основе. Со знакомыми мне геями обращаются не так, как со всеми остальными. Они не равны. И это не только мое мнение. 

Все говорит о том, что если ты гей, бисексуален или трансгендер, жизнь твоя может быть нелегка. У тебя вероятнее будут проблемы с физическим или душевным здоровьем. У тебя чаще других бывает депрессия, ты чаще других сталкиваешься с насилием, можешь оказаться бездомным или думать о самоубийстве.

Чем больше я вникала в проблему, тем сильнее ощущала необходимость осветить этот вопрос. Это показалось мне важной возможностью познакомиться с многообразием представителей нашего общества и услышать голоса тех, кого обычно не слушают. У нас на ABC не всегда это получается, но мы стараемся отразить сложное, меняющееся общество со множеством различных лиц.

Я написала открытое письмо ЛГБТ-сообществу крайнего севера штата Квинсленд (Австралия – прим. пер.) с просьбой обратиться ко мне со своими историями. Ответов было много, некоторые из них поистине шокировали.

Маис рассказывает, как на него жестоко напали из-за его гендерной принадлежности. Результат – трещина на черепе и сильные непрекращающиеся боли.

Триш (имя вымышленное) - молодая мать с тремя детьми и одной большой проблемой; она любит своего мужа и детей, но на самом деле Триш лесбиянка. Кажется, сделать тут ничего нельзя. Невозможно не проникнуться болью этой истории.

Из множества полученных мною электронных писем я выбрала девять разных историй. Одна из них была историей гей-пары: Марк Ньютон (Mark Newton) и Питер Чыонг (Peter Truong). В своем письме они рассказывали, как хотят стать родителями. Они писали о том, как, столкнувшись со множеством препятствий, сумели получить ребенка посредством услуг суррогатной матери в России. Так в июне 2010 года я и оказалась на пороге опрятного дома в Northern Beaches.

Работая репортером, развиваешь отточенный нюх на обман. Мы работаем в бешеном темпе с беспрерывными дедлайнами. Иногда нужно просто взять и выдать моментальное суждение. Мы делаем ресерч, но не можем себе позволить роскошь проверять каждую маму или каждого папу, с которыми разговариваем. Простейшие инстинкты очень важны.

Я могу честно вам сказать, что когда я познакомилась с Ньютоном, Чыонгом и Мальчиком 1, я не ощутила никакого подвоха.

Это был современный белоснежный дом. Деревья вокруг были пострижены, во дворе лежал блестящий детский велосипед.

Ньютон оказался высоким белым лысеющим мужчиной с голубыми глазами и сильным американским акцентом. Чыонг был австралийцем вьетнамского происхождения, гораздо ниже ростом. У него густые темные волосы, круглое лицо и широкая белозубая улыбка. Мужчины крепко пожали мне руку и пригласили в свой дом.

Дом внутри был так же безупречен, как и снаружи. Светлая и просторная гостиная. Игрушки Мальчика 1  были аккуратно сложены в углу, а деревянные буквы на стене складывались в его имя.

 Я села между Ньютоном и Чыонгом на диване, и они стали рассказывать, как изначально пытались завести ребенка, пользуясь услугами суррогатной матери в США. По словам пары, они много раз терпели неудачу, а затем цена стала непомерно высокой. Тогда они решили попробовать Россию - как более дешевую альтернативу.

Ньютон и Чыонг рассказали мне, что выбранная ими русская суррогатная мать после оплодотворения спермой Марка почти сразу же забеременела. Сейчас уже ясно, что это неправда. Власти США полагают, что мальчик был куплен у своей российской матери за 8 000 долларов и не является родственником по крови ни одному из мужчин.

Как и любой пятилетний ребенок, сначала Мальчик 1 стеснялся, но через какое-то время открылся. Он улыбался и болтал, звал меня посмотреть на цыплят. Этот момент все время проигрывается у меня в голове как эпизод из домашнего видео: мы вчетвером во дворе, цыплята бегают и громко пищат.

Мы болтаем о цыплятах. Чыонг и Мальчик 1 пытаются поймать парочку, им не удается. Чыонг спрашивает мальчика, кормил ли он сегодня цыплят. Мальчик говорит, что нет. Чыонг говорит ему, что сейчас они уже наверное очень голодные. Я спрашиваю Мальчика 1, есть ли имя у того цыпленка, которого ему удалось поймать. Мальчик 1 отвечает, что он не придумал пока имен, но что этого можно называть Скориком – вероятно, потому что его тяжело поймать. Ньютон соглашается, что цыпленок действительно быстр.

Оглядываясь назад, я думаю, что разговор был замечательно невинен, в силу своей заурядности. 

Я делаю несколько фотографий Мальчика 1, прижимающего к подбородку цыпленка. Он стоит между своими двумя отцами. Все трое улыбаются.

Тогда мне казалось, что фото очень славное; оно появилось на главной странице моего гендерного проекта на сайте ABC. Теперь с ним есть и мрачная ассоциация: СМИ всего мира многократно использовали эту фотографию, затемнив лицо Мальчика 1, чтобы сохранить его анонимность.

Есть еще кое-какое воспоминание из 2010, которое теперь я нахожу очевидно странным, но совершенно по иной причине. Ньютон и Чыонг пространно объяснили мне, что привезти Мальчика 1 в Австралию было непросто. Они сказали мне, что австралийские таможенники несколько часов допрашивали их в аэропорту.

Позднее полиция проверяла, подходящие ли условия создала пара для воспитания ребенка: кровать, одежда, бутылочки.

В этот момент интервью я спросила:

«Вы считаете, что они подозревали что-то нехорошее? Что могла иметь место педофилия?»

Ньютон ответил: «Совершенно точно, да. Уверен, что именно это они и подозревали».

Вспоминаю, что в тот момент и Ньютон, и Чыонг оба с улыбкой реагировали на нелепое предположение о том, что их можно в чем-то подобном заподозрить. Означали ли эти улыбки, что я была недопустимо близка к правде? Или это было просто бесстыдство? Я никогда этого не узнаю.

«Мы такая же семья, как и все остальные», - сказал Ньютон несколько мгновений спустя.

Когда в феврале 2012 газеты сообщили, что Ньютон и Чыонг арестованы, мне стало нехорошо. Инспекция почтового обслуживания США и полиция Квинсленда подозревали пару в том, что они являются членами международной сети педофилов.

Я представляла ангельское лицо Мальчика 1. Я надеялась, что это неправда, но понимала, что, вероятно, все так. Стали ли полицейские ведомства разных стран сотрудничать по такому делу, если бы у них не было серьезных доказательств?

И даже так, новость о том, что американский суд приговорил 42-летнего Ньютона к 40 годам тюрьмы после того, как он признал себя виновным в заговоре с целью сексуальной эксплуатации ребенка, Мальчика 1, а также в заговоре с целью получения детской порнографии, сбила меня с ног. Чыонг также признал себя виновным и был осужден за свои преступления годом позже.

Я очень переживаю за Мальчика 1. Эти твари совершали над ним сексуальные надругательства с его двухнедельного возраста. Об этом тяжело думать, тяжело представлять ежедневный ужас, который он переживал. После ареста «отцов» американские власти по понятным причинам очень осторожно высказываются по вопросу того, что именно происходило с мальчиком. После того, что с ним происходило, главное это оградить его. Нам просто сообщили, что сейчас Мальчик 1 «в безопасности».

Сообщается, что за несколько минут до объявления приговора Ньютон сказал: «Быть отцом для меня - честь и привилегия, которая подарила мне шесть лучших лет моей жизни».

Когда я читаю это, меня трясет от ярости. Лицо мое горит от бешенства. Слово «привилегия» засело в моем мозгу так, словно у него есть когти. Я моментально представила, что стою перед Ньютоном и Чыонгом и говорю им:

«Родительство – самая важная привилегия из всех существующих. Ваша единственная забота – любить этого ребенка и беречь его. Вместо этого вы систематически совершали сексуальные преступления в отношении своего ребенка с самого его младенчества. Это отвратительно и непростительно. Что станется с вашим ребенком после того, что вы сделали? Думали вы об этом?»

После вынесения приговора Ньютону я стала мишенью организованной интернет-травли со стороны людей, называющих себя консерваторами, в основном из США. Они рвут и мечут, разглагольствуют и угрожают.

В Австралии компания ABC получила жалобы на радиосюжет и материал на сайте, которые я делала в 2010 году. (Вы не найдете эту статью на сайте, потому что полиция попросила ее удалить с целью сохранить в тайне имя мальчика).

Сквозь ярость интернет-пользователей тяжело увидеть, за что конкретно эти люди злятся именно на меня. Но вот вам в пример это анонимное послание:

«Наши претензии к Джинджер – те же самые, что и претензии ко всей этой пропаганде гомосексуализма. Они призывают нас закрывать глаза на опасность этого непристойного образа жизни и делать вид, что это абсолютно нормально… Ребенок должен иметь мать и отца (лучше биологических)!»

Вот к этому и сводится, похоже, недовольство мной. К гомофобии.

Трагедия в том числе в том, что этот чудовищный случай педофилии связали с гомосексуальностью. Эта история – совсем не о гомосексуальности. Это история о преступниках, которые совершали надругательства над своим усыновленным ребенком.

Люди, совершающие преступления в отношении детей, бывают очень разные. Они могут быть геями, могут быть гетеросексуальны. Могут быть всем, что лежит посередине этих двух понятий. Единственная категория, к которой их можно отнести, это «зло».

Некоторые из полных ненависти твитов и постов в блогах ставили под вопрос мою журналистскую компетентность и обвиняли меня в пособничестве этим педофилам. Мой репортаж вышел в эфир в июле 2010 года. Полиция Новой Зеландии заинтересовалась Ньютоном и Чыонгом лишь в августе 2011 года. До этого ни один из них к ответственности не привлекался. Я не посещала педофильские форумы в интернете, и знать, что Ньютон и Чыонг – не любящие отцы, какими они себя представляли, никак не могла.

Когда во вторник 2 июля на телеканале ABC прошел репортаж об этой истории, я получила СМС от одного друга из Мельбурна: «Ничего себе, они выглядят абсолютно нормальными». И это самое неприятная правда в подобных историях: чудовищные преступления могут совершаться людьми, которые выглядят так же, как вы или я.

Лично я из всей этой истории выучила еще один урок. Если вернуться в июнь 2010 и столкнулась с такой же ситуацией, поступила ли бы я иначе?

Нет, не поступила бы. У радио ABC есть 60 радиостанций по всей стране, и каждый месяц мы берем тысячи интервью. Мы вынуждены верить людям на слово. Если бы мы этого не далали, наши радиосюжеты просто не выходили бы в эфир.

За десять лет работы на ABC со мной впервые случилось нечто подобное. Да, это ужасно. Да, я не могла спать ночами, думая о судьбе Мальчика 1. Но невзирая ни на что, я отказываюсь терять веру в человечество. Я предпочитаю верить, что плохие люди – редкость, а хорошие, честные люди – нет. Большинство из нас просто живут своей жизнью и стараются ее проживать хорошо, и – чаще, чем вы можете подумать! – могут поделиться важной историей.