«Какая страна нам нужна? - спросил в 1990-е годы бывший член парламента от Консервативной партии Джордж Уолден (George Walden), размышляя над вопросом королевской власти. – Копия древности?»
С момента рождения Джорджа Александра Луи (George Alexander Louis) и его дебюта перед камерами мировой прессы, который состоялся в тот день, когда его родители Уильям и Кейт покинули больницу святой Марии на западе Лондона, ответ 21 века на этот вопрос звучит следующим образом: мы хотим видеть Британию ретро-современной страной, большинство жителей которой принадлежит к среднему классу.
В истории королевской семьи было больше скандальных историй, чем в любой мыльной опере. Там были и сумасшествие, и отречение от престола, и прелюбодеяния – часто в них были замешаны члены семьи по имени Джордж – однако спустя два десятилетия после тяжелого для королевы года семье удалось оживиться, восстановиться и, по сути, переродиться благодаря бесспорной ординарности, теплоте и непринужденности герцога и герцогини Кембриджских.
Ирония - или удачный поворот судьбы для ревностных роялистов – состоит в том, что, пока средний класс терпит крах из-за снижающихся зарплат, растущих цен, низких процентных ставок, ограниченных возможностей для трудоустройства, ослабления фунта по отношению к евро, роста платы за обучение в частных школах и от мысли о том, что социальная мобильность сейчас означает возможность не только подняться, но и спуститься на две ступени ниже по социальной лестнице, у нас перед глазами появилась пара, которая может спокойно жить в фантазийном пузыре привилегий среднего класса.
Герцог и герцогиня Кембриджские уже имеют прочный иммунитет против финансовых потрясений, безработицы и любых других эпидемий. В жизни второго в списке наследников престола Англии пока нет убытков от содержания величественных дворцов, протоколов высокого уровня, счетов за отопление и лакеев. Вместо этого миллионы людей с интересом наблюдают за Уильямом и Кейт и думают, что на их месте вполне могли оказаться они сами, несмотря на то, что атрибуты комфортной жизни один за другим ускользают у них из рук.
Герцог и герцогиня Кембриджские, сами того не желая, являются представителями 1% общества, непринужденно облаченных в одежды среднего класса – но что останется от британской монархии, если лишить ее окружающих ее мифов? Личный люкс для родов младенца? Это стоит около 15 тысяч фунтов. Домом королевской пары скоро станет 20-комнатный дворец, реставрация которого стоила налогоплательщикам 1 миллион фунтов. Кроме того, есть еще Энмер-Холл, дом в георгианском стиле на территории поместья Сэндрингем, куда пара будет время от времени приезжать на выходные. И гостиница Old Boot Inn в городке Баклбери, Беркшир, где живут родители Кейт. Когда королевская пара заглянет туда, чтобы съесть кусочек пирога и выпить стакан пива, совсем как местные жители, для них уже будет готов высокий стул. «Мы легко можем превратить его в маленький трон», - улыбается хозяин гостиницы Джон Хэли (John Haley).
Это монархия со всеми удобствами. Многие из тех высокомерных молодых людей, которым слегка за 30, и они всего на несколько лет старше герцога и герцогини Кембриджских, которые, стиснув зубы, продолжают снимать жилье и делить его с кем-то, откладывая рождение детей и излучая перспективы, могут теперь порадоваться тому, что хотя бы кому-то из «нас» повезло больше, чем остальным.
Поведение, которое когда-то представители династии Виндзоров считали «вульгарным», теперь стало их пропуском в более безопасное будущее и способом избежать того, что шотландец и автор колонки Иен Белл (Ian Bell) назвал «скандинавской рассудительностью и стесненным положением».
Пока у наследника нет няни. У него есть отдельное детское крыло, но членство в Maggie & Rose, клубе для детей и их родителей, или место в детском саду Purple Dragon (4000 фунтов в год за первого ребенка и 10 тысяч фунтов за троих детей) вовсе не считаются чем-то недостойным герцога и герцогини Кембриджских.
В то время как многие уволенные с работы молодые мамочки, переводящие дух между разнообразными подработками в магазинах безделушек и кондитерских, которые рыдают, забирая своих сыновей из частных школ, чтобы перевести их в местную общеобразовательную школу, у Кейт будут все ресурсы (но не свобода), чтобы потакать своим прихотям на колоссальном и все еще растущем рынке детских товаров и услуг.
Вечно голодная пресса будет следить и оценивать каждую ее покупку, стремясь доказать всему миру, что он и она в душе являются одними из нас. Кашемировые шали, коляски Bugaboo и несколько вещичек Gap обязательно спровоцируют появление Клондайка материнства, подобного которому мы не видели с 1950-х годов, когда женщины, наконец, смогли заняться домом после окончания войны. «Мама! Можно мне взять его?» - гласила реклама детской присыпки компании Johnson's, подкрепленная изображением гигантского малыша, терроризирующего свою двухдюймовую маму.
Как бы сильно они ни старались – и, надо отдать им должное, они искренне стараются – Кейт и Уильям все равно продолжают жить в параллельной вселенной, осовремененной, но все же параллельной. Эта вселенная сохранила дух ретро, потому что это мир, в котором мужчина остается главой, основным добытчиком в семье и папой-дилетантом (невероятно! он поменял подгузник!), а женщина целиком и полностью отдает себя материнству. Возможно, то, что многие из нас не завидуют положению Кейт и Уильяма, отчасти характеризует наше здоровое современное общество.
