Десятилетие утраченной свободы

Под таким заголовком британский журнал Economist опубликовал свою редакционную статью, которая сразу привлекла к себе внимание самого широкого круга читателей. Собственно весь материал посвящен призыву к Соединенным Штатам  начать работать над тем, чтобы вновь обрести некоторые из самых фундаментальных ценностей страны.

Дело рядового Брэдли Мэннинга, осужденного военным судом за передачу секретных сведений сайту WikiLeaks, которому теперь грозит до 136 лет тюрьмы, выглядит как вершина того, на что способна американская одержимость безопасностью, пишет британский Economist и замечает, что  конечно, другого и не следовало ожидать от современного правосудия в США. После терактов 11 сентября 2001 года Джордж Буш «слишком сильно сместил баланс от свободы к безопасности». И все это осталось и при Бараке Обаме, признают британские аналитики.

Пока Мэннинг ждал вынесения своего приговора, пришло сообщение о том, что Эдвард Сноуден, бывший сотрудник Агентства  Национальной Безопасности США, получил в России временное убежище сроком на год. Именно от Сноудена  мировая общественность узнала о том, что Агентство Национальной Безопасности (NSA) годами  осуществляло несанкционированный сбор частных данных миллионов американцев и хранило эту информацию.  И делалось это в нарушение Патриотического Акта и Четвертой поправки Конституции США, констатирует Economist.  А  администрация Обамы пошла еще дальше - даже  взяла под контроль записи телефонных разговоров журналистов и начала преследование лиц, раскрывающих секретную информацию, прибегая к помощи сокрушительного «молота» правосудия.

Так в чем же был смысл изменения соотношения баланса между свободой и безопасностью после 11 сентября и почему американские ценности стали жертвами войны Буша с террором? Этим вопросом задаются сегодня многие в Европе.

Лишение свободы заключенных Гуантанамо на неопределенный срок без суда и следствия было отказом от надлежащей правовой процедуры. При этом переопределение самого понятия «пыток» (действий, которые применялись к  заключенным, как например, «имитация утопления» или другие не менее жестокие стрессовые ситуации), которому дали более привлекательное  определение «расширенный допрос», было всего лишь вопросом правовой казуистики. Деградация иракских узников из-за условий содержания в тюрьме Абу-Грейб в 2003 году, пытки и другие дикости были результатом этой одержимости. Обама пытки прекратил, но Гуантанамо остается в рабочем состоянии, а старая система наказаний, как отмечают в Лондоне, многократно укреплялась.

Конечно, американские разведывательные агентства не могут функционировать, если их сотрудники «сливают секреты». Когда «массовая утечка» информации стала технически осуществимой, сдерживающие факторы, видимо, необходимы. В то же время защита Мэнинга, основанная на том, что он действовал в интересах общества, понятна очень многим. Более того, британские  наблюдатели замечают, что  определенная часть британского общества даже ему симпатизирует.

В случае со Сноуденом спецслужбам пришлось все же разбираться со всем тем, что он разоблачил.  Когда  Сноуден  бежал, «силовики» поспешили  заявить, что хранилища данных АНБ были проверены Конгрессом и Судом Национальной Безопасности. Исполнительная власть якобы была привлечена к ответственности двумя другими ветвями власти. Вместе с тем это утверждение выглядит слабым как никогда, признает Economist, поскольку, как подчеркивают аналитики, на самом-то деле АНБ существует лишь под видимостью судебного и законодательного надзора.

Стержнем системы является секретный Суд, который занимается абсолютно всем: от толкования Государственных полномочий до рутинной выдачи ордеров. Но американцы не знают о его решениях, поэтому не могут их оспорить. В теории, если Конгресс оспаривает решения Суда или действия АНБ, он может внести изменения в закон. Однако до настоящего времени политики, которые находились в курсе секретных решений, не могли обсудить свои сомнения публично, а чиновники чувствовали себя в безопасности, видимо, лгав на слушаниях в Конгрессе. До тех пор, пока Суду нельзя будет открыто бросить вызов со стороны общественности, он рискует стать игрушкой в руках исполнительной власти, а, может быть, уже и стал.  Обозреватели  Economist  считают, что благодаря Сноудену эта «кафкианская»  система  теперь, наконец,  начала  проходить проверку.

 Британские аналитики считают, что применение  к  Мэннингу несоразмерно жестких мер весьма показательно и демонстративно.  Рядовой в течение девяти месяцев находился под арестом в одиночном заключении в чрезвычайно суровых  условиях, как язвительно отмечают в Лондоне, «вероятно для собственной безопасности». Сторона обвинения вменила ему нарушение драконовского Акта о шпионаже 1917 года, первоначально разработанного специально для того, чтобы наказывать предателей и шпионов, а не активных граждан, которые предают гласности известные им  факты нарушения Закона. Мэннинга обвинили в пособничестве врагу, преступлении, которое карается смертной казнью, на слабом основании того, что разглашенная им информация была опубликована в Интернете, где члены Аль-Каиды могли ее увидеть. Даже несмотря на то, что судья отвергла этот довод, молодого человека, который  действовал из лучших побуждений, могли посадить в тюрьму на сто лет.

Эксперты Economist уверены, что подобная суровость не только контрпродуктивна, но и далека от справедливости. Сторонники Сноудена связывают его бегство сначала к китайцам, а затем в Россию с демонстративно жестоким и несправедливым обращением с Мэннингом. В Лондоне же совершенно объективно и беспристрастно считают, что для самих же США будет полезнее и эффективнее, если у Сноудена будет возможность оправдать свои действия в Американском Суде.

Видимо, мало кто из американцев испытывает большую симпатию к Мэннингу или Сноудену. Однако, тем не менее, необходимо констатировать, что отношение к самому понятию  «секретность» меняется.

Впервые, начиная с 2004 года, когда  американская  исследовательская компания Pew начала проводить специальный соцопрос по проблемам безопасности в стране, сейчас число американских граждан, которые считают, что правительство должно повысить меры безопасности, гораздо меньше, чем тех американцев, кто считает, что руководство страны зашло слишком далеко в ограничении гражданских свобод, констатирует Economist. Джим Сенсенбренер (Jim Sensenbrennet), конгрессмен-Республиканец из штата Висконсин и один из авторов Патриотического Акта, заявил, что «сети» АНБ не являются тем, что имелось в виду в Акте. Поправка, ограничивающая сбор данных АНБ, была отклонена в Палате представителей 24 июля с перевесом лишь в семь голосов. Растущий хор голосов в Сенате хочет ужесточить надзор над Агентством. Даже Президент Обама в который раз возродил свое обещание закрыть тюрьму в Гуантанамо и начать раскрывать больше подробностей о программах АНБ.

В заключение следует добавить, что, наверное, главной озабоченностью западноевропейцев, о чем умалчивают, а в лучшем случае просто стараются эту деликатную и крайне чувствительную тему обходить и британские средства массовой информации, являются последствия в плане подрыва идейного единства Запада. Прежде всего, речь, безусловно, идет о Европе и Америке - их  идеологический союз был основан на приверженности к «общим ценностям», включая неприкосновенность частной жизни, доступ к информации, демократический контроль за силовыми структурами исполнительной власти. И это в дополнение к уже имеющимся разногласиям по широкому спектру вопросов, связанных с инструментами и методами антитеррора - Гуантанамо, «летающие тюрьмы», использование беспилотников. В условиях, когда многое из этого не удается «замести под ковер», возникает более фундаментальное противоречие между лояльностью Америке как лидеру Запада и своего рода конечному гаранту Западного образа жизни, и «чистотой»  ценностей Западной демократии.

Как показывает в том числе и суд над Мэннингом, проблема усугубляется сменой поколений. Молодежи, особенно в Европе, не очень понятен выбор между свободой и безопасностью времен холодной войны.

В своей основе вопрос сводится к тому, как относиться к подобным лицам и утечкам - как к необходимому элементу саморегулирования демократической системы или как к преступлению в системе координат «человек для Государства».

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции ИноСМИ.