Колониальные потуги империи: Велика Россия, а грезится о большей

В 1881 г. на российский престол взошел Александр ІІІ, названный историками миротворцем. Новый царь унаследовал государство, глубоко пораженное внутренней смутой, и первоочередной его задачей стало умиротворение страны после цареубийства. Но и этот самодержец — даже в условиях глубокого кризиса — не изменил имперской традиции «собирания земель». Правда, конфликты не были такими масштабными и не имели широкой огласки, как у его предшественников.

При малейших намеках на войну император дипломатически открещивался от таких инициатив.

Не отказался царь и от грез о заморской экспансии. Собственно, о российских экспериментах создания заморских колоний и пойдет речь. Спросите, какое нам дело до затей России, тем паче давнишних? Во-первых, у нас многовековая общая история. Во-вторых, чтобы помнить о вероломном характере соседа, достаточно вспомнить провокацию с косой Тузла. В-третьих, главные персонажи нашего рассказа, так или иначе, связаны с Украиной.

Берег Маклая

Автором одного из первых проектов создания российской колонии на Меланезийских островах был известный ученый, потомок запорожского казацкого сотника Степана Макухи Н.Миклуха-Маклай. Впервые путешественник обратился к российскому правительству с идеей колонизации Новой Гвинеи в 1875 г. Однако ученого не поддержали. Царь боялся внешнеполитических осложнений.

Провозглашение Великобританией и Германией в 1884 г. протектората над частью Новой Гвинеи побудило империю снова вернуться к этому вопросу. Для улаживания территориального конфликта ученого срочно прикомандировали к Океании. Но когда кайзер проигнорировал требования освободить аннексированные территории, российское правительство дипломатично ограничилось предупреждением о недопущении «попрания частных прав Миклухи-Маклая на земли, приобретенные предыдущими соглашениями с туземцами».

По возвращении путешественника в Россию идея покорения тихоокеанских островов получила неожиданно всенародную поддержку. С душевным подъемом Миклуха пишет главе морского ведомства великому князю Алексею Александровичу: «Предположенный мною план занятия островов в Тихом океане и образование на них русской колонии необходимо осуществить немедленно, т.к. при существующем в последнее время стремлении со стороны европейских держав, особенно Германии и Англии, к захвату различных островов Тихого океана на долю России в скором времени не останется ни одного более или менее удобного пункта. Соображая по карте Тихого океана, где бы, помимо Берега Маклая... захваченного два года тому назад Германиею, могла быть основана русская колония, я останавливаюсь на некоторых еще не занятых островах, которые с большими или меньшими выгодами могут служить предположенной цели».

Получив разрешение царя на создание тихоокеанской колонии, Миклуха готовится к заморскому путешествию: организовывает сбор пожертвований, читает лекции, публикует статьи. В июне 1886 г. в письме к редактору газеты «Киевлянинъ» ученый писал: «Получив из Киева значительное число заявлений от лиц, желающих поселиться на Берегу Маклая, прилагаю оттиск... который может... послужить ответом на многие вопросы желающих стать поселенцами русской колонии на Берегу Маклая в Новой Гвинее». Переселенцам Миклуха предлагает: бесплатный проезд, питание во время двухмесячного путешествия, землю на островах... «Но я отнюдь не беру на себя доставление... постоянной определенной работы, жилищ, специальной деятельности. Я не могу обещать... даже дарового проезда обратно в Россию. Но я озабочусь захватить с собой достаточное количество необходимых на месте проектируемой колонии припасов, жизненных продуктов и строительных материалов, причем все это будет продаваться колонистам по возможно низким ценам, во избежание разных эксплуататоров».

Относительно характера местного населения Миклуха отмечает, что туземцы в целом добродушные и гостеприимные. Правда, еще встречается людоедство, впрочем, папуасы «употребляют в пищу только тела убитых врагов, не желая, чтобы даром пропадали вкусные блюда, но с почтением относятся к трупам своих покойников». В колонии должен был действовать сухой закон «с воспрещением покупки, продажи и употребления спиртных напитков всех сортов». Несмотря на такие предостережения и ограничения, в экспедицию записалось свыше 2 тыс. человек, среди которых: 100 офицеров, инженеры, медики, купцы, ремесленники.

Для обсуждения вопроса колонизации тихоокеанских островов создали специальный комитет, на последнем заседании которого 9 декабря 1886 г. проект отклонили. Сейчас можно только догадываться о причинах такого решения. В официальном протоколе указывалось на отсутствие государственных интересов в регионе, чрезмерное финансовое бремя, отдаленность островов от империи, где нельзя гарантировать надлежащей защиты подданных. В 1888 г. Миклуха-Маклай умер. И хотя к вопросу создания в Тихом и Индийском океанах баз снабжения российского флота возвращались еще неоднократно, без главного вдохновителя колонизации экваториальных островов намерения так и остались неосуществленными, а поражение империи в Русско-японской войне и подавно поставило на них крест.

Атаман «вольных казаков»

Другая одиссея подтверждает тезис, что в России всегда хватало авантюристов и легковерных людей. Герой истории Николай Ашинов — малообразованный (окончил уездное училище и два класса Саратовской гимназии) старовер, родом из Царицынской губернии, инициатор и исполнитель идеи учреждения российской колонии на африканских берегах Аденского залива.

Его отец был крепостным пензенских помещиков. Благодаря природной сметке он стал управляющим имения, получил вольную, заработал денег и переехал в Царицын. Удачно выдав замуж старшую дочь, старик получил от зятя 900 десятин земли, которую со временем продал и переехал в Саратов.

Николай остался в Царицыне. Не имея собственного жилья, самовольно поселился на острове, принадлежавшем городской управе. Для охраны и поддержания своих прав на захваченной земле Ашинов нанял 20 дагестанских горцев. В 1889 г. в газете «Новости» городской голова Царицына И.Мельников вспоминал, что ашиновские абреки с оружием в руках, «не только не позволяли никому выйти на берег острова, но даже запретили лов рыбы в окрестных водах». А когда пристав попробовал восстановить городские права на землю, «Ашинов задал представителю городского управления такую острастку, что тот еле убрался восвояси».

Впервые публично об Ашинове заговорили в 1883 г. в газетах «Московские ведомости» и «Русь», где со слов Ашинова опубликовали ряд статей о казацких поселениях на Кавказе, в Персии и Малой Азии. Позже петербургское «Новое время» уже рассказывало о тайных кавказских «вольных станицах» с десятитысячным населением. Корреспондент утверждал, что казаки устраивают даже ярмарки, на которые съезжаются отовсюду «вольные люди».

При содействии редактора «Московских ведомостей» Михаила Каткова Ашинову удалось встретиться с главнокомандующим гражданской части на Кавказе А.Дондуковым-Корсаковым и получить разрешение на формирование групп переселенцев из крестьян Черниговской и Полтавской губерний. Обольщая доверчивых «малороссов» дармовыми 30 десятинами земли, шестью головами скота, 200 руб. займа, казацкими званиями и привилегиями, прохиндей сагитировал почти тысячу (!) крестьян.

В апреле 1884 г. Ашинов с тремя «есаулами» — Василием Аретинским и братьями Савелием и Ульяном Бойко приехал в Сухуми. А уже в июне первые 117 семей из Полтавской губернии ступили на черноморское побережье Кавказа. Не успели переселенцы развязать подорожные узлы, как Ашинов шлет телеграмму, что 7 июня 1884 г. состоялось торжественное учреждение у села Ольгинского казацкой слободы Николаевской: «Поднесли хлеб, соль и белую атаманскую папаху вашему покорнейшему слуге; выпили за матушку Россию и за белокаменную Москву, и пошел пир горой, стали песни казачьи распевать и плясать с попом на радости». Ашинов, ничтоже сумняшеся, провозглашает себя атаманом, а поселенцев — «вольными казаками».

Но колонистам было не до плясок. Не получив обещанного скота и денег, большинство крестьян, измученные непривычным климатом, вернулись на родину, а часть перебралась в Кубанскую область. Чтобы спасти остальных казаков от голода, администрация края вынуждена была выделить переселенцам 200 четвертин муки, 1700 руб. на приобретение скота и деньги на строительство дороги. Разумеется, получать помощь поручили атаману. Ашинов животных приобрел, однако продал их «вольным казакам» вдвое дороже. А средства на строительство дороги банально украл.

Не сложилось у Ашинова и с местной властью, распоряжения которой атаман откровенно игнорировал. Когда чиновники пригрозили уголовной ответственностью, Ашинов попросил поддержки у старых знакомых, в частности у И.Аксакова, переложившего на страницах «Нового времени» всю ответственность за мыканья переселенцев на сухумскую администрацию, «которая полностью состоит из поляков, немцев, эстонцев и разных инородцев» и препятствует воплощению в жизнь дел государственного значения. Отдадим должное чиновникам, которые, вопреки «давлению сверху», попросили все-таки у Ашинова финансовый отчет. Однако ничего не вышло, поскольку «атаман» исчез, бросив своих казаков на произвол судьбы.

Абиссинская авантюра

Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба «атамана», если бы не знакомство с Софией Ханенко — сестрой известного промышленника и коллекционера Богдана Ханенко. И хотя девушка была помолвлена с 60-летним купцом, Ашинов сумел так заморочить ей голову, что панночка первой предложила «атаману» руку и сердце. В результате удачной свадебной сделки Ашинов получил 100 тыс. руб. приданого и верную соратницу, принимавшую в дальнейшем самое активное участие во всех авантюрах мужа.

Первую экспедицию на африканское побережье Ашинов осуществил в 1886 г., по всей вероятности, на собственные средства. Вернулся в Одессу 4 июля того же года. Ашинов привез двух абиссинских детей — Марию и Авара, а также страуса и обезьян.

Едва ли не все газеты империи тиражировали рассказ «атамана» об африканской станице Москва, о благосклонности к россиянам местных вождей, сотнях «вольных казаков», служащих негусу Абиссинии Иоанну ІV и даже участвующих в стычках абиссинцев с итальянцами. Больше всех старались М.Катков в «Московских ведомостях» и публицист «Нового времени» А.Молчанов, убеждавшие в важности российской колонизации Африки.

Не удивительно, что и киевляне заинтересовались персоной Ашинова. Впервые публично «атаман» появился в Киеве в сентябре 1887 г. Его приезд совпал с празднованием 60-летия духовно-просветительской деятельности митрополита Платона. На юбилее Ашинов произнес речь от лица донских казаков Турции (!?). Об этом событии С.Ярон писал: «Внешность Ашинова была такова, что при мысли о встрече с ним на большой дороге, так и следовала картина разбойного нападения с целью грабежа». Со временем выяснилось, что Ашинов с негусом не встречался, никакой станицы Москва на то время еще не было, а «сотни вольных казаков» существовали лишь в буйном воображении афериста.

Высочайшее одобрение

Одним из первых официально поддержал идею создания российской колонии на выходе из атлантических морей в Индийский океан управляющий морским ведомством И.Шестаков, справедливо считавший, что, владея военной базой на побережье Джибути, российский флот брал под контроль все судоходство через Баб-эль-Мандебский пролив. Мнение адмирала сыграло решающую роль в принятии окончательного решения Александром ІІІ.

С другой стороны, Ашинов получил поддержку нижегородского губернатора Н.Баранова, мечтавшего стать наместником Российской Африки. Губернатор разработал и подал императору на рассмотрение поэтапную программу колонизации. На первом этапе планировалось найти на восточном побережье Африки бухту, не подвластную европейским государствам, и высадить там десант казаков. В случае международных осложнений российское правительство могло переложить всю ответственность на частную инициативу Ашинова. Затем Баранов должен был основать российско-африканскую торговую компанию, которой Ашинов передал бы права на земли колонии. Власть предоставляла бы компании судна и войска для защиты российских подданных. В благоприятное время царь провозгласил бы рескрипт об установлении на территории поселения российского протектората. Для прикрытия истинных намерений предполагалось через печать представить экспедицию как духовную миссию для поддержки в Абиссинии «черных братьев по вере» (тамошняя церковь имела определенное сходство обрядов с православной традицией).

24 марта 1888 г. из Одессы вышел пароход «Кострома» с тремя «вольными казаками» на борту: отставным унтер-офицером С.Самусеевым, контрагентом И.Зайцевым и бывшим канониром Литвиновым. Командовал кораблем капитан Ивановский, получивший тайную инструкцию отыскать удобную бухту для основания колонии. В Константинополе к экспедиции присоединился Ашинов со свитой из семи «конкистадоров», а в Порт-Саиде наняли еще 11 африканцев.

В апреле 1888 г. «вольные казаки» сошли на берег бухты Таджура, а «Кострома» взяла курс на Владивосток. Прошло не более двух недель, как Ашинов, поручив управлять колонией Самусееву, возвратился в Одессу. На питание колонистам оставили семь червонцев. «Казаки» продержались в «африканских пустынях» более четырех месяцев, после чего взбунтовались: африканцы, прихватив оружие, сбежали, а россияне вынуждены были прибегнуть к грабежу. Самусееву с неким Федоровским удалось добраться до российской миссии в Константинополе, а оттуда — в Одессу, где они обратились в суд с иском о взыскании с Ашинова 300 руб. за африканские мытарства. Дело осталось незавершенным из-за отсутствия ответчика.

Тем временем подготовка к масштабной колонизации Таджуры продолжалась. В Одессу доставили стрелковое оружие, четыре пушки и 9600 пудов патронов. С Афона вызвали монаха Паисия (по другим данным, из Константинополя, где он служил настоятелем российского Пантелеимоновского двора), поспешно рукоположив его в архимандриты.

Второе «пришествие» Ашинова в Киев

В июне 1888 г. Ашинов вновь приехал в Киев на празднование 900-летия Крещения Руси. Его сопровождали о. Паисий с братьями, два «абиссинских» монаха (поговаривали, что это кочегар Спановой и беглый поп-расстрига) и чернобровая молодка. На приеме в духовной академии Ашинов отрекомендовал ее митрополиту Платону, обер- прокурору К.Победоносцеву и управляющему канцелярии Синода В.Саблеру как племянницу абиссинского негуса по имени Оганесс. Присутствующий при этом депутат от Одесского славянского общества Кривцов лично заявил, что смуглянка «вовсе не племянница негуса, а девица Аришка, находящаяся в услужении у Ашинова в Константинополе... и если он не выступает официально с уликами против Ашинова, то потому только, что не желает омрачать празднования великого события» (С.Ярон. Киев в 80-х годах: воспоминания старожила. К., 1910).

В доме редактора «Киевского слова» Афиногена Антоновича (Владимирская, 43) создали экспедиционный штаб. Здесь собирался киевский «бомонд»: университетские преподаватели, известные врачи, сановники, уважаемые купцы и банкиры. Слушали рассказы атамана «вольных казаков», разрабатывали планы «присоединения Африки к империи».

Не тратил время и о. Паисий. Он уже получил от Синода образа, хоругви, облачение, другие вещи для нужд будущей африканской церкви во имя Иоанна Предтечи и Крестителя. Не хватало денег. В середине сентября 1888 г. архимандрит обратился через газеты с трогательным призывом к киевлянам, заканчивавшимся словами: «Время не терпит, и все истинные православные люди несомненно поторопятся принести свою посильную лепту на это святое дело». Сколько собрал о. Паисий, неизвестно, газеты об этом не сообщали. А уже 26 сентября архимандрит поспешно выехал в Одессу.

Станица Москва, или Слово о полку Африканском

10 декабря 1888 г. крейсер «Корнилов» с 146 «миссионерами» отправился из Одессы в Александрию, где путешественники пересели на корабль «Лазарев». В Порт-Саиде Ашинов нанял австрийский пароход Amphitrite, доставивший экспедицию в ночь на 13 января 1889 г. к побережью бухты Таджура, между французским портом Обок и английским поселением Сайла. Эта территория находилась под протекторатом Франции. «Миссионеров» встречали четыре «казака», которых атаман оставил после первого путешествия. Французский корабль Météor и итальянская канонерка Barbarigo, охранявшие береговую линию, остались мирными наблюдателями российского десанта.

Лондонская газета Standard писала: «Десант вызвал определенную сенсацию. Официально речь идет о духовной миссии. Во главе ее — архимандрит, но на самом деле руководит генерал Ашинов... Миссия состоит из епископа, 10 священников, 20 офицеров и значительного количества мнимых ремесленников, имеющих военную подготовку». Корреспондент утверждал, что на берегу монахи сняли рясы и одели военную форму, а генерал Ашинов приказал стрелять по кораблю Barbarigo, если тот близко подойдет к берегу. «Ашинов намеревается проникнуть в Абиссинию через территорию султана Аусси, который... разрешил проход экспедиции, вняв заверению Ашинова, что воевать с итальянцами он не будет». Итальянская Riforma, со слов Ашинова, писала, что через несколько недель в Африку прибудет еще одна российская партия в составе 300 казаков.

Впрочем, «миссионеры» в Абиссинию не спешили, а заняли заброшенный форт Сагалло, принадлежавший Франции, подняли российский флаг и объявили все зе
мли — вдоль моря на сто верст и в глубину континента на пятьдесят — российскими.
Колониальная администрация с удивлением наблюдала, как непрошеные гости сооружали казармы и храм, сажали виноградники и фруктовый сад. На обращение власти признать право Франции на территории, захваченные экспедицией, Ашинов заявил, что Сагалло является частной собственностью, которую он приобрел у местных вождей.

Фиаско ашиновской аферы

Вызывающее поведение «миссионеров» заставило французов действовать решительнее. 5 февраля 1889 г. из Обока в Сагалло была отправлена эскадра в составе крейсера Primauguet, канонерки Météor и корабля обеспечения Penguin. Ашинову предложили снять российский флаг, сдать митральезы и излишек стрелкового оружия. Не получив от колонистов ответа, командир эскадры адмирал Ольри приказал открыть огонь из корабельных пушек. Над фортом подняли белый флаг.

Позже в интервью французской газете Clairon Ашинов рассказывал, что по станице Москва выпустили 11 снарядов. Погибло четверо детей, две женщины и мужчина, 20 человек были ранены (по данным Times, погибло пятеро и четверо ранены; еще одну миссионерку убили туземцы уже после бомбардировки). 19 февраля 1889 г. горе-миссионеров на кораблях Primauguet и Seignelay интернировали в Обок, откуда на корвете «Забияка» и судне «Чихачев» отправили в Севастополь.

Официальная Россия встретила горе-путешественников «по пушкинским местам» совсем не как героев. В печати, еще недавно поющей осанну «российским первопроходцам», Ашинова называли авантюристом и мошенником, а его экспедицию — «ашиновской аферой, целью которой была не духовная миссия, а грабежи». Формальное следствие провел севастопольский жандармский полковник Цукаловский. Суда не было. Состоялся военно-полевой суд лишь над казаком Гордосевичем, сбежавшим вместе с кочегаром Степным к французам и во время бомбардировки Сагалло указывавшим наиболее уязвимые места форта.

Благой финал

Дальнейшая судьба «африканской вольницы» сложилась вполне благополучно: о. Паисию разрешили проживать в любом монастыре по его выбору, монахов вернули в их кельи, а «вольные казаки» разъехались по домам. Жена атамана 14 марта 1889 г. на почтовом поезде выехала в фамильное имение Кременчуковка Черниговской губернии (ныне с. Ивановка Брянской области), со временем к ней присоединился и Ашинов.

В 1894 г. Ашинова посетил в имении корреспондент газеты «Неделя». Со слов журналиста, имение состояло из 240 десятин пахотной земли, 12 десятин парка, фруктового сада, 100 ульев, загона для скота, добротных риг и т.п. Экс–атаман организовал пожарную дружину, на собственные средства открыл для крестьянских детей школу. Газета отмечала, что страсть к завоеванию не оставляла Ашинова. Правда, вместо африканского побережья объектом завоевания теперь стала соседская земля, а уладил конфликт «не французский адмирал, а земский урядник».

Бесславно завершились попытки Российской империи стать колониальным государством. Порадуемся за папуасов и африканских братьев по вере, которых обошло «счастье» разделить судьбу многочисленных народов, так или иначе попавших в крепкие объятия — кто «старшего», кто «северного», а кто «белого брата».