Елена Титова встряхивает банку, в которой в чуть мутноватой воде извиваются несколько десятков пиявок. Когда одна из них опускается на дно, Титова запускает руку внутрь и вытаскивает покойную кровопийцу.
Она не возражает, когда выжившие пытаются присосаться к ее коже — напротив, ей это нравится.
Титова проработала в Международном центре медицинской пиявки 28 лет. Ее должность называется «заведующая лабораторией отдела контроля качества», однако, по ее словам, в сущности, она работает нянькой пиявок.
«Выращивание пиявок у нас занимаются только женщины, потому что за пиявками надо ухаживать с любовью и заботой, а для этого необходим материнский инстинкт, - говорит она.– Мужчины не годятся для этой работы».
Центр, расположенный в тихом, сером поселке, поставляет медицинским клиникам в России и соседних странах до 3 миллионов пиявок в год. Этот питомник пиявок в промышленной зоне примерно в 20 милях к юго-востоку от Москвы считается одним из крупнейших и старейших в мире.
У многих на Западе эти существа могут вызывать отвращение, однако в России древняя практика лечения пиявками по-прежнему распространена. Десятки тысяч пациентов лечатся hirudo medicinalis и их антикоагулянтной слюной от чего угодно – от бесплодия до гипертонии.
Из-за дороговизны более современных форм лечения и из-за оправданного опасения проглотить поддельную таблетку, которых здесь стало исключительно много, многие россияне – и многие российские врачи – предпочитают верить в темно-коричневых червей.
52-летняя Титова говорит, что другие российские и европейские компании собирают диких пиявок и растят их в резервуарах на открытом воздухе. Это не ее метод.
«Все наше производство ведется круглогодично и в закрытом помещении, - говорит она, показывая питомник. – У нас здесь все есть: секция спаривания, секция размножения, секция коконов, где мамы-пиявки производят потомство».
Она рассказывает, что ее центр когда-то поставлял пиявок диктатору Иосифу Сталину, который лечился ими от головных болей и депрессии.
«Можете себе представить ужас, который испытывали врачи, ставя пиявки этому сумасшедшему. Любые болезненные ощущения, любое неудобство могло стоить им жизни, - утверждает она. – К счастью, после лечения Сталин каждый раз чувствовал себя хорошо, и наш питомник сохранился».
Невысокая и плотно сбитая Титова презирает современные технологии разведения пиявок, для которых требуются большие аквариумы и компьютерные сенсоры, утверждая, что они не позволяют выявлять больных или умирающих пиявок.
В одной из секции питомника она принюхивается к воздуху, встряхивает головой, подзывает сотрудницу, и говорит, выдавая свою привычку относиться к пиявкам как к людям: «Странный запах. Здесь кто-то умер?».
55-летний Юрий Куранов, преуспевающий московский предприниматель, последние семь лет периодически лечится пиявками от проблем с мочевыводящей системой.
Он удобно расположился на кушетке в частной клинике на юго-западе Москвы. Глаза у него закрыты, на губах играет удовлетворенная улыбка. Он как будто не замечает скользких тварей, присосавшихся у него под пупком.
«Это как комариный укус, - отмечает Куранов, пока восемь пиявок делают свою работу. – Я понимаю, что в основном это психологический эффект, но я почти сразу же начинаю чувствовать себя так, как будто в мои вены и артерии вливается новая жизненная сила».
В Соединенных Штатах пиявок используют редко, хотя они (наряду с личинками) считаются официально одобренным медицинским средством. Некоторые пластические хирурги и хирурги-ортопеды признают их крайне полезным инструментом и время от времени используют для поддержания кровообращения после приживления пальцев, рук и скальпов.
«Если ситуация кризисная, и мы не можем структурно восстановить кровеносные сосуды, мы зовем на помощь наших друзей-пиявок», - объясняет д-р Л. Скотт Левин (Dr. L. Scott Levin), заведующий кафедрой ортопедической хирургии в Медицинском институте имени Перельмана при Университете Пенсильвании.
Ферма в Удельной обычно продает пиявок по 1,5 доллара за каждую. В зависимости от заболевания пациентам ставят от одной до десяти. Длина большинства пиявок, продающихся для медицинского использования, составляет от одного дюйма до двух. Пиявки, предназначенные для размножения, больше и выглядят несколько пугающе.
Пиявки, которые, по словам лечащих Куранова врачей, помогают ему наладить мочеиспускание, выращены на ферме Титовой, среди полок, на которых стоят сотни банок объемом от трех до пяти литров.
Пиявки вылупляются в специальных ящиках, наполненных торфом и имитирующих влажную почву, в которую пиявки-матери зарываются в природе. Потом малюток помещают в банки, примерно по тысяче на контейнер. Эти банки занимают на ферме пять производственных цехов.
По мере роста пиявок сортируют по размеру. Через год они готовы для продажи.
Титова и примерно 30 ее сотрудниц осматривают банки с пиявками несколько раз в день. Вода в стеклянных садках, во многих из которых некогда держали соленья или томатный соус, фильтрованная и меняют ее, как минимум, дважды в неделю, говорит она.
Одна из этих женщин – проработавшая на пиявочной ферме 20 лет Любовь Гусева - говорит, что для того, чтобы выращивать пиявок как следует, нужно их любить. (Ее имя по-русски тоже означает «любовь».)
«Когда я кормлю их и с любовью ухаживаю за ними, я чувствую себя так, как будто они – мои дети», - нежно говорит Гусева, опуская банку на полку, затем поднимает к свету новую и покачивает ее, чтобы заставить ее обитателей шевелиться.
«Не могу сказать, знают ли они, что я их люблю, но каждый раз, когда я беру их в руки, я ощущаю это чувство доброты».
Основной компонент работы на ферме – это кормление. Пиявки обедают раз в три-четыре недели, высасывая иногда впятеро больше собственного веса. Кормят их кровью скота с подмосковных боен. За неделю питомник использует 300 галлонов крови – то есть кровь более 100 забитых коров. Эта кровь всегда свежая, иногда еще теплая и поставляется в питомник в день забоя, рассказывает Титова.
Ферма находится на одном и том же месте с 1937 года. Вначале она была хранилищем экземпляров, пойманных в дикой природе. По словам Титовой, питомник по-прежнему собирает диких пиявок и скрещивает их со своими, чтобы предотвращать инбридинг, делающий пиявок менее активными и эффективными.
Еще со сталинских времен питомник регулярно снабжает Кремль отборными экземплярами, однако Титова не знает, использует ли их президент Владимир Путин.
В посткоммунистический период, наступивший после того, как в 1991 году распался Советский Союз, разводить пиявок стало труднее. Многие аптеки перестали их заказывать, так как торговать ими было менее выгодно, чем таблетками. Некоторые частные клиники продолжают практиковать гирудотерапию, но крупные, серьезные больницы больше не применяют этих существ.
«Когда я начинала работать, у нас все время стояла наготове бутылка с пиявками, но больше мы ее не держим», - говорит Елена Сыркина, доцент Первого Московского государственного медицинского университета имени И.М. Сеченова, работающая в университетской кардиологической клинике. Теперь обычно вместо пиявок прописывают антикоагулянты. «Хотя иногда я вижу пациента и думаю: "Ему было бы достаточно пиявки"», - говорит она.
Московский педиатр Ирина Панкова, тем не менее, считает, что пиявки остаются важным средством в областях урологии и гинекологии, а также полезны при проблемах с давлением и инсультах.
По ее словам, многие молодые врачи неохотно прописывают гирудотерапию, однако она по-прежнему популярна среди россиян, которые любят натуральные средства.
Во дворе питомника нам показывают, вероятно, единственный в мире памятник пиявке - с огромной пиявкой, скользящей вверх по столбу.
Экскурсия заканчивается в магазине косметики, где в углу дремлет 70-летний охранник с кобурой на поясе. Молодая покупательница рассматривает кремы для кожи с тканями пиявок, якобы способные улучшать цвет кожи и убирать темные круги из-под глаз.
«У любого синтетического лекарства есть целый список побочных эффектов - иногда сильных и даже губительных, - утверждает Титова. – А у пиявки их нет. Нужно просто знать, как правильно ее использовать».
