13 лет спустя после окончания второй чеченской войны ислам играет ключевую роль в восстановлении этой кавказской республики. Речь идет о поддержании мира с федеральным центром, идеологической войне против салафитов... и возрождении этноса в антиколониальной борьбе, которая, по всей видимости, до сих пор не окончена. В 13:30 12 июля сотни чеченцев откликнулись на призыв муэдзина мечети имени Ахмата-Хаджи Кадырова в самом центре Грозного. Большинство из них молодежь. В священный месяц рамадан расположенная у храма парковка заполнена почти до предела. У входа в парк, где в 2008 году была официально открыта эта мечеть на 10 000 человек, установлены металлоискатели. Ее серые своды и изящные минареты напоминают стамбульскую Голубую мечеть. Охра минаретов выглядит особенно выразительно на фоне затянутого грозовыми тучами неба и недостроенных башен из стекла и бетона, которые свидетельствуют о стремлении продемонстрировать современность и нормальность.
Большинство верующих носят стриженную и ухоженную бороду. Многие из людей в спортивных костюмах работают на вездесущие органы безопасности, тогда как чиновники и простые люди остаются верны традиционной одежде чеченских мусульман (простое одеяние из синего, коричневого или зеленого хлопка с неизменными войлочными туфлями). Многие носят фески, небольшие шапочки из бархата с кисточкой на шнурке. Как отметил в 2009 году журналист и писатель Джонатан Литтелл (Jonathan Littell), «спросите у любого чеченца, и он скажет вам, что это национальный головной убор. Лишь немногие помнят, что не так давно его носили лишь последователи суфийского течения хаджи-мюридов, к которому относится и семья Кадыровых».
От ислама в культуре до ислама в политике
Представший перед нашими глазами ислам называет себя «традиционным», говорит о корнях, которые уходят глубоко в чеченскую культуру, будь то мазхабы (шафиитская и ханафитская школы) или суфийские тарикаты (в Чечне представлены два из них: Карыдия и Накшбанди).
Читайте также: Чечня, территория России
Как бы то ни было, глава республики Рамзан Кадыров (сын погибшего во время теракта в 2004 году Ахмата Кадырова) осторожен с традициями. Ислам, который он насаждает самым что ни на есть диктаторским образом, является в первую очередь политическим образованием и был сформирован после войн 1994-1996 и 1999-2000 годов. «Приход суфизма в политику является логичным следствием исламского возрождения [сопутствовавшего распаду СССР] и общей политизации ислама», — считает политолог Алексей Малашенко из московского Центра Карнеги. Возможно, речь идет скорее даже о «возвращении в политику» такого ислама, который в XIX веке играл одну из самых видных ролей в борьбе против России.
Учитывая количество погибших в ходе двух войн (от 200 000 до 300 000 человек), жесткость позиции Москвы и невероятное упорство чеченцев, легко понять, почему мир оказался чрезвычайно хрупким. Отец Рамзана Кадырова Ахмад, который некогда объявил джихад Москве и поддержал президента-сепаратиста Джохара Дудаева, в конечном итоге предпочел договориться с Кремлем, чтобы не дать победить ваххабизму. На территории бывшего СССР это слово означает салафитов и прочие пришедшие из Персидского залива течения, который выступают за чистый и жесткий ислам, без каких-либо местных традиционных составляющих (в некоторых случаях они относятся еще к доисламской эпохе).
Ценой за все это стал шаткий мир, который зачастую навязывается силовыми методами другим местным каланам, и чрезвычайно затратная логика покупки сторонников на средства федерального бюджета под контролем Рамзана. В таких условиях исламу была доверена роль «интеграционной идеологии» (несмотря на довольно средний уровень набожности населения) и «необходимой основы для экономического и социального возрождения нации и нормализации отношений с Россией», — полагает Алексей Малашенко.
Также по теме: Кадыров может взорвать Кавказ?
Таким образом, клан Кадыровых решил сделать опорой власти идеологию суфийского шейха XIX века Кунта-Хаджи (1829-1867). «Он, если хотите, был пацифистом, противником джихада против колониальной державы, но не пораженцем. Увидев все ужасы колониальной войны и мощь России, посмотрев на всех этих сирот в наших деревнях, он решил, что нашему народу был нужен мир, который спас бы его от уничтожения, а также позволил восстановиться в духовном, физическом, общественном и экономическом плане», — объясняет член Академии наук Чеченской Республики Вахит Акаев.
Основа для единства
Именно Кадырову-отцу принадлежит решение вернуться к идеям и учению Кунта-Хаджи. Сын остался верен его идеалам и в частности поддержал формирование Российского исламского университета имени Кунта-Хаджи. Пришло время отпраздновать хорошие отношения с Москвой. Грозный и вся республика увешаны портретами Кадырова-отца и президента России Владимира Путина. На них, кстати говоря, большинство чеченцев посматривают искоса, вспоминая обо всех тех бесчинствах, которые устроили во время второй войны федеральные силы по распоряжению Путина.
Пусть власти и назвали этот университет «российским», это не отменяет того, что он носит имя Кунта-Хаджи: российские военные власти не испытывали особого доверия к этому мыслителю и отправили его в ссылку в «удаленную провинцию», напоминает Вахит Акаев.
Идеологическое позиционирование с опорой на Кунта-Хаджи является показателем хрупкости российско-чеченской «антанты». Тем не менее, сейчас этот традиционный суфийский ислам в первую очередь поглощен борьбой с салафитами. Речь идет одновременно о том, чтобы разобраться с мятежниками, многие из которых занимают радикальные позиции из-за стремления бороться с колониальной державой, и сформировать основу для национального единства. Дело в том, что «мы в первую очередь чеченцы и только затем мусульмане», как говорил Ахмад Кадыров о своем народе.
Читайте также: Российский гнет и Чечня
Один случай многое может сказать о важности салафитской проблемы для Рамзана Кадырова. Во время визита в Грозный в июне 2012 года премьер-министр России Дмитрий Медведев выразил ему свое недовольство по поводу «арабизации» чеченских девушек и женщин, то есть навязанного им обязательства одеваться исключительно в «мусульманской» манере. Кроме того, в 2010 году женщин, которые ходили по улицам города с непокрытой головой, обстреливали из пейнтбольных пистолетов.
После этого замечания высокого московского гостя Кадыров распорядился убрать с улиц женщин в «неправильном» хиджабе. В результате у школ, медресе и зданий государственных институтов начали дежурить представители чего-то вроде местной полиции нравов. Нельзя носить черный хиджаб! Нельзя, чтобы он закрывал подбородок! Это же салафизм! Запрещено «носить хиджаб неженственным образом».
Переосмысление традиций
Смысл всех этих действий совершенно прозрачен: разобраться с отравленными «ваххабизмом» прослойками общества, показать, что официальный ислам — это настоящий ислам... но в то же время дать понять, что он по сути не так уж далек от запрещенного ислама, которому приписывают терроризм и экстремизм.
Но для этого потребовалось переосмыслить традиции. «Что касается женщин в платках, сюда это привезли ваххабиты и салафиты. Это уже стало их победой. Традиционно чеченские женщины не носили таких платков. В конечном итоге ношение хиджаба распространилось благодаря Рамзану Кадурову», — отмечает Вахит Акаев.
Также по теме: Бойцовский клуб
Представители правоохранительных органов останавливают женщин в «неправильных» хиджабах, записывают их паспортные данные, отбирают телефоны и копируют из номера, чтобы отследить родственников и друзей «ваххабиток». «В целом большая часть случаев нарушения прав человека в Чечне связана с задержанием людей, который подозревают в связи с салафитами и намерении уйти в леса», — говорит глава правозащитной организации «Комитет против пыток» Игорь Каляпин.
Привлекательность ваххабизма
Влечение к традиционному, «чистому» исламу на фоне недоверия к традиционному духовенству, которое, как нередко считается, продалось колониальной державе, объясняет притягательность ваххабизма для некоторых чеченцев. Несмотря на все преследования, их все же можно увидеть в мечетях. «Они держатся в стороне. Вы можете узнать их по одежде. Кроме того, как только имам заканчивает обязательную часть молитвы, они немедленно уходят из мечети, тогда как остальные продолжают молитвы (...), которые, по мнению ваххабитов, не соответствуют настоящему исламу», — отмечает Вахит Акаев.
Рамзан Кадыров буквально одержим этим вопросом. Пришедшие в грозненскую мечеть молодые люди, без сомнения, сделали это по собственной воле... однако сложно сказать где проходит черта между обдуманным решением и сильнейшей пропагандой, которая окружает их всегда и везде. В школе, в университете, на телевидении, на улице... Повсюду! «Сегодня сложно представить себе живущего за счет системы человека, от мелкого служащего министерства до заправилы преступного клана и бывшего полевого командира, который хотя бы не сделал вид, что принимает кадыровский ислам», — говорит не пожелавший называть своего имени местный чиновник.
