Atlantico: За неимением ооновского мандата законные основания для вмешательства в Сирии чрезвычайно ограничены, несмотря на давление значительной части международного сообщества. Считаете ли вы, что «силовая реакция» сегодня может ощутимо склонить чашу весов в пользу повстанцев?
Франсуа Жере: Любая военная операция неизбежно изменит расклад. Как бы то ни было, сейчас непонятно, какими могут быть условия проведения и юридические рамки «силовой акции», которая неизбежно повлечет за собой малопонятные на данный момент последствия.
До настоящего времени главным препятствием на пути операций является непонимание того, кому нужно помогать прийти к власти. Чьим интересам должно служить военное вмешательство? Неоднородность и конфликтность «повстанцев» перечеркнули возможность направленной и эффективной поддержки. Изменилась ли как-то политическая ситуация? Нет. Радикальные исламисты решили смягчить позиции? Нет. Таким образом, невозможно сказать наверняка, кому сыграет на руку западное вмешательство. Гуманитарного кризиса и возмущения при виде использования ужасного оружия недостаточно для формирования эффективной стратегии по достижению конкретных задач.
— Как утверждает бывший сотрудник службы внешней разведки Арно Данжан (Arnaud Danjean), в настоящий момент рассматриваются три варианта: расширение помощи Сирийской свободной армии, точечные удары с кораблей по силам Асада и воздушная операция. Какой сценарий кажется вам наиболее вероятным в случае вмешательства?
— Ни один из этих вариантов не исключает другие. Не стоит строить иллюзии насчет точечных ударов. В стране идет гражданская война. Бои охватили городские районы с плотной застройкой и населением. Обоим лагерям будет очень просто прикрыться человеческими щитами, как это уже было в Ираке и Боснии. Из всех моментов самый главный — это готовность Запада отправить наземные силы. Это может кардинальным образом изменить ситуацию. Тем более, что в отличие от Ливии здесь будет непросто скоординировать действия с мятежниками. Таким образом, идея о создании закрытого воздушного пространства, которое бы позволило создать безопасные зоны для мирного населения, не имеет практически никакого смысла.
— В официальном сообщении Министерства иностранных дел России содержится предостережение насчет повторения иракской авантюры. Такая параллель на самом деле оправдана?
— В настоящий момент для обеих сторон все зависит от группы экспертов ООН, которым предоставили возможность изучить место недавнего применения химического оружия. Если они смогут беспрепятственно провести расследование в контролируемой повстанцами зоне, то в скором времени установят, что произошло на самом деле. Результаты экспертизы подтвердят причастность Башара Асада или наоборот снимут с него все обвинения, что в таком случае вызовет серьезные вопросы по поводу истинных причин случившегося.
Перед Москвой сегодня открывается три возможных пути. Во-первых, это подтверждение применения режимом химического оружия со стороны ооновских экспертов. Это означало бы, что Дамаск не прислушался к настойчивым рекомендациям Москвы. В таком случае, у россиян может возникнуть ощущение, что их одурачили и поставили в неудобное положение. В результате они могут отказаться от поддержки Ассада в Организации объединенных наций.
Во-вторых, это снятие с сирийского режима всех обвинений по этому делу. Если Башара Асада не за что будет привлекать к ответственности, это укрепит российскую позицию и вызовет немалое смятение в западной дипломатии. Расстановка сил на будущей конференции «Женева-2» серьезно изменится.
Третий вариант — это начало западной операции против Асада и де факто его союзников («Хезболлы» и Ирана) без мандата Совета безопасности ООН. Россия со своей стороны (а она, что очень важно, сейчас уже не то ослабленное государство, каким она была во время вторжения в Ирак в 2003 году) может расширить военную поддержку Сирии и в частности отправить туда современные ракетные комплексы, от поставок которых она до настоящего времени воздерживается.
— Стоит ли опасаться развития ситуации по «ливанскому» сценарию, по которому без внешнего вмешательства конфликт может продолжаться годами?
— Выход этого конфликта на международный уровень означает, что он не может затянуться на долгие годы. Ливанский сценарий предполагал особую внутреннюю ситуацию, которая не выходила за пределы национальных границ. Таким образом, географическая изоляция конфликта означала, что он мог тянуться сколь угодно долго. В Сирии ничего подобного нет.
Франсуа Жере, историк, специалист по геостратегии, основатель Французского института стратегического анализа.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Перед Москвой сегодня открывается три возможных пути. Во-первых, это подтверждение применения режимом химического оружия со стороны ооновских экспертов. Это означало бы, что Дамаск не прислушался к настойчивым рекомендациям Москвы. В таком случае, у россиян может возникнуть ощущение, что их одурачили и поставили в неудобное положение.
