Президент Барак Обама удивил политический Вашингтон неожиданным решением отдать сирийский вопрос на усмотрение Конгресса.
Все были уверены, что крылатые ракеты вот-вот взлетят. Теперь начало операции откладывается минимум на 10 дней.
Что дальше?
Многие обвинят Обаму в слабости и колебаниях, что не новость, но, по крайней мере, сенаторы и конгрессмены будут довольны.
Сам Обама свою позицию обозначил ясно и недвусмысленно, и, судя по высказываниям членов обеих палат, имеет все шансы заручиться поддержкой законодателей.
Но британский премьер Дэвид Кэмерон думал так же перед голосованием в Палате общин.
Афронт, полученный Кэмероном, побудил ряд советников американского президента выступить против апелляции к Конгрессу.
Но Обама рассудил иначе.
Его положение легким не назовешь.
С одной стороны, по поводу Сирии им сказано слишком много, чтобы просто взять и отступиться. Несомненно, налицо желание на примере Дамаска продемонстрировать твердость Ирану и Северной Корее.
С другой стороны, Обаму в свое время избрали, как миротворца. Его приходу в Белый дом во многом способствовало разочарование общества иракской войной и ее результатами.
Среди сторонников президента немало изоляционистов, призывающих его всецело сосредоточиться на внутренних проблемах.
По данным последнего опроса, ровно половина американцев настроены против вмешательства в Сирии, 42% за, при этом 80% полагают, что президенту следует посоветоваться с Конгрессом.
Обама пошел им навстречу. Скептикам, приводящим аргумент: «Вот видите, даже британцы усомнились», он сможет ответить: «Ну что ж, я поступил, как Кэмерон».
Когда нет однозначной поддержки общества, лидеру лучше разделить ответственность с кем-нибудь.
Это можно назвать политическим лукавством. Но, наверное, так и следует поступать при демократии.
Марк Марделл - обозреватель Би-би-си, Вашингтон
