Путин – не Сталин

В то время как мировые лидеры готовятся встретиться в Санкт-Петербурге на ежегодном саммите G20, они должны с осторожностью относиться к одному все более популярному политическому феномену. С тех пор как Владимир Путин стал президентом России в третий раз, многие ученые, журналисты и политические деятели убеждали американское правительство в том, что современная Россия – это своего рода реинкарнация Советского Союза Иосифа Сталина. Это довольно опасное заблуждение, с которым необходимо бороться.

После суда над участницами Pussy Riot Washington Post, не теряя времени, провела параллели между этой женской панк-группой и жертвами сталинских репрессий. Позже на одном из мероприятий в Вашингтоне, которое состоялось в начале июня, российский активист Борис Немцов назвал Путина «современным сочетанием Сталина и Абрамовича», добавив, что Сталин, которого он считает убийцей, но не коррупционером, является более предпочтительным из двух вариантов – по крайней мере в нравственном смысле. Недавно Стивен Блэнк (Stephen Blank) написал в US News & World Report следующее: «В своем стремлении к чистой автократии российский президент Владимир Путин и его правительство превзошли эпические достижения Иосифа Сталина». Даже призыв Путина к тому, чтобы в школах больше внимания уделялось физическому воспитанию детей, был истолкован некоторыми журналистами как доказательство его сходства со Сталиным. Результаты действий правительства Путина в вопросах борьбы с коррупцией и защиты гражданских свобод в лучшем случае можно назвать весьма посредственными, тем не менее, это вовсе не говорит о том, что современная Россия – это реинкарнация Советского Союза. Такая интерпретация не просто ошибочна: она серьезным образом мешает США преследовать свои национальные интересы в отношениях с Россией. Если вы кого-то демонизируете, это в значительной степени затрудняет ваше сотрудничество ради реализации общих интересов.

Для начала давайте озвучим очевидное. Число людей, убитых сталинским режимом, измеряется миллионами и, по некоторым оценкам, достигает 60 миллионов человек. В случае с Путиным не только нет никаких доказательств того, что он кого-то убил - его в этом даже никто не обвинял. При Сталине политическая оппозиция в любых ее формах была строжайше запрещена. Недовольных либо расстреливали, либо отправляли в ГУЛАГи. При Путине в России существует масса оппозиционных изданий и партий, хотя, надо признать, их возможности повлиять на политику, довольно ограничены. Более того, Сталин вел экспансионистскую внешнюю политику, о чем свидетельствуют вторжения в Польшу и Финляндию в 1939 году, а также оккупация Восточной Европы после окончания Второй мировой войны. Россия же с 1990 года участвовала только в одном вооруженном конфликте с другим суверенным государством. И даже тогда независимая комиссия, созданная Евросоюзом, пришла к выводу о том, что катализатором войны между Россией и Грузией 2008 года стало вторжение президента Грузии Михаила Саакашвили в Южную Осетию.

В июле мне выпала честь сопровождать делегацию Центра национальных интересов в Москву. Я воспользовался этой возможностью, чтобы зайти в несколько московских книжных магазинов. Больше всего мне бросилось в глаза то, что в каждом магазине была отдельная секция, посвященная антиправительственной литературе. Несомненно, владельцы этих магазинов не боятся преследований за поддержку критиков путинской администрации. Это очевидное отсутствие страха было также характерно для моих бесед с самопровозглашенными членами российской оппозиции. Эти люди, которых я хорошо знаю и которым доверяю, откровенно выражали свое разочарование нынешним состоянием дел в России. При Сталине люди не смели даже рассказывать политические анекдоты, опасаясь, что их могут за это расстрелять или отправить в сибирские лагеря.

Ранее в этом году на государственном телеканале «Россия 1» в программе Владимира Соловьева состоялись дебаты между Алексеем Пушковым, главой внешнеполитического комитета Государственной Думы, и Дмитрием Гудковым, известным российским оппозиционером. В своей вступительной речи Гудков осудил правящую партию «Единая Россия», сказав следующее: «На самом деле они не патриоты, а лицемеры, которые еще имеют наглость учить нас, как любить нашу Родину». В этой программе он называл сторонников Путина «узурпаторами» и «фальсификаторами». И Дмитрий Гудков стал далеко не первым критиком правительства, принявшим участие в ток-шоу Соловьева: среди них были Илья Пономарев, Алексей Венедиктов, Сергей Удальцов, Дмитрий Быков и Николай Алексеев, ведущий защитник прав сексуальных меньшинств в России. Важно отметить, что откровенность, характерная для ток-шоу Соловьева, не является нормой для российского государственного телевидения, которое ни в коем случае не стоит считать образцом независимого мышления. Тем не менее, существование таких телевизионных программ, как ток-шоу Соловьева, свидетельствует о том, что в России есть места, где можно открыто вести дискуссии и выражать свое несогласие. А ведь такого нет даже у некоторых союзников США, таких как Саудовская Аравия и Катар, не говоря уже о тоталитарном кошмаре сталинской России.

Еще одним аспектом, который часто приводит к сравнению России с СССР при Сталине, является российская судебная система. Хотя нет никаких сомнений в том, что российская правовая система неидеальна, между ней и сталинской системой существует масса различий. Во время московских показательных процессов подсудимых пытали и шантажировали до тех пор, пока они не соглашались подписать ложные признания. О том, чтобы оспаривать обвинения прокурора, никто не смел даже подумать. Многие обвиняемые, в том числе Лев Каменев и Николай Бухарин, были казнены. Сейчас многие представители оппозиции не только отрицают обвинения прокуратуры, но и имеют адвокатов, которые вдохновенно отстаивают интересы своих клиентов.

Моя бабушка Дина Каминская была ведущим правозащитником в брежневскую эпоху. Она представляла в суде интересы многих выдающихся диссидентов, в том числе Владимира Буковского и Павла Литвинова. За то, что у нее хватило мужества отстаивать права врагов советского государства, ее не только исключили из Московской адвокатской палаты, но и в конце концов вынудили покинуть Советский Союз под угрозой ареста. В современной России подобного рода репрессий брежневской эры в буквальном смысле не существует, не говоря уже о репрессиях сталинской эпохи, в сравнении с которой политика Брежнева кажется весьма либеральной.

Россия при Владимире Путине – это не Советский Союз при Сталине. Хотя бастионом джефферсоновской демократии ее тоже нельзя назвать. Несомненно, в вопросах гражданских свобод России предстоит сделать еще очень много, однако это вовсе не повод для того, чтобы продвигать ее карикатурный образ. Если США хотят вести информированную и эффективную внешнюю политику, они должны относиться к России объективно и не позволять ошибочным суждениям оказывать влияние на их действия. Утверждать, что Путин в нравственном отношении стоит на одной ступени со Сталиным, не просто ошибочно: такие высказывания умаляют величину жертвы людей, погибших во времена сталинской тирании.