Пока международное сообщество не могло сдвинуться с мертвой точки по сирийскому кризису, президенту России удалось найти решение, с которым согласны большинство главных действующих лиц. В дипломатических кругах его уже называют «мастерским» ходом.

Atlantico: Во вторник Башар Асад в конечном итоге согласился на предложение Москвы по поводу передачи химического арсенала под международный контроль. Эту инициативу следует рассматривать как уступку со стороны Кремля или же она является частью более масштабной стратегии?

Филипп Миго: Одно вовсе не обязательно исключает другое. Инициативу можно рассматривать в первую очередь как жест доброй воли со стороны Москвы и Дамаска, однако она в то же время вполне может быть частью более широкой стратегии, которая должна выбить почву из-под ног у Вашингтона с его французскими, саудовскими и катарскими союзниками. Хочу также отметить, что решение Асада принять это предложение вполне логично, потому что оно позволяет ему выпутаться из непростой ситуации. Это палка о двух концах и одновременно ловкий дипломатический ход. Если бы западные лидеры отказались от предложенной Путиным возможности, они бы выставили себя бессовестными разжигателями войны в глазах международного сообщества, у которого возникает все больше сомнений насчет оправданности американских планов по вмешательству. Сейчас преимущество явно на стороне Кремля, тогда как Белый дом и Елисейский дворец оказались в непростом положении.

— Звучали мнения о том, что ликвидацию химического арсенала режима будет слишком сложно осуществить в техническом плане. Так, может быть, для Москвы и Дамаска это всего лишь способ выиграть время в обстановке международного давления?

— Я бы сказал, что цель России скорее заключается не в том, чтобы выиграть время, а в том, чтобы стать ключевым игроком на международной арене. Операция по ликвидации арсенала будет состоять из нескольких фаз. На первых порах речь идет о том, чтобы взять под контроль эти химические вещества. Это можно осуществить в кратчайшие сроки. Для этого требуется резолюция ООН и отправка в страну необходимого контингента, который должен будет обеспечить безопасность складов. В нынешних условиях все это вполне достижимо. В то же время ликвидация оружия действительно может затянуться надолго (России и Америке потребовались годы по окончанию холодной войны), тем более что в Сирии не существует нужных для того специализированных центров. Таким образом, хотя уничтожения сирийского химического арсенала в ближайшем будущем ждать явно не стоит, контроль над этим оружием, который можно обеспечить в сжатые сроки, уже является существенной дипломатической гарантией. Вашингтон и Париж не смогут начать вмешательство под предлогом задержек в ликвидации оружия, не подорвав тем самым остатки доверия к себе.

Москва не без удовольствия поставила в неловкое положение Барака Обаму, которому пришлось отложить голосование по вмешательству в Сирии в американском Конгрессе. Если парламентарии в конечном итоге все же одобрят удары, что пока выглядит маловероятным, маневры Асада и Путина действительно позволят выиграть несколько дней или даже недель, но будут скорее тактическим, а не стратегическим ходом.

— Критика инициативы прозвучала лишь со стороны сирийской оппозиции, которая заявила об обманных «политических маневрах» режима. Что она может потерять в результате?

— Сирийская оппозиция проигрывает войну, что в общем-то и так всем известно. Единственное, что могло бы помочь повстанцам перевести дух (пусть и не гарантировало бы окончательной победы), это как раз и есть западное вмешательство, которое в частности могло бы свести на нет превосходство Башара Асада в воздухе. Таким образом, несложно понять, что политическое переговорное решение не может принести им ничего хорошего, особенно если учесть, что значительная часть оппозиции всегда была против переговоров с представителями режима. Хотя дипломатическое решение устроило бы большую часть задействованных в конфликте сторон (Россия, Сирия, США...), политический вес мятежников на будущих переговорах был бы чисто символическим. Получается, что повстанцы теряют позиции, как на войне, так и в политике. С ними, разумеется, будут проводить консультации, но они явно никак не смогут повлиять на ситуацию.

— Во время выступления в Мюнхене в 2007 году Владимир Путин обрисовал свои дипломатические планы и подчеркнул, что Москва может стать альтернативой американскому однополярному миру. Можно ли сказать, что сирийский эпизод в настоящий момент служит тому подтверждением?

— Россия действительно стала весомым игроком на международной политической сцене, в связи с чем можно предположить, что Путину удалось добиться поставленной цели. Мне даже кажется, что России удалось выйти на первый план в целом ряде международных вопросов при том, что влияние США неизменно идет на спад. Раз Европейский Союз практически не играет никакой роли в политике, в мире не существует реального противовеса усилению России, Китая и других развивающихся держав (Бразилия, Индия...).

Филипп Миго (Philippe Migault), сотрудник Института международных и стратегических отношений, специалист по партнерским отношениям России, Франции и Европы.