Когда кто-то заявляет, что у Франции есть «историческая ответственность» в той или ной африканской или ближневосточной стране, ничего хорошего оно не сулит. Именно это я недавно сказала себе, перечитав интервью с новым главой сирийской коалиции Ахмедом Асси Джарбой: он напомнил читателям le Monde об «исторической ответственности Франции» в Сирии, которая, по его мнению, должна оправдать участие французских сил в борьбе на стороне оппозиции.
Плохой признак... Обычно это означает, что раз в прошлом Франция сыграла ту или иную роль в определенной стране, то если сейчас события в ней приняли дурной оборот, Париж несет за это ответственность и должен сделать все, чтобы положить этому конец.
Если проще, то идея выглядит следующим образом: вы, французы, в прошлом навязали нам непонятные границы, угнетали наш народ, насаждали у нас свои ценности и язык, грабили наши богатства, и именно из-за вас наша страна сегодня оказалась в таком состоянии. Вывод: вам за многое нужно просить прощения, и сейчас пришло время расплатиться с долгами.
Большая ответственность
В случае Сирии «историческая ответственность» Франции весьма велика. 16 мая 1916 года Франция и Великобритания подписали тайные соглашения о разделе Ближнего Востока, который ранее находился под властью Османской Империи. Четыре года спустя Лига наций узаконила французский мандат в Ливане и Сирии, тогда как Ирак, левый берег реки Иордан и Палестина перешли к британцам.
Хотя в мандате Лиги наций было прописано обязательство вести эти государства к автономии и независимости, Франция начала топить в крови молодой сирийский национализм. В 1920 году французский генерал Гуро, следуя классическому принципу «разделяй и властвуй» приступил к разделу подконтрольной территории на пять небольших государств: государство Великий Ливан, государство Дамаск, государство Алеппо (сюда входил и саджак Александретта), Джабаль аль-Друз и Государство алавитов.
Раздел Сирии Францией
В 1939 году, накануне Второй мировой войны, Франция открыто предложила Александретту Турции, чтобы тем самым заручиться ее нейтралитетом в грядущем конфликте. Сирия не согласилась с аннексией части ее территории по самоличному решению Франции. И только после окончания мировой войны, столкновения между свободными французскими силами и армией Виши и очередных кровавых репрессий Франция, наконец, приняла независимость Сирии.
Сложно разобраться в нынешнем сирийском конфликте, если не знать истории территориального раздела, который провели французские власти по религиозным и этническим границам. Возьмите карту сирийского конфликта и наложите ее на творение генерала Гуро: большой разницы вы не увидите. Отсюда и предполагаемая «историческая ответственность» Франции за текущий раскол.
Французская модель и идеология «Баас»
Кроме того, не исключено, что лидер сирийской коалиции имеет в виду не только это. Возможно, он намекает на «французскую модель», которой вдохновляются руководящая страной с 1963 года партия «Баас» и нынешний президент Башар Асад, сохранившие в первую очередь ее авторитарные черты.
Партия «Баас» сформировалась в Сирии в 1947 году (в 1950-х годах она распространила свое влияние на Ирак, Иорданию и Ливан), объединив в себе арабский социализм и панарабский национализм. Ее основали два франкоязычных сирийских интеллектуала: христианин Мишель Афлак и суннит Салах ад-Дин аль-Битар. Ее идеологические основы прекрасно знакомы французам: республика, национальное государство и светское общество (на них опиралась и Турция Кемаля Ататюрка).
От Жана-Поля Шевенмана до Мишеля Жобера и Жака Ширака, от правых до левых республиканцев — у «Баас» было немало источников поддержки во Франции. Такова вторая, куда менее известная сторона того, чем может быть эта самая «историческая ответственность» Франции в Сирии.
Как бы то ни было, дело приобретает еще более серьезный оборот, когда одни говорят об «исторической ответственности», чтобы подтолкнуть Францию к вмешательству, а другие наоборот превращают ее в аргумент против любых интервенций. «Франция и так уже наделала дел, так что пусть сидит и не дергается: нам не нужен неоколониализм, мы со всем разберемся сами» — сколько раз мне уже доводилось слышать похожие слова от африканских и в первую очередь алжирских прогрессистов?
Вторая Ливия
Подобные заявления нередко звучали и в рядах противников Башара Асада в первые месяцы сирийского конфликта в 2011 году. Так, например, одна из основателей Сирийского национального совета Басма Кодмани была категорически против вмешательства Франции и международного сообщества. Ей была не нужна «вторая» Ливия.
Сегодня все обстоит по-другому. Чтобы убедиться в этом, достаточно было послушать выступление Ахмеда Асси Джарбы в Лиге арабских государств 1 сентября. Предвидя возможную критику вмешательства Запада в момент, когда удары казались уже неизбежны, глава сирийской коалиции сказал следующее: «Громкие лозунги теряют силу на фоне текущих событий».
Кроме того: «Национальный суверенитет не имеет смысла, если режим распахивает двери страны для внешнего вмешательства самого разного рода».
Поворот на 180 градусов.
Эффект бумеранга
В любом случае, двусмысленность все равно сохраняется. Какие бы меры предосторожности ни принимал Ахмед Асси Джарба, оправдание вмешательства Франции ее «исторической ответственностью» может стать палкой о двух концах. У противоположного лагеря, то есть действующего режима, будут все основания для критики «французского неоколониализма и империализма».
Франсуа Олланд, безусловно, осознает, что аргумент об исторической ответственности может обернуться против него: последнее время он следует примеру Барака Обамы, а не Ахмеда Джарбы. Как и президент США, французский лидер говорит о «нравственном обязательстве» «наказать» Башара Асада за преступление против человечности, которое заслуживает единогласного осуждения. То есть, если я правильно поняла, речь теперь идет о моральной ответственности любой демократии, а не только исторической ответственности Франции.
