1 января 1959 года, в четыре часа утра, когда ни один коммерческий рейс не должен был вылетать из Гаваны, Дэвид Филлипс (David Atlee Phillips) сидел на садовом стуле и потягивал оставшееся от празднования Нового года шампанское. Вдруг низко над его домом пролетел гражданский самолет. Он подумал, что это убегает от Фиделя Кастро диктатор Фульхенсио Батиста – и был прав. Однако вскоре и он, и многие другие серьезно ошиблись в оценки ситуации на Кубе.
Согласно посвященной истории операции в Заливе свиней книге Джима Расенбергера (Jim Rasenberger) «Блестящая катастрофа» («The Brilliant Disaster»), «Филиппс, 37-летний красавец, игравший в молодости в театре, до службы в ЦРУ был своего рода дилетантом». Однако в разведке его считали экспертом. В апреле 1960 года он заверил Ричарда Бисселла (Richard Bissell), отвечавшего в ЦРУ за спецоперации, что шести месяцев радиопропаганды хватит, чтобы создать «психологический климат», при котором вторжение вызовет массовое восстание кубинцев против Кастро.
Бригада для вторжения состояла всего из 1400 человек, но личные номера ее бойцов начинались с 2500, чтобы обмануть Кастро и заставить его думать, что она больше. У Кастро была 32-тысячная армия плюс 200-300 тысяч ополченцев. Американская разведка не представляла себе ни сил Кастро, ни географии Кубы, ни психологии кубинцев.
52 года и много злоключений спустя, этот сюжет продолжает привлекать к себе внимание. Историк Теодор Дрейпер (Theodore Draper) назвал операцию в Заливе свиней «редким историческим событием – идеальной неудачей». Впрочем, по своему – извращенным образом – она была очень результативна.
Она подтолкнула президента Джона Кеннеди продемонстрировать силу, начав активнее участвовать во вьетнамских событиях. Расенбергер отмечает, что через три недели после попытки вторжения, совершенной в апреле 1961 года, Кеннеди отправил в Сайгон вице-президента Линдона Джонсона. «Задачей Джонсона было передать [президенту Южного Вьетнама Нго Динь] Дьему, что Соединенные Штаты готовы полностью поддержать его усилия по борьбе с коммунистами», - пишет он. (Отметим, что через 30 месяцев США поучаствовали в военном перевороте — «смене режима»,— в результате которого Дьем был убит.) События в Заливе свиней также стали для Никиты Хрущева поводом пренебрежительно отнестись к Кеннеди на июньском саммите, а позднее и разместить ракеты на Кубе.
В 1972 году Залив свиней вспоминали в связи с Уотергейтским скандалом, к которому были причастны некоторые из кубинцев и американцев, связанных с вторжением. На пресловутой записи из Овального кабинета от 23 июня Ричард Никсон приказал своему помощнику Г. Р. Холдеману (H.R. Haldeman) убедить ЦРУ отговорить ФБР от расследования взлома под тем предлогом, что иначе «всплывет история с Заливом свиней».
Между тем эту «историю» следует изучать так глубоко, как только это возможно. К несчастью ЦРУ, казалось бы уже сделавшее в связи с операцией в Заливе свиней все возможные ошибки, сейчас делает еще одну. Оно противостоит попыткам добиться обнародования пятого и последнего тома официальной истории этого инцидента.
Этой осенью федеральный апелляционный суд должен выслушать аргументы сторон по делу о рассекречивании документа, который был написан в 1981 году историком ЦРУ Джеком Пфейффером (Jack Pfeiffer), вышедшим в отставку в 1984 году и умершим в 1997 году. Архив национальной безопасности – частный исследовательский институт и библиотека – пытается доказать, что сохранение в секрете документа 32-летней давности о событиях 52-летней давности не служит никаким важным государственным интересам.
ЦРУ признает, что секретной информации в этом томе мало. Однако оно утверждает, что к нему относится «привилегия совещательного процесса», защищающая его от требований Закона о свободы информации. Предполагается, что, по неким неясным причинам, обнародование этого тома – в отличие от обнародования четырех остальных – будет угрожать процессу написания истории ЦРУ. Видимо, если историки будут знать, что через десятилетия их работы рассекретят, они не будут писать откровенно.
Выглядит этот аргумент, оправдывающий избирательную цензуру, исследований, которые могут оказаться неудобными, не слишком убедительно. И безусловно, он не столь важен, как заинтересованность общества – и правительства – в информации.
В своей книге 1998 года «Секретность: американский опыт» («Secrecy: The American Experience») сенатор Дэниел Патрик Мойнихан (Daniel Patrick Moynihan) писал, что секретность ставит правительства в глупое положение, заставляя их хранить секреты от самих себя. Информация – это ценность, и ведомства не расположены ей делиться. Например, в 1940-х годах, американские военные дешифровщики прочли 2900 сообщений, которыми Москва обменивалась со своими агентами в Америке. Поэтому, пока вся страна яростно спорила о том, были ли Элджер Хисс и Розенберги замешаны в шпионаже, военные знали ответ – да, были. Однако они не передали доказательства этого никому в госаппарате – включая президента Гарри Трумэна
Америке необходима вся осторожность, которой может научить ее история ее злоключений, недавно пополнившаяся из-за ситуации вокруг Сирии. Однако еще со времен Залива свиней осторожность у нас встречается реже, чем информация, которая дает для нее основания.
