Atlantico: В понедельник инспекторы ООН представили отчет о применении химического оружия против мирного населения в пригороде Дамаска. Хотя поиск виновных и не входил в число их задач, генеральный секретарь Пан Ги Мун утверждает, что располагает убедительными доказательствами ответственности сирийского режима. Если это действительно так, какую конвенцию нарушил Башар Асад?
Патрик Бодуэн: В данном случае речь идет о международной конвенции по химическому оружию, однако Сирия не ратифицировала это международное соглашение. Точно так же, лидеры государств, которые не утвердили статус Международного уголовного суда, не подпадают под его полномочия. Тем не менее, здесь мы можем говорить о более давней конвенции 1923 года, в которой прописан запрет на использование химического оружия.
— Хотя эта конвенция применима в случае сирийского режима, она далеко не так подробна, как соглашение 1993 года. Вообще, предусматривает ли она какие-то санкции? Чем это может быть чревато для Башара Асада?
— О какой бы из конвенций ни шла речь, все сводится к действиям в рамках ООН либо Международного уголовного суда. Что касается ООН, произошедшее можно рассматривать как серьезное нарушение мира (статья VII Устава ООН), однако все очень быстро сводится к классической схеме: для действий по статье VII требуется резолюция Совета безопасности, который может принять обязывающие решения по Сирии в связи с угрозой для мира. Тем не менее, с учетом права вето его постоянных членов, которым, безусловно, воспользуется Россия, здесь вряд ли что-то сдвинется с места.
Читайте также: Асад по-прежнему бросает вызов Обаме
Другой вариант (о нем как раз говорил Пан Ги Мун) заключается в том, что ответственные за применение химического оружия должны будут ответить за свои поступки в Международном уголовном суде. Однако Сирия опять-таки не ратифицировала соглашение о статусе МУС 1998 года. Таким образом, эта инстанция не может напрямую выдвинуть обвинение против Асада. МУС может рассматривать дело не ратифицировавшего договор государства только в случае принятия соответствующего решения в Совете безопасности ООН. Так было в случае Ливии: Каддафи не ратифицировал договор, но в резолюции Совета безопасности предусматривалось обращение в МУС. Поэтому в настоящий момент в суде рассматривается дело одного из сыновей Каддафи.
— Если, гипотетически, Башара Асада все же задержат, чего ждать дальше?
— Он должен будет предстать перед Международным уголовным судом в Гааге. Кроме того, Совет безопасности вовсе не обязательно должен потребовать от МУС возбудить дело против Асада. Он может передать на рассмотрение суда дело Сирии, как это уже было в ливийском случае. При таком развитии событий предполагаемых виновных, то есть Асада и представителей режима, называет уже прокурор. Совбез не должен указывать на конкретных людей, против которых следует возбудить уголовное дело.
— Если конкретнее, как может международный ордер отразиться на будущем Башара Асада? Какие инструменты реализации санкций против военных преступников есть у ООН? Находят ли они до сих пор применение?
— Международный ордер никак не помешал, например, президенту Судана, который продолжает спокойно ездить за границу. В случае Сирии такое решение не повлечет за собой каких-то немедленных последствий, но может создать ощутимые неприятности для тех, кого это коснется. Если против Асада будет возбуждено дело в МУС, он не сможет отправиться во многие страны из опасения, что его арестуют. Членам его окружения может быть еще тяжелее: у многих близких к власти людей есть интересы за границей. Таким образом, некий устрашающий и карательный эффект здесь определенно присутствует.
Также по теме: Текущее развитие конфликта на руку Асаду?
— Санкции будут носить исключительно уголовный характер?
— Санкции могут также касаться экономики и финансов (разумеется, при условии единогласного решения Совета безопасности): конфискация сирийского имущества за границей, эмбарго на поставки определенной продукции, запрет на иностранные займы для всех сирийцев... Военная угроза тоже существует, однако последние события свидетельствуют о том, что она не слишком существенна.
Таким образом, в этой сфере нет единого мнения: возможные варианты не позволяют продвинуться к скорейшему решению конфликта и даже вызывают определенное чувство бессилия. С другой стороны, можно отметить, что принятие подобных мер стало бы мощным сигналом для режима Асада и создало бы для него ощутимые неприятности. А нынешний статус-кво по сути лишь подталкивает его к тому, чтобы продолжать в том же духе. То есть, принятие уголовных, политических, экономических и финансовых санкций стало бы по крайней мере обнадеживающим моментом.
Патрик Бодуэн, адвокат и специалист по международному праву
