Павел Ходорковский (28 лет) не был ни разу за последние десять в России. Слишком велик страх проживающего в США сына бывшего олигарха повторить судьбу своего отца. Михаил Ходорковский с октября 2003 находится в тюрьме, его нефтяной компании ЮКОС уже не существует. Павел руководит фондом «Институт современной России» в Нью-Йорке и борется из-за границы за освобождение отца. У него мало надежды на то, что ситуация с правами человека в России быстро улучшится. Разговор с изданием Die Welt о подавленной оппозиции и силах перемен.
Die Welt: Г-н Ходорковский, как поживает Ваш отец?
Ходорковский: Последний раз я разговаривал с ним две недели назад, у него было все в порядке. Мы разговариваем по телефону по субботам раз в две недели. В последний раз он был очень счастлив, когда я сказал ему, что у него будет еще один внук.
- Он рассказывает об условиях содержания в колонии?
- Он не говорит об этом, хотя я его постоянно спрашиваю. Возможно, он не хочет на это терять ценное телефонное время.
- Помогает ли известность Вашего отца ему в тюрьме?
- Напротив. Она ему даже вредит. Он никогда не мог получить запрещенный в тюрьме мобильный телефон в отличие от остальных заключенных. Также ему не разрешаются видеозвонки с родственниками. Руководство боится, что соединение может быть взломано и видео окажется за пределами колонии.
- Почему Ваш отец в свое время не уехал за границу? В конце концов, перед его задержанием были арестованы многие другие олигархи.
- Мой отец тогда хорошо осознавал опасность возможного ареста. Но в то же время он верил в демократические институты России и был уверен, что сможет доказать перед судом свою невиновность. Он недооценил тот факт, что государство подчинило себе судебную систему.
- Ваш отец критикует сегодня систему, которая однажды помогла ему разбогатеть. Нет ли в этом доли лицемерия?
- Определенная доля лицемерия действительно в этом присутствует, этого нельзя отрицать, это признает и мой отец. Но в любом случае нужно сказать, что он разбогател за счет пробелов в законодательстве в середине 90-х годов. С сегодняшней точки зрения определенные практики ведения бизнеса, например, использование внутренних налоговых оазисов, является неэтичными. Но факт в том, что он не нарушал действующие законы. В то время частный сектор развивался в Росси так стремительно, что законодательство не успевало за ним.
Читайте также: Ушедшие поезда Тимошенко и Ходорковского
- Сегодня, напротив, кажется, Путин держит страну крепко в своих руках. Что Вас больше всего беспокоит?
- Больше всего я обеспокоен разложением правовой государственности. Потому что она является фундаментом демократического государства. За прошедшие десять лет в России был принят целый ряд правовых решений, при помощи которых судебная система запустила разрушение крупных компаний, которые не принесли пользы ни функционерам, ни конкурентам. Если поначалу речь шла об отдельных случаях, сейчас мы имеем дело уже с коррупцией. Одна из крупнейших проблем сегодня – это то, что российская судебная система не является независимой. Буйство коррупции - логическое следствие. В результате, конечно, отсутствует подотчетность госслужащих. Тот, кому не нужно бояться наказания, может бессовестно обогащаться.
- Как влияет коррупция на отдельных граждан?
- Прямым результатом распространившейся коррупции стало явное недофинансирование ведомств, которые должны заботиться о благосостоянии российских граждан. Когда 30 процентов ВВП растворяются в «темных гаванях», конечно, остается существенно меньше средств для финансирования государственных услуг. Это вызывает недовольство населения и снижает уровень доверия правительству.
- Но Путин, как и прежде, популярен?
- Владимир Путин живет имиджем сильного правителя, почему его многие россияне и уважают. Популярность правительства и правительственной партии, напротив, значительно снизилась.
- Если недовольство россиян правительством на таком высоком уровне, почему люди больше не выходят на улицу?
- Я сам очень сожалею об этом. Россияне не готовы к революции. Также они не готовы к серьезным, глубоким реформам. Население, в целом, не питает больше иллюзий, вряд ли кто-то верит в то, что положение вещей действительно может быстро измениться. Авангард общества, который в последние два года регулярно выходил на улицу, понял, что даже если собрать 120000 человек на митинге, правительство не отреагирует на это давление ощутимыми реформами. Поначалу власти разрешали митинги для выхода общественного недовольства. Но теперь Кремль использует другую тактику – бескомпромиссное подавление протестов.
- И каковы могут быть последствия?
- Большинство населения из-за страха ареста не решается выходить на улицу. Даже те, кто считает, что протесты необходимо продолжать, потеряли иллюзии. Кремль внес изменения в законы о митингах. Сегодня каждый, кто идет на демонстрацию, нарушает какой-нибудь закон. Необходимо большое мужество, чтобы выйти на улицу. И готовность противостоять насилию.
Также по теме: Почему русские не видят репрессий?
- Кто должен бросить вызов Путину? Российская оппозиция сейчас раздроблена. Ни одна группа не способна получить поддержку большинства.
- Разрозненность российской оппозиции – это ее большая слабость. Сегодня нет ни одного представителя оппозиции, который мог бы заручиться поддержкой большинства. Оппозиционные группы обращаются только к отдельным категориям населения. Нам необходимо новое поколение молодой политической силы.
- Относится ли Навальным к их числу?
- Алексей Навальный, действительно, является своего рода острием этого движения. Его борьба за пост мэра Москвы привела к созданию новых стандартов. Он вышел к людям и добивался их поддержки. Так Навальный получил 27 процентов. Но также нужно учесть, что явка на выборах была 32 процента. Люди в России, по всей видимости, потеряли доверие к избирательной системе. Но если гражданин не пойдет на выборы, тогда фаза политической стагнации будет продолжаться еще дольше.
- Что должно произойти, чтобы к россиянам вернулось доверие в демократию?
- Возможно, это звучит несколько наивно, но я действительно верю в силу привлекательного бренда. Пока что мы видели оппозицию, которая выступала с разными политическими предложениями. Но Россия – это не Германия, россияне не привыкли к плюрализму. Им нужна четкая и сильная альтернатива. Только когда противостоящие силы объединятся и бросят вызов Путину, выдвинув единого сильного кандидата, смогут возникнуть перспективы перемен.
- Что нужно сделать Западу, чтобы способствовать этим переменам?
- На мой взгляд, роль Запада состоит прежде всего в том, чтобы быть привлекательным образцом. Причина того, что некоторые россияне верят в демократическое будущее своей страны в том, что они побывали в разных странах, жили за границей, наслаждались преимуществами свободного общества, которые они хотят увидеть и у себя дома.
- Европе действительно стоит ограничиться ролью образца?
- Европа может сделать единственное для ускорения демократического развития России. Направление наблюдателей на выборы, возможно, является дорогим решением, но контроль нарушений - это действенная мера. Также поможет моральная поддержка оппозиционных кандидатов. Финансовая поддержка, напротив, может вызывать национальные реакции в России.
Читайте также: Ходорковский - проблема амнистии бизнесменов?
- Следует ли Ангеле Меркель более четко и открыто критиковать Путина?
- Я восхищаюсь позицией Ангелы Меркель в этом вопросе. Она единственный из немногих европейских лидеров, который остается последовательной в своей позиции по отношению к Путину. Конечно, критика ситуации в России могла бы быть более активной. Но с другой стороны, Меркель четко осознает, что открытая критика Путина не приведет к цели, потому что он воспримет это лично на свой счет. Намного полезнее оказывать давление в различных аспектах.
- Но похоже это не оказывает должного воздействия. Какой язык понимает Путин?
- Конечно, такие жесткие меры как запрет на въезд в страны ЕС для российских чиновников, которые вовлечены в нарушение прав человека в России, имели бы эффект. Но менее конфронтационные шаги могут быть в результате более действенными. После того как Москва в 2006 году на некоторое время ввела запрет на поставки своего газа из Украины в Европу, Германия быстро отреагировала на эти меры. Планы обретения к 2020 году независимости от российского газа существенно сужают поле действия Путина.
- Вы рассчитываете на освобождение Вашего отца в следующем году?
- Судя по сегодняшнему положению дел, причин сомневаться в освобождении моего отца в следующем году мало. Но в стране, в которой отсутствует правовая государственность, возможно и возбуждение нового дела.
- Вы планируете вернуться в Россию?
- Когда моего отца отпустят, я приеду его встретить. Но я не могу себе представить, что снова смог бы жить в России. Там для меня нет профессиональных перспектив.
- Но кто же должен вывести страну на новый путь, если такие люди как Вы предпочитают жить за границей?
- Хотелось бы, чтобы на этот вопрос существовал простой ответ. После всего того, что мы пережили, я хочу, чтобы моя семья жила без страха и свободно.
