Приостановление подготовки к подписанию Соглашения лишает переговорных преимуществ в обмен на тактические выигрыши

Когда утихнут страсти по несостоявшейся евроинтеграции, на поверхность выступят последствия и значение решения украинского правительства приостановить подготовку к подписанию Соглашения об ассоциации.

Основные последствия будут, конечно же, внешнеполитическими и определят дальнейшее ухудшение и без того не лучших позиций Украины в ее отношениях с могущественными соседями.

Торг накануне Вильнюсского саммита, как это часто бывает, на короткое время наделил Украину непропорционально внушительными переговорными преимуществами. Воспользоваться ими можно было гораздо эффективнее — вот в чем состоит основной печальный итог событий 21 ноября. «Жребий брошен», «ставки сделаны» и т. д. — с этого момента Украина больше не является принимающим решения игроком, становясь заложником решений других.

Эти другие, уже сделав ставки — кто побольше, а кто поменьше, — займутся подсчетами. Позиция украинского правительства — столь ценная и нужная еще накануне — уже мало кого будет интересовать. С первого взгляда основной банк сорван Россией, для которой Соглашение об ассоциации Украина — ЕС явилось приоритетным вопросом внешней политики. О том, насколько велика ставка и как много внимания и ресурсов Москва готова уделять решению этого вопроса, стало ясно летом текущего года в разгар «торговых войн». Теперь же достигнут результат, о котором, казалось, и мечтать не могли в Кремле еще месяц назад. Украина не стала ждать неопределенностей саммита в Вильнюсе и собственными усилиями перечеркнула свои законодательно закрепленные евроинтеграционные намерения.

Но такого рода победа для России может оказаться пирровой. Цена, которую, по всей видимости, пришлось заплатить, потребует чрезмерного расхода ключевых для сегодняшней России ресурсов. Кроме того, удержание Украины от европейского выбора вовсе не означает выбора в пользу евразийских интеграционных проектов, за который может быть выставлен отдельный запредельный счет. Ну и, в конце концов, подобные методы во внешней политике дорого обходятся не только с точки зрения прямых затрат, но и с учетом косвенных последствий. Можно ожидать, что реализация масштабного геополитического проекта Кремля по восстановлению сферы влияния в ближнем зарубежье резко подорожает.

С выигрышами и проигрышами Европейского Союза ситуация еще более неопределенная. Ставки ЕС, для которого Украина пусть и важный, но один из многих соседей, конечно, поменьше. Да, поставлен под вопрос весь проект Восточного партнерства, и даже подписание аналогичных соглашений с Молдовой или, скажем, Грузией, не дадут полноценной отдачи от вложенных ресурсов. Это приведет к внесению изменений в общую внешнюю политику Евросоюза на данном направлении, пересмотру существующих механизмов и институтов и поиску более оптимальных форм. Тем не менее, по большому счету, сделать это все равно пришлось бы, так как на примере именно Украины стало ясно, что ЕС иногда придется делать выбор между демократическими ценностями и экономическими интересами. Этот факт не изменился бы, даже если бы Украина к концу ноября приняла законы из «списка Фюле» и отпустила на лечение бывшего премьера Тимошенко. Вполне возможно, что своим решением украинское правительство избавило ЕС от сложных дилемм и внутренних конфликтов.

Для ЕС в качестве суммы интересов отдельных стран ситуация выглядит несколько иначе. Провал Соглашения с Украиной приведет к ослаблению инициативы и роли в общей внешней политике государств-лоббистов Украины, в первую очередь Польши. Центр тяжести внешней политики ЕС может быть перенесен в западное направление, что, конечно же, будет иметь плачевные, хотя и непрямые и несколько отдаленные последствия для Украины.

Подытожив, можно сказать, что ЕС сделал небольшую ставку на Украину, и эта ставка была реализацией, условно говоря, «равновесной» стратегии. Чем бы ни закончилась эпопея с Украиной, ЕС может легко найти для себя преимущества и плюсы — как минимум, в том, чтобы не расходовать лишних ресурсов.

Еще меньшая ставка была сделана Вашингтоном. Для него Украина уже давно по приоритетности находится во втором десятке вопросов, и евроинтеграционные стремления Киева поддерживались из соображений более широкого контекста отношений с Кремлем и с учетом либерально-демократической составляющей американской внешней политики. Возможно, отвлечение внимания Москвы сыграет даже на руку администрации американского президента или позволит ему усилить свои позиции по другим, более важным вопросам.

Теперь вернемся к Украине. Если оставить в стороне, насколько это возможно, эмоциональную сторону дела, то мы увидим некоторые конкретные последствия, как сиюминутные, так и более «отложенные».

Во-первых, достигнут предел реализации стратегии торга украинским правительством. Этот предел достигнут преждевременно и на очень туманных условиях, при этом выигрыши сомнительны, а закрытые возможности — очевидны. Использование переговоров о долгосрочных обязательствах в качестве козыря на переговорах могло быть оправдано только в случае, если бы на кону стояли похожие долгосрочные обязательства. Обмен евроинтеграционных перспектив на краткосрочные финансовые выгоды — это повторение ошибки Харьковских соглашений, только в гораздо больших масштабах и в значительно худших условиях.

Во-вторых, позиции Украины в ее двусторонних отношениях с Россией серьезно ослабели. Традиционная энергетическая и экономическая зависимость дополнилась политической уязвимостью. По иронии судьбы, даже если по щучьему велению мечта украинского Президента о достижении независимости от поставок российского газа сбылась бы завтра утром, эффект от такого события был бы нивелирован сложившейся уже сегодня ситуацией. Теперь инициатива полностью в руках Москвы, в то время как у Киева остается очень немного рычагов в арсенале двусторонних отношений. Украина всегда сталкивалась с объективными сложностями в своих отношениях с гораздо более сильным восточным соседом, но еще четыре года назад обладала несравнимо более широкими средствами для ведения торга по любым вопросам.

В-третьих, Украина испытает на себе кризис европейской внешней политики в Восточной Европе, который сама же и спровоцировала. Для ЕС активное вовлечение в решение украинских проблем утратит часть своего смысла. В Киеве ошибочно преувеличивали собственную ценность для Европейского Союза, а теперь она станет еще меньше. Существуют большие сомнения в том, что эти потери удастся компенсировать, даже незначительно увеличив заинтересованность отдельных стран-членов.

В свете всего этого принятое украинским правительством решение выглядит чем-то «большим, чем преступление, — ошибкой». Сделанный ход, видимо, оказался одним из самых слабых возможных решений. Он забирает всю инициативу и лишает переговорных преимуществ в обмен на тактические выигрыши. Похоже, это становится дорогостоящей и очень опасной традицией украинской внешней политики.