Призрак нестабильности бродит по миру. Волны общественных беспорядков, прокатившихся в летние месяцы по Турции и Бразилии, сегодня охватили Украину, находящуюся в регионе к северу от Черного моря, Таиланд в Юго-Восточной Азии, нашего соседа Армению и Египет на Ближнем Востоке. Конечно, также не стоит забывать об «арабской весне» и продолжающемся в течение двух лет хаосе в Сирии. Как следует интерпретировать последние мировые события, когда, например, примиряются давние враги - США и Иран? Это мгновенные, конъюнктурные, временные и случайные явления или же всплеск волн, поднимающихся с глубины?
Одни мыслители (например, один из ведущих представителей циклической концепции исторического развития Ибн Хальдун) объясняют социальные динамики подъема и упадка государств с помощью понятия «асабия». Они полагают, что динамизм кочевых народов начинает ослабевать с их переходом к оседлой жизни, при этом государства распадаются через несколько поколений из-за внешних атак. Ибн Хальдун приходит к выводу, что жизнь государства в среднем составляет 100 лет. Другие ученые (в частности, Пол Кеннеди) считают, что расцвет и падение крупных сил происходит в силу экономических причин. Тойнби и Бродель склонны анализировать ход истории с позиций цивилизационного подхода.
Серьезные исследования, посвященные тому, как можно объяснить стабильность и изменения в международной системе, были проведены и в области международных отношений. В этой связи можно сказать, что одним из вопросов, вокруг которых в последние годы разворачиваются наиболее жаркие дискуссии в области политической и геополитической науки, является вопрос о том, как будет формироваться будущее глобальной системы. Создается множество книг и статей, в которых предпринимаются попытки предсказать расклад сил в будущем. Глубокий политический и экономический кризис, поразивший Европу и США, которые уже нескольких столетий играют доминирующую роль в глобальной системе, существенно подорвал позиции этих стран и, тем временем, обеспечил значительное пространство для маневра для возвышающихся сил. В этой связи такие образования, как БРИКС и МИТКА (Мексика, Индонезия, Турция, Южная Корея и Австралия), можно рассматривать как платформы кооперации, возникшие в атмосфере неопределенности и силового вакуума, образовавшегося когда Запад лишился роли глобального гегемона.
Действительно, такие мировые лидеры, как, например, Обама, заметили смещение силовых балансов в глобальной системе. И сегодня среди политических элит США наблюдаются бурные дискуссии на тему того, какой должна быть внешняя политика США в этот переходный период. Например, можно констатировать, что такие вопросы, как сближение США и Ирана и будущее отношений США и Израиля, разделили американский конгресс и занимающиеся проблемами национальной безопасности элиты. Но главный вопрос, на котором я хотел бы в этой связи остановиться, это то, как напряженность, создаваемая процессом изменений в глобальной системе, отражается на внутренней и внешней политике региональных сил. События вокруг парка Гези в Турции, массовые протесты в Бразилии, отзвук споров «ЕС или Россия» на улицах Украины, уличные демонстрации в Таиланде, бесконечная гражданская война в Сирии. Разве все это не является отражением политических потрясений, которые сегодня происходят в глобальных балансах сил? На наш взгляд, это именно так, причем этот вопрос заслуживает серьезного анализа.
Чтобы объяснить трансформацию гегемона в международных отношениях, одни ученые (Гилпин) говорят о том, что изменения происходят в силу военных конфликтов, другие же авторы (Холсти) придают особое значение технологическому прогрессу или некоторым крупным событиям. В наши дни изменения в коммуникационных технологиях, на самом деле, послужили поводом для масштабной революции в сфере коммуникации. Социальные СМИ превратились в глобальный феномен и создали новые возможности для участия и взаимодействия в политической жизни. Иными словами, хотя для властей они обеспечивают новую возможность контролировать частную жизнь своих граждан, развитие коммуникаций существенно ослабляет легитимность и силу власти и, как наблюдалось в ходе событий вокруг парка Гези, создает возможности для массовых манипуляций. Достаточно вспомнить эффект, который был произведен такими новыми СМИ, как Twitter и Facebook, и такими традиционными СМИ, как телевидение (CNN и El Cezire), при неожиданно вспыхнувших в арабском мире социальных потрясениях.
В то же время ослабление роли гегемона и переменчивость в мировом силовом балансе ослабляют политическую стабильность и увеличивают степень хрупкость системы прежде всего в таких государствах, где наблюдается политический, культурный, этнический и мазхабный раскол ("мазхаб" - школа шариатского права в исламе - прим. пер.). Рост экономико-политической неопределенности в глобальной системе парализует способности развивающихся стран, политико-экономические институты которых и так достаточно слабы, абсорбировать внешние потрясения, в связи с чем также могут появиться свои линии общественного разлома. Именно с этой точки зрения необходимо оценивать идеологическую и мазхабную поляризацию, созданную в обществе «призраком Гези», который все еще бродит по политической сцене Турции.
Региональные последствия напряженности и конфликтов, возникающих в силу исчезновения глобального гегемона, могут породить крайне серьезные последствия с точки зрения международного мира и безопасности. Здесь я бы хотел обратить внимание на следующий вопрос. Из-за устранения США из глобальной системы и дисфункциональности ООН в регионах, которые лежат на линиях геополитического разлома, обостряется конкуренция между государствами, постепенно возрастает вероятность возникновения конфликтов.
По выражению реалистов, сегодня международная система становится все более анархической. Ослабевает зависимость от норм, силовая борьба становится все более безжалостной и безнравственной. Более того, ослабление роли Запада также ослабляет такие политические ценности западного происхождения, как демократия и права человека. Подходы к управлению, основанные на грубой силе и существующие в таких авторитарных государствах, как Китай, Россия и Иран, увы, становятся более успешными в построении межгосударственных отношений. Разве мог бы сирийский диктатор Асад оставаться на своем посту, если бы его столь сильные авторитарные друзья, такие как Россия и Иран, не проводили политику, которая игнорирует мировое общественное мнение, международное право и дипломатические обычаи? Иначе каким еще образом можно было бы проигнорировать массовые убийства, совершенные с применением химического оружия? Разве мог бы Китай, не обращая внимания на возражения соседствующих с ним государств, ввести в обращение новую концепцию ПВО, заявив о ней в одностороннем порядке? Если бы Россия не проводила «силовую политику», разве могли бы власти таких государств, как Украина и Армения, столь легко отказаться от политики, ориентированной на Европу, и согласиться на проект Евразийского союза, представляющего собой попытку воссоздать СССР?
Таким образом можно сделать следующие выводы. Самая ожесточенная борьба в ближайшие годы будет происходить в регионах, через которые пролегают линии геополитического разлома. Эта борьба будет протекать среди возвышающихся сил, стремящихся контролировать свое окружение и обеспечивать порядок и стабильность в соответствии со своими ценностями и желанием. К уязвимым регионам, в которых высок риск возникновения ожесточенных столкновений, можно отнести следующие: 1) север и северо-восток от Черного моря; 2) Балканы; 3) Ближний Восток; 4) Южная Азия (Афганистан - Пакистан); 5) Северный Китай и Средняя Азия; 6) Северная Африка; 7) регион Персидского залива. Примечательно, что чаще всего эти регионы представляют собой географические пространства, где встречаются народы, которые в историческом и социальном отношении представляют разные цивилизации и культуры. В ближайшие годы, когда не относящиеся к Западу цивилизации снова активно займутся поиском собственной легитимной роли на глобальном уровне, создать и сохранить региональный и глобальный мир, к сожалению, будет непросто. В этой связи сегодня будет гораздо более важно по-новому интерпретировать усилия Турции по реконструкции Анатолии с помощью проведения реформ в духе плюрализма и справедливости.
