Можно ли достичь мира в исторической памяти без исторической истины? Война в Алжире оказалась двойным гражданским конфликтом, в котором арабы сражались с арабами, а французы с французами. Так, может быть, более полувека спустя двум странам следовало бы привести в соответствия историю и память, признав этот исторический факт? Разве Жан-Марк Эро не может обратиться к президенту Абдель Азизу Бутефлике с просьбой пойти навстречу Франции и алжирским французам подобно тому, что сделал Франсуа Олланд для алжирского правительства и живущих в нашей стране алжирцев?
Разве президент Алжира не поехал лечиться в Валь-де-Грас к французским военным врачам, бывшим мучителям алжирского народа, как утверждается в его официальной истории? А, может, потом он не поехал за счет Франции на реабилитацию в Дом инвалидов, где до сих пор находятся пострадавшие от Фронта национального освобождения французские военные?
Чего бы стоила, например, двум нашим странам «репатриация» наших последних памятников погибшим накануне мероприятий в честь 700 000 алжирских солдат, которые сложили головы за родину-мать во время Первой мировой войны и высадке в Провансе 15 августа 1944 года? Почему все забыли о памятнике погибшим в Алжире, который является символом жертв алжирских французов всех сообществ?
Этот шедевр великого скульптора Поля Ландовски занимает большое место в памяти французского народа: он стал центром событий 13 мая 1958 года, которые ознаменовали возвращение в президентское кресло генерала де Голля и формирование V Республики. Разве не стало бы возвращение на родину этого памятника, который сегодня скрыт под цементным колпаком, демонстрацией эффективной работы в Алжире наших компаний и в частности промышленной группы Bouygues?
Репатриация памятника обошлась бы примерно в 3 миллиона евро, что, согласитесь, меньше 4 миллионов безвозмездного государственного кредита газете l’Humanité. Или той суммы, которую выделили парижские власти на реконструкцию оставшегося с французских времен алжирского парка, который пришел в запустение, как и расположенный поблизости Музей изящных искусств. Кроме того, при необходимости собрать эту относительно скромную сумму могли бы и сами люди, сообщество вернувшихся на родину алжирских французов, которых сейчас насчитывается 3 миллиона человек. По евро с каждого — сущий пустяк.
В декабре 2012 года глава государства Франсуа Олланд побывал у памятной таблички коммуниста Мориса Одена, который поддерживал ФНО и пропал без вести во время битвы за Алжир, подобно тысячам других французов на этой войне. Эта битва позволила остановить теракты боевиков Фронта национального освобождения среди мирного населения и спасти сотни, если не тысячи, жизней. Разве не может Жан-Марк Эро обратиться к президенту Алжира с просьбой разместить на центральном почтовом отделении табличку в память о 80 погибших и 200 раненых французах во время «перестрелки» на улице Исли 26 марта 1962 года? Алжир должен был бы с тем большей готовностью принять эту просьбу, что жертвы «Эвианского мира» 19 марта 1962 года были убиты французской армией по распоряжению французских властей. Тех самых властей, которые должны были обеспечить защиту своих граждан и сохранность их имущества.
Эту просьбу мог бы передать тунисский француз Бертран Деланоэ во время недавней поездки в Алжир. Чуть раньше он решил пойти навстречу французским алжирцам и установил на набережной Сены табличку в память об активистах ФНО (по подсчетам историков, их было от 2 до 200 человек), которых «жестоко убили» 17 октября 1961 года. Этот «геноцид» французских мусульман (до 3 июля 1962 года алжирского гражданства просто не существовало) стал результатом решения правительства генерала де Голля разогнать запрещенную демонстрацию ФНО, который тогда вел «войну» против нашей страны и пролил кровь более 4 000 французских мусульман.
Французские жертвы до сих пор не заслужили никакой памятной таблички в Париже. В 2010 году кандидат Франсуа Олланд преклонил колено перед табличкой в память о жертвах событий 17 октября 1961 года. При этом ни он сам, ни его премьер-министр с 2001 года так и не нашли свободного времени, чтобы посетить Национальный мемориал на набережной Бранли 25 сентября (день памяти сражавшихся за Францию алжирских солдат) и 5 декабря (день памяти погибших за Францию военных и мирных жителей), хотя тот и расположен всего в 500 метрах от Елисейского дворца и здания правительства.
Во время предстоящей поездки в Оран французский премьер мог бы попросить алжирские власти установить табличку или возвести стелу в память о тысячах живших здесь алжирских французов, которые пропали без вести 5 июля 1962 года. Почему бы ему не потребовать провести раскопки с последующим опознанием тел?
Алжирские французы оценили бы, если бы премьер-министр во время своей непродолжительной поездки все же нашел время, чтобы посетить хотя бы одно из немногих до сих пор не оскверненных и не разрушенных христианских и еврейских кладбищ. Кроме того, Жан-Марк Эро говорил о развитии «подвижности» во взаимодействии двух стран. Но и здесь речь опять-таки идет об односторонних мерах. Хотя по подсчетам французского правительства, в 2013 году алжирцам будет выдано 250 000 виз (против 210 000 в 2012 году), все разговоры о свободных поездках для харки (бежавшие во Францию алжирцы) и их детей вот уже полвека не могут сдвинуться с мертвой точки.
Разве отсутствие в делегации Жана-Марка Эро министра Кадера Арифа (сын харки) не служит тому наглядным примером? Наконец, раз в статьях 1 и 2 закона от 23 февраля 2005 года признается «нарушение Эвианских соглашений», почему мы не можем потребовать от алжирского правительства (на его счетах скопилось более 100 миллиардов долларов) компенсации за разграбленное после провозглашения независимости страны имущество, как прописано в этих самых соглашениях?
Истина, справедливость и доверие как основы диалога
Если мы хотим оставить позади полвека «французской лжи», о которой заявил в 2003 году Жан-Марк Бенаму, нашему премьеру стоило бы взять на вооружение принципы, которые направляют действия главы государства: истину, справедливость и доверие. Хотя для этого Жану-Марку Эро, вероятно, нужен пример со стороны Франсуа Олланда.
25 сентября 2013 года Кадер Ариф заявил, что президент Республики встретится с французскими репатриантами «через несколько месяцев». С тех пор прошло уже три месяца, но эта встреча так и не состоялась, и у нас нет никаких сведений насчет ее возможной даты. Французские репатрианты попросту ждут, чтобы глава государства лично подтвердил официальное признание, которое озвучил 25 сентября 2012 года Кадер Ариф: тот зачитал послание президента республики об «ошибке и ответственности Франции за нежелание помочь репатриантам и харки, а также ужасные условия, с которыми они столкнулись на французской земле». Такого признания добиваются также Лига прав человека и Международная лига против расизма и антисемитизма.
Во время поездки в Алжир Жан-Макр Эро сформировал новую инстанцию, чтобы дать толчок решению вопросов, которое нередко затягивается на многие месяцы. Первого января 2014 года две сформированных в 2010 году организации для развития диалога между государством и репатриантами будут слиты в одну. Но может быть, ему стоило бы не останавливаться на достигнутом и создать лучшие условия для решения висящих уже полвека вопросов, представив на рассмотрение парламента законопроект о признании и репарациях, который бы позволил раз и навсегда расплатиться по «долгу чести» французской нации перед репатриантами?
