Возможно ли пересмотреть итоги войны и вынести из нее какие-нибудь уроки? Достаточно ли 100 лет для того, чтобы понять, что же произошло, и была ли возможность предотвратить катастрофу? Как изменился мир за последнее столетие?
Прошло более 100 лет, как началась Первая мировая война в Европе, но эти вопросы, да и многие другие продолжают будоражить умы многих людей, в том числе жителей Великобритании. В Туманном Альбионе развернулась широкая полемика среди историков о причинах войны, унесшей жизни миллионам человек. Несмотря на то, что прошло много времени для британцев Первая мировая война остается кровоточащей раной.
Среди историков, занимающихся этой тематикой, выделяется шотландский исследователь Дэвид Стивенсон, написавший книгу «1914–1918: История Первой мировой войны». Она воспринимается как наиболее полное исследование, позволяющее понять логику военных событий — от начала до окончания войны.
Книга насчитывает около 900 страниц и, вероятно, будет очень интересна не только для тех людей, которые уже много знают о конфликте, но и для новичков, решивших впервые погрузиться в изучение Первой мировой войны. Исследование содержит много интересных деталей для эрудитов, написано простым и ясным языком.
Дэвид Стивенсон, профессор Лондонской школы экономики, накануне выхода книги в Испании любезно согласился дать интервью нашему изданию.
— В своей книге Вы утверждаете, что европейские страны начали войну из-за страха потерять статус великих держав. Последние исследования изменили ли это представление?
— В 60-е годы бытовало мнение о том, что во всем виновата была Германия, но ведь два соперника никогда не подерутся, если у них нет желания. Россия и Франция несут точно такую же ответственность, как и Германия.
Я уже писал об этом в своей книге, а сейчас появились новые свидетельства о том, что Франция безоговорочно поддержала Россию в ее решении мобилизовать резервистов.
Всеобщая мобилизация была рассчитана на то, чтобы напугать немцев, но в действительности она имела обратный эффект.
В 1914 году великие державы думали, что защита национальных интересов оправдывает войну. Россия, Франция, Австро-Венгрия, Великобритания не хотели потерять статус великой державы, что и послужило причиной начала войны.
— А разве это не является одной из главных исторических причин для объявления любой войны?
— Причины, приведшие к Первой Мировой войне, во многом не отличаются от тех, которые стали мотивом для начала большинства предыдущих военных конфликтов. Вот почему опыт Первой мировой войны побудил изменить наши представления о таких вещах.
Так, например, причиной начала Крымской войны или противостояния в 1870 году Германии и Франции стала идея о защите жизненно важных интересов.
Правительства большинства стран считали, что, несмотря на громадные людские и материальные потери, за ними остается моральное право использовать силу для защиты национальных интересов. Император Николай II, перед тем как подписать приказ о всеобщей мобилизации, сказал: «Подписать этот документ означает послать на смерть тысячи людей». Однако его сомнения в правильности принятия решения длились недолго.
— А почему война была столь продолжительной и кровопролитной?
— За последние 10 лет исследования показали, что военные прекрасно понимали — предстоящая война не будет легкой прогулкой. Немцы рассчитывали, что боевые действия продлятся 18 месяцев. Французы придерживались такой же точки зрения. Они не ожидали, что война затянется на долгие 4,5 года. Однако они были твердо уверены в том, что она будет продолжительной с многочисленными жертвами. Остается непонятным, сумели ли военные донести это понимание политикам. Вполне вероятно, что политики приняли решение начать войну, рассчитывая на ее быстрейшее завершение.
— Как Вы думаете, сейчас времена изменились, отношения между политиками и военными стали менее тесными?
— Да. Во время войны в Ираке и Афганистане военные постоянно докладывали политикам о боевых действиях. И в этом заключается основное отличие от предыдущих военных конфликтов, когда военные оставались в тени.
В Великобритании, например, совет министров заседал в течение 10 дней, чтобы принять окончательное решение об участии или неучастии в войне, не советуясь при этом с военными. В Германии произошло практически то же самое.
Общепринято считать, что непосредственным поводом начала военных действий в Первой мировой войне стало Сараевское убийство эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника австро-венгерского престола от рук сербских националистов.
В какой мере национализм сыграл важную роль в принятии решений о начале конфликта? Стала ли Первая мировая война ответом на внутренние притязания великих держав?
В Австро-Венгерской империи проживали 12 этнических групп, и ни одна из них не была доминирующей. Внутренние противоречия представляли угрозу для императорской семьи. В Германии и Франции такой проблемы не существовало. В Великобритании были определенные трения с Северной Ирландией, поэтому империалистическая война могла бы, на взгляд правящих кругов, поднять патриотический дух.
— Нечто похожее могло бы сегодня произойти?
— В Европе сейчас не существует таких притязаний, как это было в 1914 году, Однако территориальный спор между Китаем и Японией о принадлежности островов Сенкаку в нынешних геополитических условиях может привести к военному противостоянию. Европейские СМИ предпочитают на эту тему не говорить.
В этом конфликте США как супердержава не может оставаться в стороне на фоне усиливающегося влияния Китая. Китайцы усиленно вооружаются в последнее время. Япония также постоянно увеличивает свой военный бюджет.
Американцы, будучи союзниками Японии, хотели бы снять напряженность в китайско-японских отношениях, но как им это сделать не вполне понятно.
— Это означает, что Европа уже не в счет?
— И да, и нет. Европа в настоящее время с военной точки зрения не представляет опасности. В 1914 году европейцы располагали самыми сильными вооруженными силами, сейчас нет. Евросоюз, оставаясь сильным экономическим блоком, не несет военной угрозы другим странам. Правда, в случае начала войны в Азии или на Ближнем Востоке, в которую обязательно будут втянуты Соединенные Штаты, существует опасность для стран Восточной Европы.
Россия может также воспользоваться ситуацией, чтобы использовать силу против своих соседей. США, как уходящая империя, навряд ли пойдет на обострение отношений с Москвой. Это подремонтировали события в Грузии в 2008 году.
— Сегодня у нас есть Украина …
— Действительно. Но здесь присутствует экономическое соревнование между Европой и Россией, хотя это и происходит на идеологическом фоне, но я глубоко сомневаюсь в том, что может возникнуть военное противостояние между Россией и Европейским Союзом. Даже если бы русские осуществили военное вторжение на Украину, европейцы, вероятно, ничего бы не предприняли в ответ.
Американцы сейчас намного слабее, чем это было раньше, а Россия и Китай стали сильнее. Поэтому опасность заключается в том, что в случае вмешательства в локальные конфликты России или Китая Соединенные Штаты не сделают ничего, чтобы это предотвратить. Очень трудно найти веские причины для того, чтобы заставить Западную Европу втянуться в войну.
— Чему нас научила Первая мировая война?
— Главный урок заключается в том, что война может привести к неконтролируемым последствиям. После того, как ты начинаешь применять силу, может возникнуть столько непредвиденных обстоятельств, о которых никто не догадывается.
Возможно, в конце концов, ты сможешь выполнить свою задачу, но на этом пути тебе придется так дорого заплатить, что окажется — цель не оправдывает средства.
Поэтому война должна быть всегда последней альтернативой.
— Посвятив всю свою жизнь изучению военных конфликтов, считаете ли Вы, что войны неизбежны?
— Если бы все страны пришли к согласию отказаться от использования силы, то наш мир был бы намного лучше. Мы стоим перед дилеммой: что делать, когда одни страны выступают за мир, другие — за войну.
Можно ли позволить им прибегать к насилию, потому что ты являешься сторонником неприменения силы? Это дилемма, у которой нет решения.
— Вы считаете себя пацифистом?
— Нет. Возможно, я им бы стал, если бы принимал участие в боевых действиях и видел, как на моих глазах погибают люди. С интеллектуальной точки зрения я не могу защищать пацифизм. Если ты отказываешься от применения силы, то оказываешься пособником тех людей, которые совершают бесчеловечные преступления. Я верю в то, что, несмотря на все ужасы войны, нужно выбирать меньшее из двух зол.
— Если сегодня вспыхнет третья мировая война, это будет кибервойна?
— Несомненно, что это будет именно так. Если война возникнет между Китаем и США, то первый удар обрушится на информационные системы, который приведет к мировому коллапсу. Мир, в котором мы живем, крайне зависим от информатики, и в случае кибервойны никто не спасется.
