В 1993 году во Франции произошло одно из странных и ошеломляющих событий, которые заставляют нас усомниться в нормальном течении повседневной жизни. Один мужчина убил своих детей, жену и ее родителей. Преступления были чудовищны по своей жестокости, но особую настороженность вызвало то обстоятельство (это выяснилось в ходе следствия), что преступник обманывал окружающих в течение всей своей жизни.
Получив медицинское образование в одном из известных вузов (у него еще оставались друзья с тех времен), этот человек в течение десяти лет вел спокойную и монотонную жизнь, характерную для обеспеченных европейцев. Каждое утро прощался со своей женой и детьми и отправлялся на работу во Всемирную организацию здравоохранения. Но в действительности никакого медицинского диплома он не получал (следствие установило, что он в лучшем случае сдал несколько предметов, что вызвало крайнее удивление его друзей, считавших, что он закончил вуз) и ни в какой международной организации не работал. По сути дела, у него и работы-то никогда не было, а жил он на деньги тестя, тещи и любовницы. Добивался этого с помощью нехитрых приемов, например, предлагая дать ему деньги, чтобы он выгодно разместил их на счетах швейцарских банков. Ведь все думали, что его место работы находится в Швейцарии.
Несмотря на то, что вся его жизнь была сплошной ложью, этот мужчина всячески старался удовлетворить эмоциональные ожидания окружавших его людей. В течение долгих лет он изображал безмерную благодарность той, которая впоследствии стала его женой, с негодованием рассказывал своему студенческому другу о строгости преподавателей. Затем он стал образцовым отцом (и активным членом школьного родительского комитета), любящим сыном и нежным любовником, живя при этом на деньги, которые мошенническим путем получал от этих людей. В частности, продавал им фальшивые лекарства от рака. Вся эта схема однажды рухнула по финансовым причинам, в противном случае он мог преспокойно прожить так всю свою жизнь...
Трагедии получила широкий резонанс в прессе. В последующие годы про преступника был написан ряд книг (в том числе, блистательное исследование Эммануила Каррере) и сняты три фильма. Этот случай, бесспорно, вопиющий, но при этом отнюдь не единственный, который заставляет нас задуматься, до какой степени мы подпадаем под влияние людей, умеющих манипулировать нашими чувствами. Нечто подобное прослеживается в истории барселонской секретарши, которая стала президентом Ассоциации жертв терактов 11 сентября, используя в качестве инструмента эмоционального давления ложь о том, что ее молодой человек погиб в одной из башен. Или невероятные, но, тем не менее, действительно произошедшие события, описанные в романе «Самозванец». Все это свидетельствует о том, что сейчас даже самые глубокие эмоции могут быть использованы в качестве инструмента манипуляции.
В нашей культуре (литературе, кинематографе, живописи, телевидении...) всячески воспевается достоверность. Все, от авторитетных литературных критиков до известных телеведущих, восхваляют тех, кто с наибольшей силой проявили свои чувства, как будто это повышает качество их работы. Если какой-либо писатель жестко критикует все, что движется, не стесняясь в выражениях, то, с большой долей вероятности, его будут воспринимать как глубокого аналитика современного общества. Если начинающий певец исполнит мелодраматичную песню и разрыдается в конце выступления, то любовь публики к нему будет безграничной.
В этом море страстей не следует забывать, что проявление эмоций вызвано одной единственной причиной: оказать влияние на тех, кто нас окружает. Психологи, придерживающиеся эволюционной точки зрения (Дэвид Басс, Ричард Доукинс, Стивен Пинкер ...), очень хорошо объясняют эту функцию. В ходе эволюционного процесса человек привык сообщать окружающим о некоторых своих реакциях. Мы выражали гнев потому, что в результате этого те, кто нас раздражал, либо удалялись, либо изменяли свое поведение из страха перед нами. Мы выражали радость, побуждая таким образом окружающих в очередной раз направить нас на поиск опыта, приводящего к эволюционному успеху. Мы выказывали свою любовь, чтобы человек, на которого она обращена, испытывал к нам еще большую привязанность. Мы рассказываем всем о своих горестях, чтобы окружающие пожалели нас и пришли на помощь.
Достижения биохимии подтверждают точку зрения ученых сторонников эволюционной теории. Недавние исследования наглядно свидетельствуют о том, какое огромное воздействие на других людей оказывают наши эмоциональные проявления. Ученые из израильского Института наук имени Вейцмана пришли к выводу о том, что женские слезы препятствуют выработке тестостерона у мужчин, которые их видят, снижая, таким образом, их агрессивность и сексуальное желание, и одновременно вызывая сострадание. В другой статье психолог П. Вальдесоло (P. Valdesolo) исследует, как используют улыбку борцы, чтобы повлиять на поведение противника, когда чувствуют, что проигрывают схватку. И, наконец, в недавнем исследовании Университета Центрального Ланкашира доказывается, что стоны женщин во время полового акта не столько выражают удовольствие, сколько стремление еще больше возбудить партнера. В горести, ссоре и радости все на первый взгляд субъективные проявления в действительности являются лишь приемами воздействия на ближнего. Ведь если бы наши чувства были безразличными по отношению к окружающим, то просто перестали бы существовать. Осознаем мы это или нет, но цель всегда заключается в воздействии на окружающих. Это одна из форм агитации с целью изменить поведение окружающих.
Есть люди, которые используют это влияние наиболее рациональным способом, другие же опираются на метод проб и ошибок. Первые впадают в крайность того, что психолог Марк Снайдер называет автомониторингом. Они следят за своими эмоциями, постоянно отдавая себе отчет в том, какое впечатление оказывают на окружающих. Они контролируют свои чувства (не выражают раздражения, когда им это невыгодно, и источают нежность, когда это нужно), постоянно анализируя социальную среду, в которой находятся. А другая крайность это те, кто мало или вообще не следят за своими чувствами -их можно было назвать непосредственными- и с ходу говорят то, что думают, поскольку не так зависят от особенностей окружающей среды.
Но в любом случае, те, кто впадают в ту и другую крайность, стремятся оказать влияние на остальных. Тех, кто занимается автомониторингом, не очень интересует выражение эмоций (их не успокаивают ни слезы, ни гнев, ни ласка). С самого начала они направляют их на то, чтобы добиться желаемого результата. А тех, у кого эта черта не столь явно выражена, значительно успокаивает выражение своих чувств, хотя это и не означает, что они не преследуют определенную цель. Рассмотрим следующий пример: в ситуации, когда паре людей придется делать то, что им не по душе, контролирующий себя человек может прибегнуть к эмоциональному шантажу (например, изобразив грусть), непосредственный может вначале сразу же выразить свое первое неосознанное ощущение (допустим, гнев), а затем, увидев, что не добился желаемого результата, изобразить глубокую печаль, чтобы воздействовать на ближнего. При этом конечный результат будет одним и тем же: мы все хотим влиять на поведение остальных, используя с этой целью наши эмоции в качестве эффекти
вного инструмента. За свою нежность к нам окружающие расплачиваются тем, что на них обрушивается вал наших эмоций.
Исследования в области человеческого развития подтверждают, что оба фактора (любовь и влияние остальных) взаимосвязаны. Такие авторы, как психолог С. Ситринбаум, считают, что мы более независимы в преклонном возрасте (особенно после 70 лет), поскольку окружающие влияют на нас в меньшей степени. В юности происходит прямо противоположное: стадное чувство проявляет себя в значительно большей степени.
Начиная с определенного возраста, то, что подавлялось в течение первой половины жизни, выходит наружу, поскольку усиливает нашу уверенность в самих себе и снижает групповое давление. Кроме того, в преклонном возрасте люди все более склонны к самоанализу. В молодости мы учимся, а когда становимся взрослыми, понимаем. В то время как молодежь сначала что-то делает и только потом думает, люди старшего возраста более стремятся думать о себе и, возможно, именно поэтому им удается лучше узнать друг друга и в меньшей степени реагировать на окружающих. При этом проблемы одиночества, которые мало беспокоят молодых, с годами обостряются. Чувства окружающих оказывают на нас давление, поскольку в этом и заключается их функция. Но мы, тем не менее, продолжаем думать, что главным побудительным мотивом действий наших близких является некий «внутренний позыв», имеющий целью показать, что творится внутри них. Причина этого самообмана также связана с адаптационными мотивами: естественный отбор благоприятно сказался на тех, кто используют свои эмоции для влияния на остальных, а также вызывают достаточно доверия, чтобы заставить поверить других в то, что на них не оказывается влияния. Никакие пропагандистские приемы не окажут действия, если мы почувствуем, что нами пытаются манипулировать. Поэтому проявление чувств только в том случае окажет на нас влияние, если мы будем считать, что никакого влияния оно не оказывает.
В сентиментальных отношениях очень важно избегать того, что преподаватель Стэнфордского университета Леон Фестингер (Leon Festinger) называет когнитивным диссонансом, то есть напряжением, возникающим, когда воззрения двух близких друг к другу людей не совпадают между собой. Диссонанс возникает, что чувства, к которым мы привыкли, возможно, в значительной степени были проявлены, чтобы повлиять на нас.
Психологическая напряженность в подобных случаях совершенно ни к чему. Чтобы избежать ее, у нас есть механизм, который можно было бы назвать «необходимость верить тем, кого мы любим». Когда у нас возникает чувство привязанности к определенному человеку и мы вступаем с ним в эмоциональный контакт, то считаем, что его чувства абсолютно искренни. Это когнитивное отклонение укореняется в нас столь незаметно, что мы замечаем это только после того, как она пропадает. Когда мы разрываем отношения с близким нам человеком, теряем родителей или ссоримся с другом, то начинаем замечать наигранность многих из его эмоциональных проявлений. Мы видим, что слезы — это лишь инструмент эмоционального шантажа, а обиды — догматический способ навязать свою власть, а проявления нежности направлены всего-навсего на то, чтобы добиться от вас чего-либо взамен. Возможно, все эти эмоциональные проявления —с той же самой смесью искренности и стремления повлиять на нас- имели место всегда. Но когда теплота отношений уходит, мы осознаем, что нами пытаются манипулировать.
До этого разрыва, пока существует привязанность к человеку, мы склонны верить, что его чувства искренни, и поэтому позволяем его слезам и взглядам оказывать на нас влияние. Жить в состоянии постоянного подозрения было бы очень тяжело: замечать постоянную мелкую ложь и при этом продолжать верить — достаточно трудно. Любить, восхищаться и делиться опытом с определенными людьми означает быть с ними искренними. На настоящий момент, пока не придумано чего-либо лучшего, мы можем лишь поступать сообразно проявлениям их чувств.
У нас есть право на...
При выражении эмоций существует весьма тонкая, но ключевая грань между намерением повлиять и намерением манипулировать. Когда мы стремимся к первой цели, то выражаем свои чувства так, чтобы другой человек воспринимал их как свои собственные и поступал, считая их столь же важными. Во втором случае единственное, что нас интересует, это наши эмоции: мы хотим навязать их другому человеку в качестве абсолютного приоритета, используя для этого любые средства, в том числе и те, которые игнорируют его чувства.
Не так просто определить, какой перед нами случай: первый или второй. Поэтому лучше составить список Основных эмоциональных прав каждого человека. И будет очень полезно прочитать его внимательно, когда мы почувствуем себя объектом эмоционального шантажа или манипулирования. Хотя также неплохо было бы внимательно проанализировать наши обиды, радости и тревоги прежде, чем заявлять о них, для того, чтобы понять, в какой степени мы стремимся манипулировать другими с помощью собственных чувств.
...Считать свои чувства столь же важными, как и чувства остальных. Эмоции субъективны: мы боимся или любим разных людей; радуемся или печалимся по разным причинам. Не существует объективных поводов для того, чтобы одни чувства были лучше других.
...Просить информацию о тех чувствах, которые затрагивают нас напрямую. Человек, к которому обращаются с вопросом, может выразить или скрыть свои эмоции, а также их причины. Тому, кто этого не делает, придется смириться с тем, что его чувства обесценятся.
... Просить (не требовать) других, чтобы они удовлетворяли наши эмоциональные потребности, и решать для самих себя, удовлетворяем ли мы потребности других. Чувства выстроены в соответствии с законами эволюции и направлены на то, чтобы просить остальных поступать определенным образом. До тех пор, пока мы не поймем, что окружающие обязаны отвечать, данная просьба будет носить адаптивный характер.
...Использовать в полной мере собственное время и не позволять остальным навязывать свой темп при принятии эмоциональных решений. Во многих случаях манипулирование связано с быстротой: люди, стремящиеся навязать свои эмоциональные потребности, пытаются ускорить или замедлить наш темп. Очень важно придти к учитывающему в равной степени интересы обеих сторон соглашению о том, чтобы этого не происходило.
...Отказывать в просьбах, не чувствуя себя при этом эгоистами. Эгоизм другого человека — главный аргумент тех, кто стремятся манипулировать эмоциями других. Существует очень простое суждение, которое должно отодвинуть на второй план наше чувство вины за то, что заботимся сами о себе: просьбы другого человека столь же эгоистичны. Между двумя эгоистичными потребностями мы просто делаем выбор в пользу своей.
...Испытывать и выражать наши собственные чувства. Во многих случаях намерение того, кто манипулирует, заключается в том, чтобы навязать свои чувства другому человеку. Поселить наши страхи в наших детях, убедить близкого человека, чтобы он разделил наши пристрастия и неприязни, или добиваться того, чтобы наши друзья поссорились с теми, с кем находимся в ссоре мы сами — все это примеры различных способов «эмоциональной промывки мозгов». Можно доверять только собственным чувствам. Никто не должен поступать под влиянием чувств других людей.
...Разнообразить собственные эмоции, не чувствуя при этом за собой вины. Любить и разлюбить, радоваться чему-либо до тех пор, пока мы не устанем от этого, или обидеться, а потом простить — все это является частью эмоциональной жизни. Хотя другим эти перемены могут и не понравиться, надо с ними согласиться.
Луич Муиньо, психотерапевт
