Atlantico: 7 января исламистская группа «Исламское государство Ирака и Леванта» заявила о намерении «уничтожить» сирийских повстанцев после произошедших 3 января братоубийственных столкновений. Сирийские повстанцы, которых представляет «Джабхат ан-Нусра», со своей стороны обвинили ИГИЛ в том, что его действия, в частности похищения и казни, порочат образ всей революции. ИГИЛ действительно ведет себя жестче других сирийских повстанцев? Насколько эта братоубийственная война между ИГИЛ и повстанцами играет на руку Башару Асаду?
Ален Шуэ: Вот уже больше года отколовшиеся от центральной власти регионы Сирии становятся театром для все более жестоких столкновений между различными группами повстанцев: рассеянными отрядами Свободной сирийской армии, соперничающими исламистскими группировками, местными ополчениями, вооруженными курдскими группами и т.д. Эти столкновения направлены на захват территории, обладание зонами нефтедобычи и трубопроводами, монопольное право взимать «революционные налоги», контроль над поступлением товаров первой необходимости с одной стороны и экспортом награбленного с другой.
ИГИЛ свойственна точно такая же жестокость, как и любой другой исламистской группе в Сирии. Тем не менее, оно обладает большим боевым опытом, который был приобретен в ходе столкновений на иракской территории. Кроме того, у ИГИЛ есть более широкие стратегические возможности, которые дает ему контроль над пограничными с Ираком западными сирийскими провинциями.
Разногласия между группами вооруженной оппозиции, безусловно, играют на руку режиму, который постепенно отвоевывает значимые стратегические позиции. Тем не менее, исход конфронтации пока еще слишком непредсказуем, потому что повстанцы все еще пользуются широкой внешней поддержкой со стороны арабских монархий и Турции, но во все меньшей степени со стороны некоторых западных стран.
— Планы ИГИЛ шире, чем у «Джабхат ан-Нусра». Так, лидер ИГИЛ стремится сформировать халифат, в который должны войти Ирак, Сирия и Ливан, тогда как сирийские повстанцы пытаются свергнуть Башара Асада и взять в свои руки власть в стране. То есть, можно ли назвать эту братоубийственную войну воной за исламистскую гегемонию в Сирии?
Читайте также: Сирийские повстанцы топчутся на месте
— Не стоит особенно верить риторике сирийских исламистов, которая, как и везде, носит по большей части ритуальный и пропагандистский характер, в частности в том, что касается формирования халифата. На самом деле два главных исламистских движения в Сирии представляют собой инструменты внешнего действия Саудовской Аравии: Эр-Рияд стремится разрушить шиитскую ось, которую формируют Иран, иракский режим, сирийский режим и ливанская «Хезболла», и создать вместо нее суннитскую ось из ваххабитской Саудовской Аравии до исламистской Турции через Иорданию и Сирию. Летом 2012 года глава саудовских спецслужб принц Бандар бин Султан (в прошлом он долгое время был послом в Вашингтоне) открыто признал, что именно его ведомство взяло на себя создание и поддержку сирийской исламистской группы «Джабхат ан-Нусра». Кроме того, в Саудовской Аравии никогда не скрывали, что активно поддерживают подрывное исламистское движение в Ираке (в том числе и ИГИЛ), которое направлено против действующего шиитского правительства.
— Сирийские повстанцы стали общим врагом ИГИЛ и Башара Асада. Означает ли это, что президент Сирии и ИГИЛ могут объединить силы, чтобы положить конец революции? Готов ли Асад объединиться с суннитами, и может ли ИГИЛ подать руку шиитам? И если им удастся добиться поставленной цели, может ли в Сирии разгореться новый конфликт, на этот раз между Асадом и ИГИЛ?
— Такие гипотезы чересчур отдают картезианством... Сирийский режим, безусловно, будет использовать все существующие разногласия против врагов и всячески стремиться очернить их образ в глазах международного сообщества, которое начинает всерьез задаваться вопросом насчет возможных последствий конфликта. С такой точки зрения разногласия в вооруженной оппозиции и доминирование в ней организаций, которые рассматриваются как террористические, разумеется, играет ему на руку. Тем не менее, ни о каких возможных альянсах между суннитскими экстремистами и немусульманскими или несуннитскими меньшинствами говорить не приходится.
В любом случае, появление на сцене иракского ИГИЛ и множества иностранных боевиков-исламистов (около 11 000 человек, в своем большинстве — уроженцы нефтяных монархий Персидского залива, Ливии, Кавказа и Европы) является для Саудовской Аравии гарантией невозможности чисто сирийского разрешения кризиса, пусть и под патронажем великих держав. Хотя все эти иностранные элементы не в силах самостоятельно взять верх в борьбе, они в состоянии подорвать любой политический процесс, который придется не по вкусу Эр-Рияду. Именно поэтому ИГИЛ стремится как можно больше ослабить чисто сирийские группы, хотя те и являются точно такими же исламистами.
Ален Шуэ, бывший офицер французской разведки.
