Со смертью Усамы Бен Ладена и дезорганизацией «Аль-Каиды» умеренные мусульмане должны были договориться очистить политический ислам от экстремистов. Но спустя два года ислам экстремистского толка вернулся с желанием отмщения.
Не надо быть таким революционным поэтом, как Фаиз Ахмад Фаиз (известный пакистанский поет, 1911 – 1984, деятель революционного движения, сторонник Коммунистической партии Пакистана – прим. переводчика), чтобы взглянуть на события в мусульманском мире и посетовать на обещания ложных надежд – так, как он делал во время борьбы за независимость Индии.
Всего лишь два года назад примерно в это время «арабская улица» оказалась на пороге свершения демократической революции, которая должна была очертить контуры ислама в XXI веке. Ислама, который совместим с такими демократическими ценностями, как свобода слова и толерантность.
Со смертью Усамы Бен Ладена и дезорганизацией «Аль-Каиды» умеренные мусульмане должны были бы очистить сильно подпорченный политический ислам от экстремистов. Малоприглядное зрелище молодых мусульман с их смартфонами и айфонами, разглагольствующих о страстном желании перемен и настаивающих на радикальном разрыве с прошлым, загипнотизировали мир. Даже ярые исламофобы были вынуждены перестроить свои любимые теории об исламе.
Все приветствовали запоздалый момент просветления ислама – то бурное время, когда даже незначительный уличный протест оценивался как знак мусульманского пробуждения. Хвалебные стихи Уильяма Вордсворта (английский поэт-романтик, 1770 – 1850 – прим. переводчика) в адрес французской революции можно было бы применить и к «арабской весне».
Собственного производства
Тем не менее, все это, кажется, случилось так давно... Старый зловещий облик ислама, вновь представленный экстремистами, снова вернулся для мести. Джихадисты опять захватили преимущество в битве за душу ислама. На самом деле было бы точнее сказать, что, сами того не желая, умеренные мусульмане растеряли завоевания, столь быстро полученные в бурные дни 2011 года.
Несколько революций в современной истории закончились достаточно плохо и были жестоко уничтожены собственными детьми революционеров. Сегодня большая часть мусульманского мира находится в худшем положении, чем раньше, терзаемая сектантским насилием и представляя собой бурлящий котел ненависти и фанатизма. И главное в этом мире то, что «Большой дьявол» на этот раз не имеет ничего общего с тем, что там происходит. Нет ни Джорджа Буша, ни Тони Блэра. Америка в самом деле дистанцировалась от мусульманского мира, даже несмотря на риск охлаждения отношений с некоторыми из своих европейских союзников.
Возрождение враждебности
Неразбериха и разброд – дело рук самих мусульман. Это и есть «Большой дьявол», внутри которого изливается порча. Ислам находится в состоянии войны с самим собой, и она бушует одновременно на нескольких уровнях: между умеренными и экстремистами, между шиитами и суннитами, между прозападными (Саудовская Аравия и ее союзники в Персидском заливе) и антизападными (Иран, Ливан, Сирия) мусульманскими державами.
Пожалуй, впервые с момента возникновения политического ислама в его нынешней уродливой форме в прошлом веке целью ненависти является не Запад. Это, прежде всего, – внутримусульманское столкновение. Как воины, так и их цели являются исконными мусульманами. В основном это война мусульман с другими мусульманами, в которой христиане часто попадают под перекрестный огонь.
Одним из наиболее тревожных аспектов становится возрождение кровавых столкновений шиитов и суннитов. Ирак, Египет, Ливан, Сирия - все эти страны были втянуты в круг насилия мусульман над мусульманами, при этом католическо-протестантской раздор в Северной Ирландии выглядит просто детской игрой.
Только в Ираке в 2013 году были убиты более 6 тысяч человек в шиитско-суннитских столкновениях – по сообщению Би-би-си, «столько смертей там не видели с 2008 года». В Западной Азии при этнических чистках шииты вынуждены бежать из районов, где преобладают сунниты, и наоборот. Регион наводнен беженцами обоих течений ислама, не имеющими ни гражданства, ни дома, что повышает угрозу кризиса, подобного палестинскому.
Считается, что более трети населения Сирии было вытеснено с мест своего проживания, что привело к эффекту домино во всем регионе Западной Азии. В Ливане присутствие суннитских беженцев оказало давление на и без того хрупкий межконфессиальный баланс. Напряженность подпитывается шиитской вооруженной группировкой «Хезболла», которая активно поддерживает президента Сирии Башара Асада, являющегося шиитом из алавитов. И все это происходит с благословения шиитских и суннитских режимов, отстаивающих интересы своих религиозных общин.
Это опосредованная война шиитских Ирана, Ирака и Сирии с одной стороны, и Саудовской Аравии с её суннитскими союзниками – Катаром и другими. Свержение правительства Мохаммеда Мурси и гонения на «Братьев-мусульман» не имеют ничего общего с защитой Египта от исламского экстремизма или для поддержания светского государства и демократии. Это Саудовская Аравия играет суннитскими мускулами, как она делала, когда помогала подавить зарождающееся восстание в Бахрейне. (Чтобы избежать впечатления некоторой пристрастности позвольте мне заявить, что я – суннит).
Лишенные руководства «революционеры» с площади Тахрир были жертвой широкой квазирелигиозной борьбы между главными мусульманскими державами за господство. Вместо того, чтобы создать повестку дня для «нового» Египта, они оказались в услужении другим в достижении их целей. Для начала армия использовала их, чтобы избавиться от Хосни Мубарака, выставив себя в качестве защитницы революции, чтобы затем подавить «Братьев-мусульман», которые, как единственная организованная политическая сила в стране, представляли угрозу её влиянию.
Потерпевшая неудачу «арабская весна» – это наглядный урок в том, как нельзя организовывать революцию. Вопреки романтическому представлению о стихийной революции, она на самом деле – холодный зверь, которому необходимо надежное руководство, высокий уровень организации, согласованная идеология и четко продуманный план на будущее. Вместо этого то, что мы видели на «арабской улице», было только идеализмом и гневом. Ни руководства, ни организации, ни альтернативного сценария.
Это позволило всевозможным элементам с их собственными целями – армии, изворотливым диссидентам в стране и за рубежом, а также экстремистам – вмешаться в ситуацию и перехватить инициативу. Единственное исключение – это Тунис, где после первоначального хаоса хорошо организованная умеренная исламистская партия «Ан-Нахда» оказалась в состоянии обеспечить какое-то подобие стабильной демократической альтернативы.
Незащищенность христиан
А как насчет легендарного уважения ислама к другим конфессиям?
Наблюдается угрожающий рост насилия против христиан с нападениями на церкви, дома и предприятия христиан без какого-либо очевидного повода. В Египте небольшая по численности община христиан-коптов живет в страхе после серии терактов, совершенных предположительно сторонниками «Братьев-мусульман». Сотни церквей и другие объекты имущества, принадлежавшие христианам, были уничтожены или разграблены потому, видимо, что коптский папа Тавадрос II выступил в поддержку военных правителей. В Сирии христиане подверглись нападению со стороны антиасадовцев, обвинивших их в поддержке его режима.
Христиане всех стран Западной Азии чувствуют себя неуверенно и живут в атмосфере страха. Есть сообщения о массовом «христианском бегстве» из региона, причем утверждается, что почти треть бежавших была из Сирии. Преследуемые христиане не являются западными экспатами; они не представляют интересы Запада. Они исторически селились общинами – как и арабы-мусульмане – с точки зрения их исторических корней в регионе. Понятно, что существует глубокая озабоченность будущим христианства в краю его рождения.
Принц Чарльз, один из немногих на Западе высокопоставленных друзей мусульман, проделавший большую работу по содействию диалогу между мусульманами и христианами, высказал разочарование происшедшим. Он заявил недавно в Лондоне, что потратил 20 лет в попытках «построить мосты между исламом и христианством, чтобы развеять невежество и непонимание». Но эти мосты теперь «были намеренно быстро уничтожены теми, кто кровно заинтересован в обратном».
Он призвал мусульман, иудеев и христиан объединиться в «возмущении» против поворота событий в регионе.
Помимо разочарований в фальшивом «арабском рассвете», однако, существует и более широкая проблема «кризиса среднего возраста», с которым сталкивается ислам в самом месте его рождения. Учитывая его регрессивную траекторию, либеральные мусульмане будут правы, если побеспокоятся об образе, в котором ислам выходит из этого кризиса. Он не сулит нам ничего хорошего.
