Американская молодежь постепенно уходит из церкви. Согласно результатам опроса, проведенного Научно-исследовательским институтом религии (Public Religion Research Institute) в 2012 году, на вопрос о религиозной принадлежности один из четырех совершеннолетних молодых людей ответил, что не принадлежит ни к одной конфессии, и 55% из них признались, что в прошлом они исповедовали ту или иную религию. Тем не менее, на фоне этого массового исхода некоторые церковные лидеры отмечают существование еще одной тенденции, которая позволяет им сохранять надежду: сегодня некоторые молодые люди, вместо того чтобы отказываться от христианства, присоединяются к более традиционным церковным конфессиям, в частности католической, англиканской и православной церкви. И в данном случае речь идет не просто о переходе из одной конфессии в другую, а о поиске смысла, который ведет нас к самому сердцу нашей постмодернистской эпохи.
Для Барта Гингрича (Bart Gingerich), научного сотрудника Института религии и демократии (Institute on Religion and Democracy) и студента Реформаторской епископальной семинарии (Reformed Episcopal Seminary), переход в англиканство стал результатом интеллектуальных поисков, на которые оказали влияние учения древних отцов церкви. 15 лет своей жизни он провел в Объединенной методистской церкви, где, по его ощущениям, ему навязывали мягкую версию христианства: разбавленную, вежливую и фальшивую. Его семья присоединилась к внеконфессиональной евангелистской церкви, когда Гингричу было 16 лет. Некоторые из тех молодых людей, с которыми он там познакомился, относились к своей вере достаточно серьезно, однако большинство были настроены весьма апатично, и многие позже вовсе покинули церковь.
Во время учебы в Колледже Патрика Генри в штате Виргиния Гингрич присоединился к реформаторской баптистской церкви, которая находилась в городе Гилфорд. Гингрич читал труды святого Августина и пришел к выводу о том, что он разделяет его взгляды: во время занятий с понедельника по пятницу Гингрич отстаивал идеи, которые противоречили методам выражения его религиозной веры по воскресеньям. Протестантизм начал беспокоить его на философском уровне. Мог ли он поверить в то, что церковь «делала все неправильно» до Реформации?
Последней каплей стал тот момент, когда священнослужитель из часовни при колледже рассказал о красоте евхаристии на службе в англиканской церкви. Гингрич знал, что он ищет именно это. И вскоре после этого он присоединился к приходу англиканской церкви.
Учителю английского языка в старших классах Джесси Коуну (Jesse Cone) присоединение к православной церкви помогло исполнить сокровенное желание стать частью некого сообщества и прикоснуться к сакраментальной реальности. Коун воспитывался в Пресвитерианской церкви Америки и активно участвовал в различных церковных мероприятиях и деятельности молодежных групп. Во время учебы в Биольском университете, евангелистском учебном заведении в Южной Калифорнии, Коун ездил на летние каникулы домой, чтобы помогать в организации деятельности религиозных молодежных групп. Его сделали пастырем молодежи, и он «даже читал проповеди». Но Коун долгое время не мог найти церковь, близкую ему по духу, которая находилась бы недалеко от университета. В этом районе было множество мегацерквей, но им недоставало «органичности и житейскости», которые Коун искал.
Он стал посещать службы в англиканской церкви, в которой его привлекала приверженность к традиционной доктрине. Он стал «постоянным посетителем» на следующие несколько лет. Подробное изучение Евангелия от Иоанна еще ближе подтолкнуло его к высокой церкви. Читая его в компании своих друзей, Коун стал замечать «разговорный и ритуальный характер» общения Иисуса с людьми. «Там много хлеба, вина и воды», — говорит он. Начиная с первого чуда Иисуса — превращения воды в вино — и до момента, когда он сказал своим ученикам: «Я есмь истинная виноградная лоза», довольно прозаичный характер общения Иисуса с людьми «внушил мне чувство сакраментальности — я понял, что будничные аспекты нашей жизни имеют огромное значение, однако склад ума современного человека не позволяет ему ощутить это, — говорит Коун. — Я стал видеть в обыкновенных вещах гораздо больше сакраментального смысла».
Коун обручился с девушкой, которая тоже выросла в пресвитерианской церкви. В течение нескольких недель, предшествовавших их свадьбе, они вместе пытались искать церковь, но, казалось, им ничего не подходит. Коун никак не мог найти ответы на множество фундаментальных вопросов, которые его волновали, в том числе вопросов, касающихся истории церкви, значения доктрины и догматов, а также какой именно должна быть жизнь истинного христианина. Однажды он сказал своей жене: «Не думаю, что православие меня устроит, но я хотел бы хотя бы раз посетить службу в православном храме, узнать, что она из себя представляет». В следующее воскресенье они решили отправиться в православный храм вместе с еще одной супружеской парой. Во время этой службы, по словам Коуна, «мы испытали потрясение. Невероятное потрясение». Обряды, вероучение и традиции казались им именно тем, что они так долго искали. «Нас просто контузило. И с тех пор мы ходим только туда».
Для блогера CreedCodeCult.com Джейсона Стеллмана (Jason Stellman) присоединение к католической церкви стало актом религиозной и интеллектуальной честности. Воспитанный в традициях баптистской церкви, после окончания колледжа Стеллман стал миссионером ассоциации Calvary Chapel в Европе. Когда он начала изучать кальвинистическое богословие, идеи которого были близки ему по духу, его исключили из этой миссионерской организации, и ему пришлось вернуться в США. Он присоединился к Пресвитерианской церкви Америки и в 2000 году поступил в Вестминстерскую семинарию. Некоторое время спустя вместе с женой он помог начать строительство пресвитерианской церкви в Южной Калифорнии.
В 2008 году Стеллман столкнулся с серьезными аргументами в пользу католицизма. Он изучал отрывки из Священного писания, касающиеся авторитета Церкви и написанные первыми отцами церкви, а также труды святого Августина. И чем больше Стеллман читал, тем больше его привлекала Католическая церковь. Когда он был в Европе, он однажды посетил мессу в одном из соборов Брюсселя и обнаружил, что в католическом богослужении заключена такая красота, которой он прежде не встречал. В прошлом году он объявил настоятелю своей церкви, что он уходит оттуда, потому что решил стать католиком.
Перейти из одной церкви в другую — это довольно сложная задача. В случае Гингрича и Коуна это решение оказалось трудным, потому что оно повлекло за собой последствия как на семейном, так и социальном уровнях. Многие прихожане из их прежних церквей выражали смятение и обиду, а некоторые задавали довольно глупые — хотя это делалось из лучших побуждений — вопросы: «А вы почитаете Деву Марию?» или «Вы все еще верите в Иисуса?» С этого момент начался процесс восстановления доверия, который продолжается по сей день. Стеллману пришлось выступить перед прихожанами своей церкви — церкви, которую он фактически создал, в которой он служил и которую до сих пор посещает его семья — и сообщить, что он больше не может быть их пастырем.
Тем не менее, все трое говорят о том, что высокая церковь дает им ощущение принадлежности к сообществу, которое прежде было им незнакомо. По словам Гингрича, периоды постов и церковных праздников научили его страдать и радоваться вместе с церковью так, как он прежде никогда не делал. «Я снова учился состраданию», — говорит он. Православная семья Коуна теперь простирается от побережья Тихого до побережья Атлантического океана, помогая ему и его жене в воспитании их троих детей. Их священник специально приезжает к ним домой, чтобы исповедать их, зная, как трудно им бывает добраться до церкви. «Он оставляет 99 человек ради одного», — говорит Коун.
Многие представители протестантской церкви уже заметили, что молодые люди сегодня все чаще тяготеют к высокой церкви и что протестантизм постепенно теряет своих последователей. Некоторые протестантские церкви даже пытаются несколько изменить стиль своих богослужений, чтобы привлечь новых людей: в книге «Gathering Together» («Собираясь вместе») профессора христианской теологии Стива Хармона (Steve Harmon) описывается, как фокус баптистских церквей постепенно начинает смещаться в сторону традиционного богослужения. «Это наглядное свидетельство широко распространенного среди баптистов убеждения в том, что только наших традиций нам недостаточно», — сказал Хармон в своем интервью ABP News.
Гингрич утверждает, что подобные рассуждения о стиле скрывают от нас главный вопрос — вопрос об авторитете Церкви, который стоит за традиционным богослужением. Коун говорит, что он видит «искреннее выражение благодарности и желания учиться» в своих друзьях-протестантах. Но, по его словам, «когда я наблюдаю за протестантским богослужением, я чувствую, что ему не хватает таинственности и силы тела Христа… В православной доктрине заключена вся жизнь церкви, молитвы пустынников, кровь мучеников — в протестантской церкви с его стилистическими нововведениями этого нет».
Тем не менее, Ли Нельсон (Lee Nelson), сопредседатель рабочей группы по вопросам изучения катехизиса в Англиканской церкви Северной Америки, надеется, что, если евангелистские церкви начнут постепенно вводить элементы традиционного богослужения, то множество противоречий между конфессиями просто исчезнут. Он признает, что рано или поздно люди начнут задавать себе вопрос о том, почему церкви возвращаются к традиционным обрядам — потому что это модно или потому что это правильно? Однако если истинные мотивы церкви заключаются в том, чтобы сохранить чистоту богослужения, то такие изменения, по мнению Нельсона, могут приблизить нас к «объединению конфессий», и в этом и состоит главный положительный момент.
Нельсон считает, что многие представители поколения двухтысячных испытывают тягу к церковным обрядам. «Мы очень привязаны к нашему эмпирическому опыту», — говорит он. В условиях нашей культуры потребления молодые люди начинают испытывать острую тягу к обрядам и таинствам.
«Если вы спросите меня, почему молодые люди выбирают высокую церковь, я отвечу, что так происходит, потому что сегодня самой серьезной угрозой для нашего поколения и молодых людей является утрата смысла жизни, — говорит Коун. — В мире богослужения все приобретает смысл. В предлагаемых нам хлебе и вине мы видим принесение в жертву зерна и плодов земли, и Бог возвращает их нам в освященной форме… Мы так изголодались по смыслу, который может объяснить нашу жизнь и наши переживания, что мы начинаем отчаянно искать сближения с землей, друг с другом и с Богом. А литургия является традиционным и проверенным историей средством достичь этой цели».
Поколение двухтысячных ищет холистическую, честную и одновременно таинственную истину, которую современная церковь не может им дать. И то, где именно они будут ее искать, будет иметь серьезные последствия для христианской веры в целом. Протестантские церкви, которые хотят сохранить своих молодых прихожан, возможно, должны будут пересмотреть свое отношение к сокровищам прошлого. Лишь об одном можно говорить с уверенностью: эта тоска по таинствам никуда не исчезнет.
