Казалось бы, мы знаем о Голодоморе — голоде, который убил несколько миллионов украинцев — уже все. Однако пока московские архивы будут закрыты, ответов на все вопросы, и главное, был ли Голодомор результатом преступного решения, мы знать не будем.
80 лет назад в начале 1934 года Украина продолжала голодать, но катастрофа Голодомора была уже в прошлом. Урожай 1933 был неплохим, а власти прекратили репрессивную политику изъятия продовольствия. Когда же в 1934 году урожай оказался катастрофически скудным, Москва не допустила возвращения голода. Видимо потому, что дальнейшее вымирание колхозников угрожало бы мобилизационным возможностям Советского Союза, готовившегося к войне.
Центральная и Восточная Украина усеяны памятникам жертвам Голодомора (я использую это название вместо принятого в Польше определения «Великий голод», поскольку считаю, что это событие заслуживает собственного имени — в истории, в том числе украинской, бывали другие случаи масштабного голода). От простых крестов на братских могилах и перекрестках дорог до монументальных памятников, от халтуры до выдающихся произведений мемориального искусства. Они начали появляться в 1990-е годы при президенте Ющенко, и продолжают возводиться до сих пор.
В центре Киева на Михайловской площади под конец советской власти поставили скромный памятник жертвам Голодомора: черная гранитная стела на краю пустыря (рубца на теле города от разрушенного храма) с высеченным в ней отверстием в форме креста, а в нем — фигура Богоматери с вырезанной в ней фигурой ребенка. Их можно принять просто за мать и ребенка, однако сходство с одной из икон Богородицы кажется очевидным.
Сейчас фоном памятника стал восстановленный храм в честь Михаила Архангела, и в его тени памятник выглядит еще более выразительным. Во время ежегодных мемориальных мероприятий его окружает море свечей и молчащая толпа.
При Ющенко появился также монументальный мемориал, который называют «Неугасимой свечой», где официальные гости Украины сажают памятные деревья. Миновав жуткую скульптуру, изображающую девочку с пустыми галзницами и пять колосков, паломники (посетителей называют здесь так) спускаются в подземную часть святыни, где они могут найти имена своих близких в книгах-мартирологах, потом зажечь церковную свечу на центральном алтаре башни-свечи, а выходя, прозвонить в колокол памяти. Памяти о великой трагедии народа.
В свете истории
Казалось бы, что о Голодоморе — катастрофическом голоде 1932-1933 годов, который охватил почти все советское Черноземье, и причиной которого послужили коллективизация, ошибочная аграрная политика и принудительное изъятие хлеба в рамках плана по хлебозаготовкам — мы знаем почти всё. То, что эти действия имели черты преступления против человечества, что это был «искусственный» голод, который запланировали советские власти, чтобы уничтожить украинский народ…
Стоп. О последнем мы как раз ничего не знаем. Это только предположения, догадки. Однако неоспорим тот факт, что наступивший голод был цинично использован против украинцев. Только на Украине был введен запрет на торговлю в населенных пунктах, которые не справились с выполнением плана, только здесь и на этнически украинской Кубани ревизионные комиссии отбирали и уничтожали любое продовольствие, найденное в тайниках, что превратило голод в катастрофу апокалиптического масштаба. А то, что она была запланированной, остается в сфере домыслов.
Конечно, советское руководство, принимая программу форсированного развития вооруженных сил, а в ее рамках индустриализации, опиралось на идею своего рода «колониализма» города по отношению к деревне, а также считало крестьянство классовым врагом. Одновременно оно были искренне убеждено, что индустриализация сельского хозяйства, замена «кустарных» методов «фабричными» принесет молниеносный рост производительности агарного сектора.
А была ли запланирована «операция голод»? Я поставил бы вопрос иначе: способны ли были советские планировщики это сделать? Понимали ли они, что их проекты приведут к снижению производительности, а в итоге к голоду? (А голодали в те годы и промышленные центры, рабочим тоже не хватало хлеба, хотя они не умирали с голода.) Принимая во внимание качество советского планирования (и не только в 30-е), сомневаюсь.
Закрытые архивы Кремля
На вопрос, был ли Голодомор результатом преступного решения, ответ существует. Но он до сих пор остается неизвестным. Раз в самых секретных кремлевских архивах сохранился оригинал решения о казни польских офицеров (Катынское преступление), там должен быть и оригинал решения о развязывании голода. Разумеется, если такое решение существовало.
Без такого документа невозможно отстаивать тезис, что Голодомор был геноцидом, направленным против украинского народа. О геноциде невозможно говорить без доказанного намерения истребления, поскольку такого понятия как непреднамеренный геноцид не существует.
Кажется вполне состоятельным мнение, что целью репрессивной акции, которая превратила голод в Голодомор, было желание сломать степное крестьянство (последнюю силу, способную противостоять Советам), а не украинский народ в целом. Принятое определение геноцида не включает в себя преступлений на социальной или классовой почве. Это, конечно, неправильно, но другим определением мы не располагаем.
Спор о признаках геноцида в тех событиях имеет сейчас чисто символическое значение: виновных, которых можно было бы привлечь к суду, уже нет в живых. Возведение Голодомора в ранг главного события, формирующего украинскую национальную идентичность, не требует изображения Украины в роли жертвы страшнейшего геноцида в истории, которое часто встречается в украинской публицистике и историографии. Не обязательно повторять вслед за Ющенко (речь 2008 года), что «голод был сознательно подготовленным убийством 10 миллионов человек», а его целью — «истребление украинского народа».
Десять процентов
Голодомором мы называем голод на Украине и на Кубани. И информации о нем больше всего. О похожих событиях в Поволжье и на Дону — уже гораздо меньше. А там крестьяне тоже умирали от голода, хотя репрессивные акции не были столь жестокими. О голоде в Казахстане мы не знаем практически ничего, хотя многое указывает на то, что в это время умерли или сбежали в Китай треть представителей казахского народа. Украина хочет знать, что произошло в прошлом, а Россия и Казахстан, видимо, нет. Сейчас известны имена примерно 800 тысяч жертв Голодомора. Очевидно, что их было гораздо больше. Но насколько? В исторической литературе и публицистике можно прочесть о 3-4, 8-10 или даже о 12 миллионах. Эти цифры не учитывают факт, что накануне голода в Украинской Советской Социалистической республике было 32 миллиона жителей. Даже если к умершим от голода добавить жертв репрессий, связанных с коллективизацией, депортированных и беженцев, ясно, что пятая часть всего народа погибнуть тогда не могла.
Результаты кропотливого (и непопулярного в собственной стране) труда украинских ученых позволяют говорить о 3-3,5 миллионах жертв, в том числе 800 тысячах детей. То есть около 10% всего населения или 15% сельских жителей. Страшные цифры. Их можно уже не раздувать.
Память и памятники
Украинцев объединяет то, что у подавляющего большинства есть деревенские корни — по меньшей мере в третьем поколении. И поэтому они унаследовали травму Голодомора. Этот опыт сплачивает их, а жители западных регионов (входивших в те годы в состав Второй Польской республики и избежавших голода) естественным образом солидаризируются с жертвами. Этой реальной или потенциальной солидарной памятью не охвачены лишь (впрочем, многочисленные) иммигранты послевоенного времени.
Встает, однако, вопрос, какой должна быть эта память. Во время «ющенковских» мемориальных мероприятий 2008 года четко обозначилось не столько мартирологическое, сколько мазохистское течение (например, младшим школьникам предлагалось рисовать сцены людоедства и слушать рассказы о том, как родители поедали своих детей). Действительно ли современная Украина именно так помнит, точнее, вспоминает Голодомор? Сложно сказать. Сомневаюсь. Но молодые украинцы ходят к «Свече памяти», бьют в колокол.
А потом выходят из мрачного подземелья на солнечный берег Днепра. Слева они видят обелиск памятника павшим в бою за Киев в 1943 году, справа — звонницу Киево-Печерской лавры (символичное размещение свечи неслучайно). Перед ними открываются аллеи с черными каменными табличками, на которых написаны названия нескольких сотен населенных пунктов. Тех, что в 1933 оказались на «черных досках» запрета торговли, а тем самым были обречены на смерть.
Между утопающими в зелени табличками сидит молодежь, некоторые обнимаются. В том числе те, кто пару минут назад били в колокол памяти. «Смерть умирает, а жизнь живет». Многие из тех, кого я там видел, сегодня, наверное, оказались на Майдане.
И есть нечто символическое в том, что первый памятник жертвам Голодомора в конце ноября оказался в центре протеста этой молодежи, И что «пристроенный» к нему Михайловский собор открыл двери для бегущих от милиции.
Тадеуш Ольшанский — политолог, аналитик Центра восточных исследований им. Марка Карпа в Варшаве, специализирующийся на украинской тематике. Автор книг «История Украины в XX веке» (Historia Ukrainy XX wieku), «Многотрудная независимость. Украина на рубеже тысячелетий» (Trud Niepodległości. Ukraina na przełomie tysiącleci) и др.
