Яньцзи, Китай. — После того, как угольная шахта, где она работала, перестала платить зарплаты, Парк Кюн Ок попробовала себя в бизнесе.
Пуговицы и молнии, конфеты и сушеные кальмары, ткани и дождевики, мужские костюмы и сигареты.
«Я продавала все», — говорит 44-летняя Парк.
Но на жизнь ей стало хватать только тогда, когда в 2007 она начала торговать метамфетамином.
Метамфетамин, известный как «орум» (лед), — редкий товар, производимый и сбываемый в Северной Корее, где большинство заводов простаивают, а оборудование на них испорчено или разворовано. Правительство Северной Кореи некогда изобрело этот наркотик (и другие, запрещенные на Западе), а находчивые изобретатели с тех пор создали свои собственные небольшие лаборатории. Свидетельства говорят о том, что они распространяют вещество за пределами своего государства.
В прошлом месяце пятеро предполагаемых наркоторговцев — среди них китаец, британец и таец — предстали перед федеральным судом в Нью-Йорке, экстрадированные из Таиланда по подозрению в попытке контрабанды в США 220 фунтов кристаллического метамфетамина. Они утверждают, что их товар был произведен в Северной Корее.
Исследователь из Гарвардского Университета Шина Честнат Грейтенс (Sheen Chestnut Greitens) проследила с 2008 года до настоящего момента 16 изъятий наркотических веществ в Китае с наличием метамфетамина из Северной Кореи в количествах до 22 фунтов.
«Мет — это продукт, который можно производить в ванных комнатах или трейлерах, — говорит она. — В производстве и распространении задействовано множество людей».
Парк, невысокая женщина, нервно рассказывающая о своем безрассудстве, сказала, что начала торговать метамфетамином сразу после развода в попытке прокормить своих детей и сестру-инвалида в Хвёрене, шахтовом городке на границе с Китаем с населением порядка 130 тысяч человек.
Парк ездила в другой северокорейский город, Чхонджин, покупала там мет и привозила его обратно в коробке из-под конфет. Она продавала его за стойкой в магазине велосипедных запчастей на рынке. Среди запчастей были спрятаны металлические листы, устройства для горения и другие наркотические приспособления.
Обычно она отдавала сумму порядка 15 долларов за грамм за продукт высокого качества, который затем смешивала с более дешевым метамфетамином, делила на 12 более мелких порций и продавала, выигрывая несколько долларов.
Читайте также: Три удара в войне с наркотиками
«Мне хватало денег на рис и уголь для отопления», — рассказывает Парк в своем недавнем интервью в Китае. Она, как и многие убежавшие из Северной Кореи, использует вымышленное имя.
Северокорейцы рассказывают, что употребление метамфетамина не очень порицается в их обществе. Некоторые покупают его для лечения простуды или чтобы взбодриться; студенты берут, чтобы допоздна заниматься. Наркотик также позволяет снизить аппетит — в стране плохо с продовольствием. Его предлагают так же запросто, как выпить чашку чая.
«Если вы идете к кому-то в гости, вежливым будет предложить хозяевам дорожку, — говорит 43-летняя Лии Саира из Хвёрена. — Это как выпить кофе, если хотите спать, но мет гораздо лучше».
Несмотря на драконовскую законодательную систему, Северная Корея довольно долго легко относилась к употреблению наркотиков. В условиях дефицита анальгетиков в качестве болеутолящего средства часто продают опиумную пасту. Марихуана (которую называют «табак для рта») легальна и зачастую выращивается дома, а затем смешивается с табаком для самокруток.
Метамфетамин — синтетический наркотик, впервые произведенный в Японии в конце 19 века. Его производят из химических веществ типа эфедрина и продают как стимулятор.
В 90-е годы правительство Северной Кореи производило опий, мет и другие наркотики для Службы 39 — секретной службы, собирающей твердую валюту для покойного лидера Ким Чен Ира. Однако по информации доклада Госдепартамента по стратегии международного контроля за оборотом наркотических веществ, правительство Северной Кореи в основном вышло из наркобизнеса.
Когда бизнес контролировало правительство, наркотики были строго на экспорт. Уход бизнеса в частные руки сделал наркотик более доступным внутри Северной Кореи. Северокорейцы говорят, что впервые мет появился на улицах примерно в 2005 году и что он был из Хамхына, бывшего центра фармацевтической и химической промышленности страны, а потому города со множеством безработных ученых и технологов. Затем производство переместилось в Чхонджин и столицу Пхеньян.
«Жители Северной Кореи быстро переучиваются», — говорит Ким Ён Чхоль, водитель грузовика, сбежавший из Северной Кореи в августе.
Метамфетамин идеален для начинающих северокорейских предпринимателей, потому что его можно варить в маленьких «кухонных лабораториях» из исходных веществ, доступных через границу в Китае, где контроль слабее, чем во многих других странах.
Конечный продукт возвращается через границу контрабандистами, которые также перевозят мобильные телефоны, DVD и наличные.
Также по теме: Прибыльный мир торговли экстази
Пекущиеся о давних политических связях с этой коммунистической страной, китайцы нечасто открыто жалуются на северокорейские наркотики, и в китайских новостях не упоминают о соседней стране. «В репортажах часто говорится, что арестован некто по имени Ким на границе с иностранным государством, так что можно догадаться», — говорит Грейтенс.
В Яньцзи, китайском приграничном городе с населением порядка 400 тысяч человек, с 1995 по 2005 год число наркоманов выросло примерно в 47 раз, говорится в исследовании Цуя Цзюньюна, профессора юридического факультета Яньбяньского Университета.
«Провоз северокорейских наркотиков в Китай вредит здоровью провинции и региона, а также угрожает стабильности региона», — пишет он.
В Нью-Йоркском суде в прошлом месяце рассматривалось дело банды, предположительно работавшей в Таиланде и на Филиппинах. Наркотик ни разу не добирался до США, но пробы, предоставленные осведомителям, оказались на 99% чистым веществом.
Арестованные заявили, что они были единственными оставшимися поставщиками из Северной Кореи.
«Правительство Северной Кореи уничтожило все лаборатории. Остались лишь наши», — хвастался агенту Управления по борьбе с наркотиками китайский член банды.
Из-за чистоты мета, арестованного Управлением, эксперты полагают, что он мог храниться с тех времен, когда производством наркотика занималось правительство Северной Кореи. Вещества, производимые частными предпринимателями, гораздо более низкого качества.
Непонятно, серьезно ли правительство страны занялось давлением на наркоторговлю, или оно просто пытается вернуть себе контроль над прибыльным бизнесом. Ли, освобожденная в 2011 году из северокорейского лагеря, где она содержалась за незаконное пересечение границы, говорит, что порядка 1,2 тысячи заключенных (до 40%) сидят за торговлю метамфетамином.
Парк, которая называет себя бывшим дилером из Хвёрена, говорит: «Если вас поймали один раз или дважды, с небольшим количеством, как меня, вы можете уйти при наличии связей, однако в третий раз у вас будут серьезные неприятности».
Она рассказывает, что невзлюбила торговлю метом после нескольких лет. В ее общине («инминбан») было двое или трое людей, серьезно подсевших на метамфетамин: «В основном мужчины, они сходили с ума и дрались с ножами».
Она очень расстроилась, когда ее дочь призналась, что нюхает мет, чтобы сосредоточиться на своих занятиях.
«Я занималась дурными вещами, потому что все ими занимались», — говорит Парк.
Она бросила торговлю метамфетамином в 2009-м и в следующем году уехала из Северной Кореи в надежде начать новую жизнь.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Парк, невысокая женщина, нервно рассказывающая о своем безрассудстве, призналась, что начала торговать метамфетамином сразу после развода в попытке прокормить своих детей и сестру-инвалида в Хвёрене, шахтовом городке на границе с Китаем. Парк ездила в другой северокорейский город, Чхонджин, покупала там мет и привозила его обратно в коробке из-под конфет.
