Wirtualna Polska: Интернет: пришло время бояться. Вы решили нас напугать?
Войцех Орлиньский: Я пугаю тем, что представляется мне негативными явлениями: угрозами для нашей частной жизни, свободы слова, свободного доступа к информации, возможности свободного выбора. Вопреки видимости, интернет, давая нам определенные механизмы, многое у нас отнимает. Я пытаюсь, например, напугать читателей тем, что им пора бояться за свою работу, как я боюсь за свою. У них есть то преимущество, что они знают, кто я, а я не знаю, кто они, но я все равно пытаюсь. В наше время очень сложно найти такую отрасль, которую бы каким-то образом не затрагивал интернет. А если он что-то затрагивает, то почти всегда с негативным эффектом.
— Есть какие-нибудь примеры?
— Без всякого сомнения, лучше работать в книжном магазине, чем на складе компании Amazon, в традиционной газете, чем на интернет-портале. Кем бы ни был мой читатель — таксистом, владельцем обувного магазина или ресторана — рано или поздно его обругают на каком-нибудь Groupon или Foursquare, и у него возникнут какие-нибудь непредвиденные проблемы. Еще я пугаю угрозами для демократии, в которые превратились властвующие в интернете корпорации. Демократия еще никогда не стояла перед таким вызовом, еще никогда не было таких мощных компаний. Этих угроз много. Разумеется, появляются новые шансы, я осознаю, сколько прекрасных вещей можно делать при помощи интернета: хоть учиться в Гарварде, хоть переводить деньги, не заходя в банк. Я тоже этим пользуюсь, но на самом деле стоит на минуту остановиться и задуматься, что мы одновременно теряем.
— Как это возможно, что мы потеряли доступ к информации?
— Почти каждый человек, начинающий свое общение с интернетом, делает в определенный момент такое открытие: «Ничего себе, в интернете полно людей, которые думают прямо как я». Он верит, что раз почти все мыслят похожим образом, значит, у него очень мудрые взгляды. Но почему тогда сейм и СМИ думают иначе? Наверное, это какой-то заговор, раз до них не доходит то, что известно и очевидно всем интернет-пользователям. Штука в том, что нет двух людей, которые видят интернет одинаково. В фейсбуке мы видим то, что выгодно нам показывать, с чем выгодно демонстрировать рекламу. То же самое с Google. Нет двух человек, которым он покажет одинаковые результаты поиска. И, конечно, если мы впишем словосочетание «смоленская катастрофа», у нас появятся те результаты, которые будут отражать нашу личную картину смоленской катастрофы.
— Какие неприятные сюрпризы поджидают нас в фейсбуке?
— Основная угроза, связанная с каждой из этих компаний (Facebook, Twitter, Google,YouTube), то, что они уже стали безальтернативными. Не каждый сегодня может позволить себе роскошь отсутствовать в фейсбуке. До определенного момента можно было говорить, что это свободный выбор людей, но когда некая фирма приобретает статус монополиста, как Facebook среди социальных сервисов или Google в плане поиска, выбор исчезает, альтернативы нет.
Все социальные сети стараются не дать нам уйти, усложняют эту процедуру. Даже если вы захотите перейти в конкурирующую сеть, это будет не так просто. Полностью отказаться от услуг Google, особенно, если у вас телефон с системой Android, вообще нереально. Одновременно все эти компании используют свою доминирующую позицию. Мне страшно не нравится, что из интернета, который был полон конкурирующих между собой поисковиков, социальных сетей, сервисов с видео или изображениями, мы попали в интернет, где все происходит под вывеской одной фирмы, которая держит в своих лапах 90 с лишним процентов рынка.
— Система специально сконструирована так, чтобы нам было сложно защитить свои личные данные?
— На практике даже люди, которые профессионально занимаются социальными сетями, часто совершают ошибки. Контролировать действия становится все сложнее, потому что Facebook постоянно снижает качество своих услуг. Еще не так давно там была функция запрета на то, чтобы нас отмечали на фотографиях посторонние люди, сейчас этого уже нет. Была возможность заблокировать сообщения от неизвестных, она тоже пропала. Условия — все хуже, а сам пользовательский интерфейс устроен так, чтобы человек, в конце концов, совершил ошибку. Эти компании зарабатывают не на предоставлении нам качественных услуг, а на рекламе. А каждый наш прокол с сохранением тайны частной жизни, например, когда фотография, предназначенная жениху, расходится по всему миру, вызывает движение. Можно показать больше рекламы, раскрутить кампанию и т.п. Так что фирмы-монополисты — это, на самом деле, враги пользователей и их интересов, поскольку мы для них — товар. Это очень опасно, ведь их заботят не наши интересы, а интересы рекламодателей.
— И еще они собирают о нас сведения. Глава Google Эрик Шмидт (Eric Schmidt) считает, что «если мы хотим скрыть какие-то действия от окружающих, не следует этих действий делать».
— Интернет-компании делают вид, что они страшно возмущены. Они даже написали какое-то совместное письмо президенту Бараку Обаме, выражая свое удивление тем, что правительство шпионит за гражданами. Ведь все началось с того, что бизнес-модель Google, Facebook, Twitter основывалась в первую очередь на сборе информации о пользователях. Это огромные ресурсы, которые включают в себя не только сведения о том, что мы пишем в интернете (это как раз наименее важно), но и какой интернет-сетью или оборудованием какой марки мы пользуемся.
Те, кто создавал себе профиль на фейсбуке, наверняка были удивлены, что в качестве приветствия они получили список людей, которых они могут знать. Список очень точный. И даже энтузиасты цифровых технологий могли задаться вопросом: «Откуда им это известно?» Между тем тот, кто часто бывает в интернете, оставляет после себя информационный след. Конечно, эти данные нужны им, чтобы показать нам самую подходящую рекламу, что само по себе еще не так опасно. Но следующим логическим шагом может стать обращение к этим сведениям спецслужб. Если существуют такие залежи информации о каждом гражданине: о его партнере, о том, в какое время они встречаются, о чем разговаривают, что человек покупает, какие читает книги, какую музыку слушает и т.д., сложно этим не воспользоваться.
— Как мы дошли до такой точки?
— Началось с того, что доминирующей моделью интернет-бизнеса стал принцип бесплатности взамен за негласную слежку. Мы бездумно на это согласились, кинувшись на бесплатные вещи и забыв об известном жизненном принципе: «Даром бывает только сыр в мышеловке». И мы, конечно, в эту мышеловку попали.
— Вы были удивлены, когда Эдвард Сноуден рассказал, какой масштаб приобрела электронная слежка, которую вела американская разведка?
— В своей книге я цитирую Роберта МакЧесни (Robert McChesney), который пишет в своем исследовании Digital Disconnec о том, что обнародовал Сноуден, но делает это на основе косвенных признаков, а Сноуден представил доказательства. Пока у нас не было фактов, скрыть можно было больше. Но, конечно, абсолютным сюрпризом эта новость не была.
— В интернете существуют границы свободы слова?
— Из-за того, какое большое значение для демократии имеют СМИ, каждое демократическое государство всегда разрабатывает соответствующие законы, относящиеся к традиционной и электронной прессе. Существуют нормы, которые заставляют, например, писать опровержения, определяют, какой должна быть ответственность за те или иные прегрешения. Разные демократические государства подходят к этому по-разному, но регулирование в этой сфере всегда было. Тем временем в интернете появилось несколько доминирующих игроков, у которых нет никаких обязательств. В интернете не существует, например, аналога обязанности опровергать ложную информацию. На самом деле, на ложных фактах как раз зарабатываются деньги: ссылка с высосанной из пальца новостью собирает множество «кликов», потому что масса народа переходит по ней, чтобы написать «какая ерунда». И все увидят рекламу, так что компания, которой принадлежит портал, заинтересована в публикации такой ерунды. Это очень плохо.
Я считаю, нужно обратить внимание, что это тоже СМИ, и поэтому какая-то регуляция необходима, потому что скоро, например, телевидение в прежнем значении перестанет существовать. В наши квартиры по одному и тому же кабелю все чаще приходит и интернет, и кабельное телевидение: значит, часть этих единиц и нулей мы называем телевидением и как-то регулируем, а вторую — интернетом, где делай, что хочешь. Это нездоровая ситуация.
— В фейсбуке никакого регулирования нет?
— Люди, которые управляют фейсбуком, сами кидаются из крайности в крайность и не могут в этом плане определиться. Они сами не знают, какие принципы модерации у них действуют. Как пример можно привести ролик, в котором мужчина в маске отрезает голову женщине. Это видео стало хитом. А несколькими месяцами ранее социальный гигант подвергся общественной критике за удаление фотографий с женщиной, которая кормит ребенка грудью. Сейчас развернута борьба с языком ненависти. Я наблюдаю за этой акцией без особого энтузиазма. Я ничуть не защищаю, например, антисемитов, но мне страшно не нравится, что границы свободы слова будет определять цифровой аналог толпы с факелами, которая ринулся линчевать националистов.
— Если соберется соответствующая группа людей, они смогут закрыть любую страницу, даже если она не нарушает правил сервиса?
— Поскольку фейсбук непредсказуем, непрозрачен и, в целом, не понятно, как он работает, неизвестно, что может устроить группа. Ключевое решение, что тоже абсурдно, принимает тайное судилище. Утечки говорят о том, что этим занимаются люди из стран Третьего мира, которые получают за свою работу очень мало и следят за частью обсуждений при помощи автоматических переводчиков. Так что они не способны понять текстов, которым выносят оценку.
— Если в наших законах есть нужные нормы, то почему мы сделали выбор в пользу не отечественных, а иностранных сервисов, где нет этой защиты?
— Мы просто очень долго не осознавали этот факт. Я считаю, это была ошибка нашего правительства, оно не смогло все внятно объяснить. Разумеется, есть очень жесткие законы, касающиеся защиты частной жизни в Европейском Союзе, есть специальная директива. Но в США нашего определения частной жизни не понимают. Это было с самого начала глупо: государство велит сообщать на сигаретах, что курение вызывает рак, но никого не предупреждает, что вход на фейсбук грозит шпионажем против вас.
— Из вашей книги можно узнать, что на каждое рабочее место, которое создает Amazon, приходится четыре-пять рабочих мест, которые он уничтожает. Интернет отнимает у нас
— Первая вещь, которую открывает человек в интернете: «Все думают так, как я». А вторая: «Супер, сколько я могу сэкономить. Я пойду в магазин, посмотрю товар, а потом куплю его в интернете на 20% дешевле, потому что фирме, которая его продает, не нужно содержать магазин. Гениально!» А в результате мы сами теряем работу, потому что оказываемся теми 20%, на которых кто-то сэкономил. Это два этапа: «О боже, как я сэкономлю» и «О боже, я потерял работу».
— Мы вошли в такую фазу, когда уже ничего нельзя сделать?
— Я по натуре пессимист. Если я и вижу в чем-то надежду, то в новых европейских инициативах по регулированию. Сама возможность, что ЕС будет налагать на электронные корпорации большие штрафы, вернет нормальные пропорции. Пока эти корпорации вообще ни о чем не тревожатся. И даже если их ловят на краже данных, они не несут за это ответственности или платят долю процента от своей многомиллиардной выручки. Когда ЕС сможет их штрафовать на миллиарды, возможно, это они задумаются.
Войцех Орлиньский (Wojciech Orliński) — блогер, журналист, автор книг «Интернет: пришло время бояться», «Что такое сепульки? Все о Леме», «Стокгольм Стига Ларссона», «Америки не существует».
