По сравнению с Россией, Украина — состоявшееся европейское государство...

Похоже, происшедшее в Мюнхене многих разочаровало. А зря. Мне кажется, что для Украины и украинцев конференция была весьма полезна. Она напомнила о существовании полноправного и полноценного украинского государства. Из этого же исходят западные политики и эксперты, призывающие к переговорам, включая Леха Валенсу, который, как и многие западные наблюдатели, не видит агонии ни Януковича как политика, ни его системы.

Так вот, людям Майдана, назовем так тех, кого московский агитпроп гурьбой и гуртом именует бандеровцами и нацистами, на мой взгляд, расстраиваться по этому поводу не стоит. Исторический опыт показал, что главное противопоставление Украины России не соответствует действительности. А главным всегда был тезис, что украинцы — нация безгосударственная, а вот русские — ого-го!

Так чего «ого-го», ежели национального русского государства как не было, так и нет? Уж даже и повторять неудобно про ордынский ярлык как единственный источник власти московских царей, про частноправовой характер самодержавия, компенсировавшийся имперством. Нынешний кремлевский режим точно такой же — частное владение путинского клана с претензией на мировое господство.

По сравнению с Россией, Украина — состоявшееся европейское государство, положение которого не дает ни малейших поводов для чувства государственной ущербности, неполноценности украинцев. Как ни сопоставляй, на Украине все настоящее. Реальная многопартийность, реальный парламентаризм, реальная дипломатия и международный статус.

В отличие от России, все годы своей независимости Украина не вела войн, не знала ни терроризма, ни сепаратизма. Легитимность украинской власти определяется референдумом 1991 года, подтвердившим августовскую Декларацию независимости. Самый серьезный политический кризис, — 2004 года — несмотря на давление России, был разрешен мирным путем.

На Украине не подавлялись права и свободы граждан в той мере, как это делалось и делается в России. Украина не знает несменяемости президентов, но при этом ей знакомо постоянство элит, что коренным образом отличает ее от соседа. Наконец, как показывает Майдан, на Украине возможны свободные гражданские действия, вызванные несогласием со стратегическими решениями власти. Евромайдан — это шаг вперед по сравнению с оранжадом уже в силу свой бесцветности — общенационального характера. Он проходит не под оранжевым знаменем, а под национальным флагом.

И самое неприятное и неожиданное для людей Майдана: на Украине созданы боеспособные силовые ведомства. Понимаю, как это прозвучит для тех, кто противостоит «Беркуту» и внутренним войскам, но это факт. Еще одно наблюдение. Захват зданий областных администраций, похоже, не создал особых проблем центральной власти. Что, собственно, изменилось? Очевидно, что в наиболее развитых, содержащих Украину областях, Киев захвата не допустит. И не допустил, и показал, что сил у него на это хватает. А там, где здания администраций заняты... Ну, заняты. Дальше что? Ах, признают власть народной рады? А где она, эта рада? Из кого состоит? Где собирается?

Нет другого центра власти на Украине, кроме институтов нынешнего государства. Это факт, с которым невозможно не считаться.

Вот все это и объясняет, почему весь мир не ведет себя по отношению к Януковичу так, как он поступает с Башаром Асадом, а до того — с Каддафи и Мубараком. На Украине не происходит ничего такого, что напоминало бы судьбу всех этих режимов, включая воюющего Асада. Более того, похвалу Генсека ООН Янукович заслужил за отмену диктаторских законов, а Лех Валенса уверен, что если сейчас украинский Президент поставит основные вопросы дальнейшего развития Украины на референдум, то он его выиграет.

И стоит задуматься: а так ли уж это плохо? Разве целью нынешнего национального движения — а происходящее заслуживает этого названия — является разрушение украинского государства? Или же все-таки его переустройство? Причем программа этого переустройства очевидна, она неоднократно излагалась — это возвращение к Конституции 2004 года, к парламентско-президентской форме правления, отход от которой был шагом к русификации власти, к ее клановой приватизации на русский манер. То есть к ее разрушению.

И таковы другие действия правящей элиты. Из последних — использование внеинституциональных силовых организаций (вот так мудрено, но точно именуются «титушки») и создание «Украинского фронта» на манер путинского ОНФ. Оба этих фронта соответствуют тому явлению, которое Ханной Арендт было названо тоталитарными движениями, разрушающими государство, заменяющие его тоталитарным строем.

Это то, что не очень хорошо понимают в России, и, возможно, на Украине. Тоталитаризм не есть абсолютное усиление государства. Он разрушает демократическое государство, уничтожая все институты, на котором оно держится — партии, парламенты, разделение властей. Он уничтожает даже классы.

На Украине антигосударственные действия правящей элиты имеют еще ярко выраженную антинациональную окраску. Формальная смена кабинета ничего не изменила: министр иностранных дел Кожара в Мюнхене вновь призвал к трехсторонней конференции: Украина — Россия — ЕС, что является формой умаления украинского суверенитета. Понятно, что похищения и убийства привлекают первостепенное внимание, но подобная позиция — это ж на грани государственной измены. Однако должной оценки не находит.

В России пренебрежение к государству, недоверие ему, преимущественно негативная трактовка его природы объясняется полной несовместимостью гражданского общества с самодержавием, тоталитаризмом и нынешним неототалитаризмом. Роковую роль сыграла ленинская трактовка государства как инструмента подавления одного класса другим. Это объясняется все тем же, что Ленин был путчистом, а не революционером. В русской исторической, социальной, религиозной, философской мысли содержатся многочисленные труды о позитивной природе государства. Но они не востребованы русской прогрессивной общественностью.

По мнению многих наблюдателей, на Украине сейчас актуализированы традиции внегосударственного национального сопротивления от Бандеры до Махно, под флагами одного цвета, но разного происхождения. Создается впечатление, что на заднем плане оказался период Украинской Народной Республики. Да и в целом наблюдение за происходящим позволяет предположить, что для многих людей Майдана цель — ничто, движение — все. Да-да, это тот самый принцип, который Путин несколько раз назвал троцкистским, хотя они принадлежат антагонисту Троцкого Эдуарду Бернштейну.

Главным предметом гордости украинцев является ныне удивляющая всех способность к самоорганизации. Но создаваемые общественные образования локальны либо социально (ультрас), либо в прямом, территориальном смысле слова — ограничиваются зданиями администраций и Майданом. Заявления о признании народной рады, повторю еще раз, весьма странны на фоне ее несуществования — она предстает скрытым имамом украинской революции.

И не стоит оставлять без внимания слова Григория Немыри о содержании мюнхенских переговоров: «Представители ЕС также поднимали тему федерализации Украины и возможные последствия. Это оценивается как угроза решения кризиса через разделение Украины». Таков другой взгляд на происходящее, отличающийся от господствующего в украинском обществе, но раз украинцы стремятся к евроинтеграции, то мнение и аргументация европолитиков должны представлять для них какой-то интерес. Те с тревогой смотрят на события в регионах, которые Киев пока оставил в покое. А вот в Кремле, похоже, потирают руки. Чем хуже для украинского государства, тем лучше для Кремля.

И последнее. Очень и очень серьезное. Лозунги людей Майдана радикализируются. Общим местом стала люстрация, но уже раздаются голоса о физической расправе над частью элиты. Что означает русификацию революционного движения, его превращение в переворот по византийско-русскому образцу — с сохранением природы высшей власти при полной смене правящей элиты, ее циклическим обновлением. Но задачей национальной революции не по русскому, а по европейскому примеру является консолидация элиты вокруг защиты национальных интересов. Борьба не против элиты, а за нее. При политической изоляции и дискредитации ее антинациональной — в данном случае прокремлевской — части.

Вспомним пренатальный период нынешних государств на территории бывшего СССР. В странах Балтии, в России (РСФСР), на Украине с приходом Леонида Кравчука, остающегося одним из самых недооцененных политиков прошлого века, начало новой государственности было положено переходом номенклатуры на национальные позиции. Одним из важнейших этапов создания новых государств стал выход компартий из состава КПСС.

А позже в некоторых странах произошло возвращение прежних членов политбюро на первые роли в национальных государствах. Где-то менее (Шеварднадзе в Грузии), где-то более (Алиев в Азербайджане) удачное. Причины такого исторического поворота следует искать в брежневские времена, когда у разных людей в республиканских номенклатурах формировалось разное понимание своей роли. Были сатрапы-наместники, как Щербицкий и белорусское руководство, а были политики с претензией на национальное лидерство и посредничество между Москвой и собственным народом (Алиев, Шеварднадзе, Кунаев, Назарбаев). Разница лучше всего иллюстрируется судьбой украинского и грузинского языка, театра, кино.

Революция только тогда продуктивна, когда несет в себе элементы контрреволюции, в конечном счете, синтезирующейся с ней в единое, протяженное во времени явление. Решающее значение сейчас приобретает позиция украинской политической и экономической элиты, ее готовность идти на риск, жертвы и компромиссы. Но и людям Майдана надо понять, что политика делается не только на улице, тем более что те полтора миллиона, которые один раз собрались, ситуацию коренным образом не поменяли.

И для всех здравомыслящих людей проблемой будут полевые (уличные) командиры — как левые, так и правые. Их роль в происходящем далеко не очевидна и не поддается пока однозначной оценке.

Три вывода из «Мюнхена»

Валерий Чалый, заместитель генерального директора Центра Разумкова:

— Вопросы Сирии и Украины на юбилейной 50-й Мюнхенской  конференции по безопасности были ключевыми. Украинский вопрос вышел (по крайней мере, в информационном сопровождении) на первое место. То, что на мероприятии были представлены и политическая оппозиция, и власть — дало возможность сформировать всем лидерам представления и оценки о ситуации на Украине. Решения, которых можно ожидать, не появляются сразу после конференции. О нескольких из них мы уже знаем:

1) У западных стран сформировалась единая позиция: осуждение фактов насилия, необходимость постоянного мониторинга, создание международной следственной комиссии по факту нарушений законов Украины и международных конвенций; необходимость постоянного присутствия представителей западных стран на Украине.

2) Есть понимание, что ситуация на Украине стремительными темпами выходит за рамки чисто внутреннего вопроса. Были разные позиции. Глава Государственного департамента США Джон Керри подчеркнул, что ныне нигде так не важна борьба за демократию, как на Украине, и США с ЕС поддерживают украинский народ в этой борьбе, после чего призвал официальный Киев выбрать — с кем быть, со всем миром или с одной страной. На это очень нервно, как для опытного дипломата, отреагировал Министр иностранных дел Российской Федерации Сергей Лавров. В сущности, это свидетельство того, что ситуация на Украине выходит уже в геополитическую плоскость. Сегодня сам украинский вопрос подтолкнул основных игроков для осмысления своей ответственности за будущее Европы и формирование механизмов обеспечения стабильности на континенте. А украинские граждане обратили внимание всего мира, что они, защищая свою личную безопасность и суверенитет страны, одновременно препятствуют созданию новых распределительных линий в Европе. По-видимому, именно поэтому едва ли не впервые за последние годы прозвучали призывы от глав Еврокомиссии и стран ЕС предоставить Украине перспективу членства в Европейском Союзе.

3) Защищать на внешнем фронте позицию Украины фактически некому. Официальные представители катастрофически теряют доверие. Бывшие министры иностранных дел Петр Порошенко и Арсений Яценюк и Виталий Кличко, которого очень хорошо знают в Германии, очевидно, полностью взяли на себя задачу формирования общего плана с партнерами Украины по выходу из глубокого кризиса.

Что касается санкций. Досадно, что они могут касаться также Украины в целом. В частности, как первый шаг, в рамках Совета Европы украинскую  делегацию могут лишить права голоса. По моему мнению, такое направление не самое эффективное. Санкции должны носить точечный характер, касаться тех, кто не только нарушает законы Украины, но и совершает преступления против человечности. В ближайшее время Совет министров ЕС рассмотрит вопрос санкций. Ныне некоторые страны уже объявили о запрещении въезда для ряда лиц, причастных к нарушению прав человека на Украине и введение тщательного финансового контроля. Это уже действует и влияет на ситуацию, как, кстати, и экономические «санкции» со стороны РФ, которые создают проблемы для экспорта некоторым украинским влиятельным бизнесменам. Как правило, международные факторы действуют постфактум. Они пытаются отреагировать на ситуацию, а им нужно думать и действовать превентивно. Иногда нужно быть решительнее, чтобы потом избежать катастроф.