Компания «Восток-Сервис» занимает 157 строчку в рейтинге «200 крупнейших частных предприятий» американского журнала Forbes. Принадлежит она бывшему депутату путинской партии «Единая Россия» Владимиру Головневу. Ее годовой оборот превышает 18 миллиардов рублей. На нее приходится треть всего рынка спецодежды в России. Головнев возглавляет Комитет по укреплению социальной ответственности бизнеса и носит почетное звание «заслуженный предприниматель России».
Обернутый вокруг деревянных дубинок скотч со знаком «Восток-Сервис» (эта компания является заказчиком всего производства) прекрасно знаком всем осужденным в мордовских колониях. Тюремная администрация использует их, чтобы избивать швей, которые не могут выполнить поставленную норму за 16- или даже 20-часовой рабочий день.
Под угрозой дубинок «Восток-Сервиса» эти женщины шьют по 250 спецовок в день, обеспечивая тем самым огромную прибыль Владимиру Головневу. Как-то ночью с 28 на 29 декабря 2013 года в производственной зоне мордовской ИК-2 умерла женщина. По словам очевидцев, ее тело подняли с конвейерной ленты. Она тяжело болела и не должна была работать больше восьми часов в день. Но лагерному руководству нужны горы одежды для «Восток-Сервиса».
Подавление протестов
Заключенные работают в две смены: с 3 часов ночи до полуночи, и с 6 утра до 3 ночи. Семь дней в неделю. Женщины засыпают за швейной машиной и прокалывают себе пальцы. И гибнут. Ни одна из заключенных колонии № 2 не может оказать ни малейшего сопротивления, потому что у тюремной администрации существует отлаженный механизм подавления протестов. Возмутившуюся лишают всего. Против нее встает весь лагерь.
Может показаться, что в колонии терять уже нечего. Но это не так. В лагере существует развитая система привилегий, которых зечка может сразу лишиться, если посмеет критиковать начальство. Ей, например, могут запретить носить «неуставную» косынку, которая на 5 сантиметров длиннее нормы. Или пить чай в неположенное время, в 5 часов вечера. Или мыть голову не один, а два раза в неделю.
Все осужденные дорожат такими мелочами, которые составляют их повседневную жизнь. Слова Маркса о том, что рабочим нечего терять, кроме цепей, полная чушь. Как ни парадоксально, если ты буквально живешь в кандалах, тебе еще меньше хочется чем-то рисковать. Закованный в цепи зек осторожен и боязлив.
Культура бунта
Люди выступят с протестом только в том случае, если будут уверены в потенциальном успехе такого нарушения нормы. Если они ощутят, что, поднявшись с протестом, они не обрекут себя на одиночество и порицание, а наоборот станут частью чего-то гораздо большего, чем их собственный отчаянный рывок, чего-то, что сможет поддержать и защитить их в этом протесте.
Это явление, которое может убедить человека в возможности его восстания, мы называем общественным институтом требований. Мы, осужденные мордовской колонии № 14, называем его «культурой бунта». Все женские колонии отличаются полным отсутствием этих самых требований. У мужчин десятилетиями складывались альтернативные модели поведения на основе принесенной членами банд иерархической культуры, что породило своеобразное лагерное «гражданское общество». В женских колониях такой системы просто не существует.
Лагерное начальство, чьим негласным девизом всегда было «разделяй и властвуй», всячески способствует разобщенности и изоляции в коллективе. Если мужскую колонию можно некоторым образом сравнить с Францией, где люди могут выразить протест, то женская скорее напоминает посттоталитарное общество вроде России, где предпочитают молча мириться с произволом чиновников и жестокостью режима.
