«Инициатива управления кризисами» (CMI) финская организация, ее основал Марти Ахтисаари, президент Финляндии, 12 лет назад. Цель организации - предотвращение вооруженных конфликтов и мирная трансформация уже существующих. CMI работает во многих странах мира. Портал Грузия Online предлагает интервью с Михаилом Мирзиашвили, главным менеджером проекта «Черноморская миротворческая сеть».
- Амбициозное название у вашего проекта, в чем его суть?
- Проект «Черноморская миротворческая сеть», главным менеджером которого я являюсь, объединяет семь стран черноморского региона и Южного Кавказа: Украину, Молдавию, Россию, Турцию, Грузию, Азербайджан и Армению. В 2009 году, когда мы запустили проект, в нем участвовало только четыре страны, три южнокавказские и Молдавия, в 2010 подключились РФ, Турция, Украина. Проект поддерживает гражданские советы по миротворческим инициативам и трансформации конфликтов. В советах, а это открытое общество, объединены эксперты из гражданского общества, они встречаются в год шесть раз и решают, какие темы выбирать. Тематика ограничена существующими конфликтами и региональным сотрудничеством, внутри этих тем они могут обсуждать любые проблемы.
Во всех семи странах есть свои экспертные советы. В кооперации с ними работают неправительственные организации-партнеры, которые занимаются администрированием проектов, а экспертные советы разрабатывают содержательную часть. В грузинском случае партнером является GFSIS (Фонд стратегических и международных исследований Грузии). Допустим, в Азербайджане, партнер-организация нашего проекта Азербайджанский Национальный Комитет Хельсинкской Гражданской Ассамблеи, которым руководит Арзу Абдуллаев. У нашего проекта два уровня. Первый - национальный, т.е. когда все экспертные советы работают у себя дома и второй – региональный, когда представители семи стран, плюс наша организация CMI, проводят очередную региональную встречу в одной из вышеперечисленных странах. Есть и европейская составляющая этого проекта - мы работаем с ЕС.
Все темы, разработанные экспертными советами, мы затем поднимаем на уровне Евросоюза и европейских неправительственных организаций (НПО). Как вам известно, многие неправительственные организации, которые работают в ЕС, имеют офисы в Брюсселе. Это хорошее место для обмена информацией, налаживания новых контактов, поэтому я часто бываю в Брюсселе. У нас три офиса, главный офис в Хельсинки, остальные два - в Брюсселе и Нью-Йорке. Офис, в котором вы находитесь здесь, в Тбилиси, открыли для работы над проектами «Черноморской миротворческой сети».
Читайте также: Южная Осетия - протекторат Кремля на Кавказе?
- Что показала работа над проблемами конфликтных регионов - насколько они разные и что общего?
- Наши проекты в основном разработаны для дальнейшей мирной трансформации конфликтов в Приднестровье (Молдова), Нагорном Карабахе (Азербайджан-Армения), Абхазии и Цхинвальском регионе (Грузия). Их по-разному называют: как политические, территориальные или этнотерриториальные, этнополитические, но все находятся в разной стадии, т.е. в каждой из них разная степень конфликтности. Все конфликты на Южном Кавказе этнополитические, но они, естественно, различаются. Например, могу привести одно существенное отличие – в Нагорно-Карабахском конфликте между сторонами нет никаких контактов, действует строгая разделительная линия в виде границы. Невозможно представить, что кто-нибудь нарушит действующую границу и перейдет на противоположную сторону. Важно отметить, что там никто не стоит и не контролирует разделительную линию.
В Грузии, и в случае и с Южной Осетией, и с Абхазией, даже когда шли военные действия, стороны все же пересекали границы и в одном, и во втором случае. Граждане, толерантно настроенные к грузинскому государству, переходят границу, при этом, продолжают жить в Абхазии и Южной Осетии. Надо отметить, что сегодня, в связи с Олимпийскими играми, любые передвижения прекращены. Я преднамеренно не говорю об этнической принадлежности тех, кто переходит линию разграничения, но в нашем случае какие-то контакты между людьми всегда были и по сей день остаются. Возможно, потому что со стороны Грузии есть совершенно другой политический контекст в отношении своих граждан, вне зависимости от места их проживания. Именно это различие очень важно.
Несомненно, установление разделительной линии и строгость пересечения влияют на общую атмосферу. В нашем случае, из конфликтных регионов в остальную часть Грузии люди, правда, не свободно, но передвигаются и имеют контакты, что абсолютно исключено в Нагорном Карабахе. Думаю, такая суровость увеличивает шансы на возобновление конфликта, потому что когда нет никаких контактов, когда ни одна из сторон не видит, не знает и вообще не имеет возможности самой убедиться, как живут на противоположной стороне, тогда легче управлять эмоциями и готовить население к войне, возобновлению вооруженных действий.
Но, с другой стороны, вряд ли полностью можно урегулировать подобные конфликты. Думаю, намного реалистичнее говорить об их трансформации – о постепенном переходе с вооруженного, напряженного режима на относительно спокойный, дискуссионный. В западном обществе примером служит Северная Ирландия. Несколько лет назад, вместе с абхазскими коллегами, я был в Ирландии и мы сделали совместный фильм. Правда, в Северной Ирландии напряженность не полностью устранена между противоборствующими сторонами, есть определенная сегрегация сторон, но не такая уж суровая. Они смогли отказаться от уличных столкновений, терактов и переместились с улицы в парламент, где и продолжаются политические дебаты. Напомню, что год назад случилась новая волна противостояния, но старшее поколение остановило молодых. Трудно представить подобное в нашем случае, но все же, стороны должны стараться, направить свои усилия на трансформацию конфликтов в мирное русло.
Как я уже сказал, мы работаем и на Украине, там есть напряженность в Крыму, хотя сегодня вся Украина переживает тяжелейшее испытание. Наши украинские коллеги сами выбирают тематику из спектра конфликтов и регионального сотрудничества. Это не только Крымский вопрос, но и региональная разобщенность. В отличие от других стран, украинские коллеги первыми начали проводить работу экспертного совета семи стран не только в Киеве, но и по всей Украине, в западной, восточной частях, в Крыму. Эту инициативу перехватили и другие страны.
Также по теме: Столкновение цивилизаций - чего ждать Грузии?
Ситуация на Украине все более усложняется, правда был отменен закон, который ограничивал свободу СМИ, высказывания и др. Можно подобный закон инициировать у нас, в Грузии?
Упомянутый вами Закон, который был принят большинством Верховной Рады 16 января этого года и отменен вместе с другими законами, опять-таки, абсолютным большинством Рады, 28 января, противоречат общепризнанным гражданским правам. Они явились причиной эскалации напряженности и еще более спровоцировали радикальные процессы. Я надеюсь, что Украина сможет преодолеть политический кризис и эти законы будут заменены другими, которые соответствуют духу европейских устремлений народа Украины.
Что касается второй части вашего вопроса, я не ожидаю, что в Грузии могут быть приняты подобные законы в сфере деятельности НПО или ограничивающие права на собрания. У нас были отдельные проблемы в части права на собрания и демонстрации, но на законодательном уровне мы давно, лет 10-15 привыкли к Закону, который предусматривает лишь предварительное оповещение власти о планируемой акции.
- Исходя из тематики, вы встречаетесь и с вынужденно переселенными лицами (ВПЛ). Чем ваша организация может помочь им?
- Целью нашего проекта «Черноморская миротворческая сеть» является повышение квалификации, знаний и возможности гражданского сообщества в сфере урегулирования конфликтов, развитие миротворческой инициативы. В наших дискуссиях и встречах принимают участие не только академические эксперты, но и т.н. практикующие миротворцы. Часто приглашаем из регионов, среди них естественно, есть беженцы. Я работал с целевыми группами, с ВПЛ в Кутаиси, Гори и других городах Грузии. В Кутаиси одна встреча была организована для учителей, которые непосредственно общаются с детьми ВПЛ.
Кроме этого конкретного проекта, инициированного нашей организацией CMI, есть много других, которые направлены, в том числе и на психологическую реабилитацию. Вы спросили, как может помочь «Черноморская миротворческая сеть», отвечаю - помогает тем, что благодаря проекту, мы создали поле для повышения квалификации экспертов в этом направлении: они приобретают навыки общения с людьми, опыт проведения презентаций и обсуждений по темам, которые сами выбрали. Это хорошая возможность для всех желающих, представить свои проекты самим, ознакомить участников с проблемами первостепенной важности, варианты решений и т.д. В тоже время, каждый эксперт чувствует ответственности за свою работу. Наш проект помог многим, и очень интересный нюанс – в самом начале, в структуре проекта мы заложили одну существенную деталь - в разработке проекта принимает участие не только одна определенная организация, например, в нашем случае, GFSIS, а все гражданское общество Грузии.
Хочу сказать, что в случае с Грузией нам удалось через этот проект подключить разнообразный спектр гражданского общества. Не секрет, что когда начинали работать, была определенная фракционность внутри гражданского общества. Одни не работали с другими, как бы, кучковались в разные группы, но через наш проект удалось собрать экспертов разных политических взглядов, что положительно отразилось на реализацию самого проекта. Так что, наш проект помог не только ВПЛ, но и экспертам, в ряде случаев, политикам и в нашем случае, представителям неправительственных организаций. Здесь же должен сказать, что фракционность и разделение по политическим взглядам присуще всем странам черноморского региона.
Читайте также: Грузия после титанов
На основе экспертных советов «Черноморской миротворческой сети», были инициированы другие проекты: два года назад, российские и грузинские эксперты запустили новый проект, хотя только в этом году российские эксперты смогли приехать в Тбилиси. Раньше они встречались в Стамбуле, где принимали участие и приглашенные из Абхазии, но из Южной Осетии не было никого. Все представляют неправительственный сектор. Были подготовлены совместные доклады русских и грузинских экспертов по российско-грузинским отношениям, о ситуации в конфликтных регионах, были и индивидуально разработанные проекты. Осенью 2013 года в Тбилиси состоялась рабочая встреча грузинских и российских экспертов, где обсуждалась возможная тематика будущих докладов, также принцип работы над проектами - совместный или параллельный. К сожалению, в нашем проекте не участвуют жители конфликтных регионов Грузии.
В 2009, Молдавии, Грузии, Армении и Азербайджане, CMI запустил проект, который касался диалога между государственными чиновниками и гражданскими экспертами по мониторингу имплементации программы Европейского добрососедства. На базе этого проекта был инициирован другой проект по конфликтам, так как проблема важна для всех участников. Отсюда начался и наш проект «Черноморская миротворческая сеть», хотя мы создали экспертные советы во всех 7 странах, но не смогли создать в Абхазии и Южной Осетии. В тоже время, есть много диалоговых проектов: Южнокавказские, бывают, и прямые – грузино-осетинский диалог неправительственных организаций и т.д.
- Предусмотрено ли сотрудничество с государственными структурами?
- На своих заседаниях экспертные советы приглашает госчиновников. Не всегда, но время от времени они участвуют, например, в Грузии, на нашей очередной встрече с докладом выступила заместитель министра По Примирению и Гражданского Равноправия, госпожа Кетеван Цихелашвили. Могу сказать, что при министре Якобашвили, когда работали над стратегией по конфликтным регионам, многие замечания и советы экспертного совета, где главным координатором был я, были приняты и вошли в стратегию.
- Как вы оцениваете уровень экспертного сообщества стран Черноморского региона?
- Очень положительно. Наш проект способствует налаживанию контактов, независимо от политических взглядов, им приходиться часто встречаться, работать вместе, дискутировать и отстаивать свои взгляды на ту или иную тему. Я привел лишь один пример совместной работы – встречу грузинских и российских экспертных сообществ, но таких совместных проектов много, например, молдавско-украинский, украинско-российский и т.д. Есть проект по Карабахскому конфликту на основе кооперации экспертных советов Азербайджана и Армении, финансируемый Евросоюзом. Вместе с ними работает коалиция западных НПО, один из которых наша организация CMI. Надо отметить, что наша организация «Инициатива управления кризисами» (CMI) привнесла новшество и предложила семинар по прогнозированию возможности развития конфликтов. Конечно, это не новая методология, но CMI предложила современную версию с применением интернета и цифровых технологий. Кроме того, состоялись дискуссии и семинары по региональным проблемам. Все прошло успешно.
- Прежде чем начать работу в CMI, у вас уже был опыт работы по конфликтам?
- Да, я работал в фонде «Открытое Общество – Грузия», где как менеджер программы, инициировал несколько проектов, хочу выделить Южнокавказский кинофестиваль «Я-Человек» и проект «Гражданский мониторинг осуществления Европейской политики добрососедства в Грузии». В течение трех лет мы проводили кинофестиваль Южнокавказских документальных фильмов, и каждый раз, после показа фильмов, шли дискуссии. Проект работал везде: в Абхазии, Южной Осетии, Карабахе, в год, приблизительно проводили 25 просмотров в разных регионах, школах, клубах. К сожалению, последний фестиваль состоялся в 2008 году, перед войной.
