На прошлой неделе, за день до начала зимней Олимпиады Юлия Иоффе (Julia Ioffe) из New Republic упрекнула западных журналистов за развеселые «твиты» о состоянии сочинской гостиницы — о сломанных лифтах, водопроводной воде цвета мочи и дверях без ручек. По ее словам, «изрядная часть этих жалоб поразительно отдает злорадством». С тех пор она успела скорректировать свою позицию и раскритиковать Россию за «параноидальные проекции». Однако мне трудно винить русских в таком подходе, если они читают Wall Street Journal – издание, журналисты которого активно пишут о Сочи за пределами спортивных объектов и даже не пытаются скрыть свое боевое редакционное задание: издеваться над хозяевами Олимпиады.
Еще до начала Игр, можно было заподозрить, что так и получится. Накануне церемонии открытия в газете вышли две статьи: «До Путина и Олимпиады Сочи выглядел пугающе» («Before Putin and the Olympics, Sochi Was Scary») и «Сочи после больших перемен» («Sochi, After They Moved the Mountains»). Первая из них повествовала о «бедности и хаосе российских 90-х», а вторая - о «береге, отгороженном двойным забором с датчиками и камерами и стофутовой полосой грязной застойной воды с разбитыми бетонными блоками и смятыми сигаретными пачками». Другими словами, в Сочи все было плохо, а теперь стало немногим лучше.
Потом газета с оговорками похвалила церемонию открытия — «впечатляющую, пусть и временами тенденциозную экскурсию по российской истории», - однако после этого опубликовала больше двух дюжин негативных статей о Сочи, причем не имеющих никакого отношения к спорту.
Я даже не говорю о материалах про бродячих собак, компьютерное хакерство («зона кибервойны»), неоконченные строительные проекты, проблемы с безопасностью на спортивных объектах, угрозы терроризма, Великую йогуртовую блокаду 2014 года и слишком теплую погоду. Об этом писали многие, хотя Journal тепло и слякоть в столице Игр тревожат, похоже, сильнее, чем всю остальную прессу вместе взятую. Однако журналисты WSJ буквально лезут из кожи вон, чтобы высмеять Сочи, и пишут об искусственных цветах на улицах («надеюсь, поклонники фигурного катания все-таки раздобудут живые цветы, чтобы бросить на лед во время женской произвольной программы»), о немногочисленности иностранцев на церемонии открытия («по неофициальным подсчетам», из «примерно 1000 болельщиков, пришедших на стадион «Фишт»», на которых корреспонденты видели атрибутику сборных, большинство оказалось россиянами), о стоящем у причала греческом круизном судне, которое «должно стать одним из самых удобных отелей для гостей Зимней олимпиады», о сотрудниках служб безопасности, одетых «в стиле, который немного напоминает о динозаврике Барни», и о невкусных хот-догах «Бруклин» и «Манхэттен» в сочинском ларьке («Я только попробовал - и не стал доедать. Ничуть не похоже на родной вкус»).
Иногда ядовитым выглядит уже заголовок. «Сочи не получит медаль за мерчандайзинг» («Sochi Fails to Medal in Merchandising») («В нашу эпоху гиперкоммерциализации трудно поверить, что у такого мероприятия, как Олимпиада, будут проблемы с торговлей сувенирами. Но это же Россия!»). «Выпивохи в унынии: Россия запрещает продавать алкоголь на стадионах Сочи» («Russia's Ban on Alcohol in Arenas Leaves Drinkers Flat») («Россия, главным предметом экспорта которой многие считают водку, проводит сейчас самую трезвую Олимпиаду на нашей памяти. Есть люди, для которых это стало главным разочарованием зимних Игр»). «Умеренный энтузиазм болельщиков» («Sochi Crowd Goes Mild») («Сотни тысяч россиян, купившие билеты на Зимние игры, ведут себя на удивление стоически. Атмосфера больше похожа на Большой театр, чем на “Бостон-Гарден”»). «Здоровый образ Сочи» («Shape Up Sochi») («Олимпиада должна вдохновлять людей вести здоровый образ жизни и стремиться к своей личной “золотой медали”, не так ли? В случае России придется сделать одну серьезную оговорку. Четверть мужчин здесь умирает, не дожив до 55 лет, в основном из-за избыточного употребления водки. Больше 60% мужчин и 22% женщин старше 15 лет курят»).
Однако первый приз явно полагается этому видеоролику репортера Джеффа Буша (Jeff Bush). Он удалился от Сочи на пару миль и дошел до заведения под вывеской «Draft Beer and Fish», где, как саркастически отмечает корреспондент, пиво «искусно разливают в пластиковые бутылки – на вынос, - или в пластиковые стаканы, для тех, кто будет пить на месте», и подают к нему сушеную рыбу. Владельца он называет «своего рода русским предпринимателем», а «коренастую» подавальщицу – «женщиной, которую вам вряд ли захочется узнать с плохой стороны» (хотя она улыбается в тот самый момент, когда Буш говорит это). А когда ему показывают, как правильно есть рыбу, Буш поворачивается к камере и заявляет – прямо в присутствии своего гостеприимного хозяина: «Моего оператора сейчас стошнит».
Существует немало вещей, за которые Россию можно критиковать на фоне Игр в Сочи – например, приговор к трем годам лишения свободы, вынесенный активисту-экологу, или ужесточение законов, направленных на запрет усыновления детей геями. Другие газеты, отличающиеся менее консервативными убеждениями, бесспорно, тоже публиковали не самые лестные для страны-хозяйки Олимпиады материалы. Однако снисходительные культурологические изыскания Journal, целенаправленно укрепляющие стереотипы о русских и представляющие хозяев полными идиотами, приводит совсем не к тому эффекту, которого пытается добиться издание. Они лишь подтверждают стереотип о «гадком американце» — самом грубом и неблагодарном госте на этой планете.
