Для большинства политически сознательных россиян было бы лучше, чтобы Польши - как препятствия в осуществлении мечтаний о величии России - просто не существовало. Но поскольку поляки с маниакальным упорством не дают лишить себя самостоятельности, россияне стараются принизить значение нашей страны, говоря про ее слабость и шаткость. Москва делает унизительную для себя вещь, занимая конкретную позицию в отношении Варшавы только в том случае, когда нет иного выбора — когда Польша реально влияет на ее интересы.
Евразия или Азиопа
Российские интеллектуалы делятся на две группы: интеллигенцию и интеллектуальный аппарат. Важное значение имеет то, что принадлежность к интеллигенции исключает возможность участия в осуществлении власти. До тех пор, пока режим в России будет оставаться авторитарным, колеблясь от плюшевой до железной тирании, интеллигент будет оппозиционером.
В стране, где нет политики (потому что политикой в полном смысле этого слова занимается всего один человек), все парадоксальным образом имеет политическую подоплеку: каждое официальное действие требует объявления своей принадлежности к одной из сторон. В итоге даже должность заведующего кафедрой в государственном университете или журналиста в издании, спонсируемом государством, оказываются связаны с «политикой». Поэтому интеллигенция, желая оставаться собой, обрекает себя на маргинализацию. Принимая во внимания эти специфические реалии, можно сказать, что российские интеллектуалы делятся на непоколебимых и продажных.
И хотя членам обеих групп свойственны похожие черты (высокий интеллектуальный уровень, образование, знание людских душ и внешнего мира), разница между ними — как между Томасом Манном и Йозефом Геббельсом. Примером самых ярких и выразительных представителей этих двух групп могут служить вечный диссидент и критик власти Владимир Буковский и Дмитрий Киселев, известный журналист, а с недавнего времени — главный пропагандист режима. Обоим, как и всем мыслящим российским людям, пришлось на определенном этапе своей жизни столкнуться с типичной для «страны с европейской культурой и азиатской властью» дилеммой: по какую сторону разделяющей Россию цивилизационной пропасти встать. Они, а вместе с ними и тысячи других россиян, выбрали противоположные решения.
Первый, Буковский, — это, по сути, либеральный европеец в российской шкуре. Его взгляды можно отнести к консервативному либерализму британского типа. Неслучайно, большую часть жизни Буковский подвергался на родине преследованиям за свои идеи, неслучайно и то, что он представляет собой одного из наиболее благожелательно расположенных к Польше российских интеллектуалов.
Второй, если предположить наличие у него каких-то взглядов, выступает в роли консерватора и государственника, укрепляющего в россиянах убежденность, что, во-первых, пылающий ненавистью к святой Руси Запад не прекратит усилий по ее уничтожению, а во-вторых, единственный шанс спасти душу и тело народа — сплотиться под предводительством вождя. Неслучайно, в путинской России Киселев окружен почетом и богатством. Неслучайно и то, что в его дискурсе одним из самых темных и отвратительных героев выступает Польша.
Цепной пес Запада
Читая российскую прессу или слушая гостей телестудий, не стоит забывать, что основная цель борцов идеологического фронта — выявление и обезвреживание мнимых внутренних и внешних врагов России. Неважно, каких кто придерживается взглядов и какую политику ведет, важно, чтобы ее можно было описать в рамках диалектической пары «свой - чужой» и обвинить последнего во вредительстве. Кто является врагом России, определяет не содержание текущей политики, а взгляды и потребности авторов официальной линии духовности. (Отмечу в скобках, что оплевывание Польши связано не с какой-то глубокой ненавистью, а с обслуживанием конъюнктурных политических целей, так что в случае пересмотра политических приоритетов польский дискурс может в любой момент радикально измениться.) С точки зрения российских консерваторов, польское государство — заноза в теле империи и самое его существование находится в имманентном противоречии с российскими национальными интересами. Более того, Польша как «осколок империи» представляет собой источник заразы и политической гангрены, заключающейся в освобождении все новых территорий от «естественным образом предопределенного им контроля» Москвы. Судя по всему, именно по этой причине в России столь популярны книги Збигнева Бжезинского с его коронной идеей, что «без Украины Россия никогда не станет империей и превратится в нормальное европейское государство». Такой сценарий вызывает у российских идеологов самый большой ужас. Кроме того, с их точки зрения Варшава поддерживает европейские устремления Украины не ради формирования вокруг своих границ зоны демократии, стабильности и благополучия, а чтобы воплотить в жизнь придуманный в тени вашингтонских кабинетов «план Бжезинского» — план развала России. Однако, поскольку Польша не принадлежит к числу «серьезных государств», единственная польза, которую она может извлечь из своей независимости — продаться какой-нибудь конкурирующей с Москвой державе, предоставив часть своей территории и потенциала для плетения антироссийского заговора. Для этой группы, доминирующей в публичном дискурсе современной России, Польша — «цепной пес Запада». Так звучало, например, название одной книги о нашей стране, которую еще недавно можно было купить в крупных книжных магазинах и в престижных университетах. Эта часть российской элиты считает самым абсурдным и поэтому вызывающим раздражение тот факт, что Польша вопреки исторической логике, до сих пор не исчезла с карты Европы, и даже наоборот — ее международная позиция продолжает укрепляться, что позволяет полякам вмешиваться в интересы россиян в «исключительной сфере их влияния». Воинственные и самоуверенные поляки обретают все больше поводов чувствовать себя наследниками Речи Посполитой, этого уничтоженного Германией и Россией «Кингсайза» (отсылка к комедии польского режиссера Юлиуша Махульского (Juliusz Machulski), в котором гномы изобретают одноименный волшебный препарат для превращения в людей, - прим.пер.), и всеми доступными средствами пропагандируют свои ядовитые идеи среди соседей, подстрекая их против слияния в едином порыве с братской Россией.
По лучшую сторону линии Хантингтона
Находящаяся по другую сторону водораздела интеллигенция смотрит на Польшу со смесью зависти и надежды. С ее точки зрения наша страна — воплощение России их мечтаний, страны, где несмотря на все сложности и преграды, удалось достичь цивилизационных успехов. Польша вызывает у них восхищение, с одной стороны, своими отличиями: свободой слова и политических дебатов, отсутствием вездесущих в России хамства и агрессии, возникающих от бесправия или — last but not least — улыбающимися продавщицами и чистыми туалетами. С другой стороны, их восхищают наши общие черты: ведь поляки столь же апатичны, ленивы, легкомысленны и сентиментальны, как русские. И в этом противоречии кроется любовь российского интеллигента к фильмам Кеслёвского (Krzysztof Kieślowski), Занусси (Krzysztof Zanussi) и в целом к польской культуре. Польша для них — это не только витрина успеха, но и союзник по внутренней борьбе с режимом, который они считают репрессивным. Ее существование указывает на реальную альтернативу и демонстрирует ложь официальной пропаганды, представляющей российское политическое устройство лучшим из всех возможных.
То, что Польше удалось переломить фатализм истории, выстоять вопреки внутренним смутам и вторжениям врагов, помогает россиянам преодолеть проблему навязывавшейся им веками концепции исторической предопределенности. Абсурдный тезис о «русской исключительности» на протяжении веков использовался для оправдания пассивности народа перед лицом очередных проявлений наглости власти, а выражения «умом Россию не понять» и «в Россию можно только верить» подталкивали к мысли, что любая попытка ее реформирования приведет только к ухудшению ситуации. До настоящего времени все — и цари, и большевики, и Путин - вполне успешно справлялись с усыплением политических инстинктов россиян, внушая им, что существующий в стране компромисс «палки с задницей» — это результат исторической неизбежности, справедливость которой должны были подтвердить соответственно Страшный суд / мировая победа коммунизма / распад еврозоны. Неслучайно, понимая эту взаимосвязь, один из лидеров российских оппозиционеров Владимир Рыжков сказал однажды, что оппозиция должны служить народу «политической виагрой». Такой геополитической виагрой в Восточной Европе как раз является Польша. В этом смысле она, действительно, предстает волшебным славянским «кингсайзом» или бизнес-классом региона, в котором хотят путешествовать все больше постсоветских пассажиров, давящихся в убожестве своих национальных перевозчиков.
Польшу следовало бы выдумать
Принимая во внимание указанные выше различия, не стоит забывать, что всех российских интеллектуалов объединяет антипольский настрой. Ведь все они - вне зависимости от своих взглядов - склонны к геополитическому мышлению в макромасштабе. Никому не придет в голову сказать, что он хотел бы видеть Россию маленьким государством — имперская идея жива во всех умах. В результате россияне воспринимают мир в категориях перетягивания каната между мощными державами. А в этой борьбе небольшие народы и страны трактуются как сдача со сделок, заключаемых сильными мира сего. А поскольку злая судьба бросила Польшу в место, которое Россия считает сферой своих жизненных интересов, каждому россиянину приходится, в конце концов, делать выбор между интересами своей страны и Польши. Россиян оправдывает только тот факт, что такое мировоззрение свойственно всем народам с имперским прошлым. Таким образом, само существование Польши становится источником дискомфорта, который в зависимости от идеологической позиции может проявляться двояко: в виде обвинений и критики в адрес нашей страны или, наоборот, в виде критики своего государства и самих себя.
Так что пока Польша - лучшая версия «славянских мерзостей» - существует, сторонникам и противникам российской власти будет чем заняться, представляя нашу страну то в категориях абсолютного зла, то добра. Одним польское государство и его политика позволяют объяснить провалы России на международной сцене, а другим укреплять свое моральное превосходство в отношении первых и их начальников.
Так что если бы Польши не существовало, россиянам пришлось бы ее выдумать.
