Токио. - Постепенный выход Федеральной резервной системы (ФРС) США из так называемого количественного смягчения (QE) ‑ неограниченных покупок долгосрочных активов - беспокоит финансовые рынки и политиков, а дебаты об оттоках капитала из развивающихся стран и резком падении цен на активы заняли доминирующую позицию среди политиков всего мира. Однако, учитывая, что большинство крупных экономик работает в режиме гибкого обменного курса, эти проблемы в значительной степени необоснованны.
Логика, стоящая за страхом перед «сужением» QE ФРС проста. В Соединенных Штатах - как и в других развитых странах, в частности Великобритании и Японии - нетрадиционная денежная политика вызвала снижение внутренних процентных ставок, в то же время наводняя международные финансовые рынки ликвидностью. В погоне за большей прибылью инвесторы вывели эту ликвидность - в основном в виде краткосрочного спекулятивного капитала («горячих» денег) - в развивающиеся рынки, создавая давление на их обменные курсы и подпитывая риски возникновения пузырей активов. Таким образом, выход ФРС из QE будет сопровождаться разворотом потока капитала, увеличивая стоимость займов и препятствуя росту ВВП.
Разумеется, согласно этой логике, не все развивающиеся рынки в равной степени уязвимы. Среди наиболее уязвимых стран находятся Турция, Южная Африка, Бразилия, Индия и Индонезия - так называемая «хрупкая пятерка», ‑ каждая из которых характеризуется идентичными фискальными дефицитами и дефицитами текущего счета, высокой инфляцией, в придачу к неустойчивому росту ВВП.
Эта логика была бы оправдана, если бы мир работал с фиксированными курсами обмена валюты, а правительства бы привязывали официальные курсы своих валют к определенной иностранной валюте или к цене на золото. В таких условиях сокращение денежной массы (или замедление расширения) возымеет рецессивное (или менее стимулирующее) воздействие на экономики других стран.
Однако при гибких валютных курсах сокращение денежно-кредитной политики крупной экономики будет стимулировать другие экономики в краткосрочной перспективе, в то время как увеличение денежной массы может повредить их работе. (Необходимо отметить, что в среднесрочной или долгосрочной перспективе увеличение денежной массы может способствовать росту внутреннего производства и торговли, тем самым формируя позитивное воздействие.)
После распада Lehman Brothers в 2008 году быстрое увеличение денежной массы в США и Великобритании вызвало резкое укрепление японской иены, а также валют некоторых других развивающихся стран. Короче говоря, именно QE и заслуживает беспокойства, а не его прекращение.
Разумеется, изменение политики ФРС может повредить странам, которые поддерживают фиксированный или, как Китай, «контролируемый плавающий» обменный курс. Кроме того, более слабые экономики еврозоны, такие как Греция и Испания, которые предпочли бы более сильное денежно-кредитное стимулирование, нежели их более конкурентные соседи по Европе готовы принять, также могут пострадать. Однако, учитывая то, что эти страны решили придерживаться фиксированного обменного курса, ФРС не может быть реально обвинена в последствиях.
Действительно, ФРС - и другие центральные банки развитых стран - не должны обвиняться в негативных последствиях роста денежной массы. Например, смелое снятие денежных ограничений в Японии было одним из важнейших элементов стратегии премьер-министра Синдзо Абэ по подъему японской экономики из более чем десятилетнего спада, и это привело к заметному восстановлению.
Проблема заключается в том, что эта политика также вызвала обесценивание иены, что привело соседние страны к обвинениям Японии в проведении политики «Разори соседа». Точно так же, чиновники развивающихся рынков выступили с предостережениями, что увеличение денежной массы в США и в Соединенном Королевстве вызовет волну конкурирующих девальваций валют, а министр финансов Бразилии Гвидо Мантега зашел достаточно далеко, чтобы обвинить ФРС и Банк Англии в развязывании полномасштабной «валютной войны».
Однако, хотя подобная экспансионистская политика и может отказывать рецессивное влияние на экономики других стран, современная теория международного финансирования говорит нам, что понятие «валютной войны» является мифом. Реальность такова, что при режиме гибкого обменного курса конкурентная девальвация не ведет к нежелательным дисбалансам. Напротив, она может поддержать восстановление в участвующих странах.
Фактически, девальвация национальной валюты имела решающее значение в прекращении Великой депрессии. Как в 1984 году продемонстрировали Барри Айхенгрин и Джеффри Сакс, в то время как отказ от золотого стандарта привел к немедленному негативному воздействию, он быстро стимулировал восстановление, а первые страны, девальвировавшие свои валюты, вышли из депрессии раньше других.
Дело в том, что при гибком обменном курсе страна может компенсировать рецессивное влияние денежно-кредитного смягчения соседней страны, используя собственную независимую денежно-кредитную политику, руководствуясь тщательно отобранными показателями таргетирования инфляции. Если бы все страны приняли подобный подход, вся глобальная экономика осталась бы в выигрыше.
Работая над возрождением внутренней экономики, ФРС, как и любой другой центральный банк страны, просто выполняет свой мандат. Вместо того чтобы жаловаться на ее действия, политикам развивающихся стран необходимо разработать стратегии компенсации побочных последствий для их собственных экономик. В конце концов, они обладают необходимыми инструментами.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Постепенный выход Федеральной резервной системы США из так называемого количественного смягчения ‑ неограниченных покупок долгосрочных активов - беспокоит финансовые рынки и политиков, а дебаты об оттоках капитала из развивающихся стран и резком падении цен на активы заняли доминирующую позицию среди политиков всего мира. Но обоснованы ли эти проблемы?
