Сначала пришли волки, потом убийцы. Ни одной другой стране Европы за последние сто лет не пришлось пережить столько катастроф, сколько выпало на долю Украины. Позвольте мне описать воспоминания моей бабушки об этой стране.
Кто мы – мигранты? Нет, мы не мигранты. Потому что латинский глагол «migrare» переводится как «путешествовать». А путешествие – это приятное переживание. Моей семье пришлось много «путешествовать» по Европе (главным образом с востока на запад), но никогда это не происходило добровольно. Возможно, когда-нибудь историки и археологи, изучая наше время, будут говорить о «переселении народов». Но это переселение (если это слово воспринимать как синоним к слову «путешествие») было каким угодно, но только не легким.
Бывший президент Германии Рихард фон Вайцзеккер (Richard von Weizsäcker) сказал в своей знаменитой речи 8 мая 1985 года, что беженцам пришлось отправиться в «вынужденное путешествие», и я хорошо помню возмущение моих близких по поводу этих слов. В путешествие нельзя отправиться по принуждению, а если такое происходит, то нельзя говорить о путешествии! И мы решили, что больше не будем голосовать за ХДС.
Первое вынужденное переселение, за которым последовали и другие, было связано с Украиной. Когда мы сейчас слышим, что эта страна находится на грани гражданской войны, когда политики обсуждают, какое количество беженцев могла бы принять та или иная страна, я вспоминаю свою бабушку и то, как нас тогда никто не хотел принять.
Тынная – так называлось местечко, где она жила, и находилось оно в черноземном районе на юго-западе Украины. Эта область называлась Подолье. Это было поместье, рядом с которым располагалась относящаяся к нему деревня. Между поместьем и деревней был еще пруд, на котором жили вечно гогочущие гуси. Наши предки были мелкими дворянами. Тогда эта область находилась на самой окраине Российской империи. За близлежащими холмами начиналась Австро-Венгрия.
Малышка бросилась защищать свою мать
Когда Янина (так звали нашу бабушку) рассказывала о своем детстве, то есть о временах до Первой мировой войны, она начинала говорить торжественно и в то же время с каким-то ужасом. Однажды их область посетил царь Николай II – со всем присущим ему блеском. Детей по этому поводу одели понаряднее и выстроили строем вдоль дороги, по которой ехал монарх и махал своим подданным рукой.
Другой ее рассказ был посвящен нашествию волков. Была зима, и вся бабушкина семья ехала на санях в соседнюю деревню. Вдруг откуда-то появилась стая голодных волков и погналась за ними. Отец Янины погнал лошадей галопом. Но когда волки их все же догнали, он выхватил ружье и остававшимися у него патронами застрелил волков.
Потом случилась революция. Даже в отдаленных деревнях настали неспокойные времена. «Землю – крестьянам!» – гласил новый лозунг. Деревенские мужики собирались вместе и нападали на помещичьи угодья. Нашу семью, однако, к счастью, вовремя предупредили о скором нападении и поджоге поместья.
К власти пришли большевики, и вся страна погрузилась в гражданскую войну. Как-то к нам пришли вооруженные люди с красными звездами на шапках. Они стали приставать к женщинам и грозить убить их, если те будут сопротивляться. И в этот момент одна маленькая девочка с криком бросилась защищать свою мать. Это была моя бабушка. Тот страх, страх перед революционерами, Янина помнила до самой своей смерти в 1988 году.
Смерть в деревне на Стыре
Гражданская война постепенно приближалась к своему окончанию. И примерно в это время отец семейства однажды загрузил телегу всяким скарбом и отправился в направлении границы. Там он заплатил контрабандистам за перевозку этого добра за границу, и этой же туманной ночью семейство переправилось через пограничную реку Прут на западный берег. В первый раз для моей семьи наступил «час икс». Наши предки были украинскими поляками, и все были рады, что по ту сторону реки располагалось новое государство – Польша – восставшее из руин, но при этом бедное, как церковная мышь. Но здесь, по крайней мере, наша семья была среди своих.
Наша украинская няня бежала с нами и оставалась с нами на протяжении целых 60 лет – до самой своей смерти. В старости у нее было испещренное морщинами лицо и низкий сиплый голос, внушавший нам, маленьким детям, страх.
Прошло два десятилетия, и началась война. В это раз она затронула, в первую очередь, немецкую часть нашей семьи, а именно нашего деда Герхарда, который был родом из Бреслау (сейчас польский Вроцлав – прим. пер.), учителем по профессии и странником по натуре. В июне 1941 ему пришлось испытать на собственной шкуре, что такое план Барбаросса. Однако это переселение стало для него недобровольным.
В возрасте 30 с небольшим лет, будучи отцом пятерых детей, он отправился на войну. Восемь дней он сражался в Волынской области, что на западе Украины. А 30 июня во время боя в деревне Рудная на берегу реки Стыр его поразила одна из сотен тысяч пуль, выпущенных в ходе этих сражений.
Души странствуют, как тени
Деда похоронили в братской могиле вместе с многими другими солдатами его роты. Над могилой поставили березовый крест, а на крест повесили солдатскую каску. Потом их всех перезахоронили где-то в другом месте, но впоследствии эти следы затерялись. Но не так давно они вновь обнаружились. Мы приехали на Украину, привезя с собой маленький деревянный крестик. Мы поставили его на опушке леса, украсили цветами, и теперь он лежит там, в тени возвышающихся рядом дубов – наш дед Герхард.
Сюда, на Волынь, и туда, в Подолье, мы приезжаем, будучи правнуками хозяев поместья и внуками солдат вермахта – и украинцы принимают нас вполне приветливо. Они с любопытством смотрят на нас и мечтают сами попасть в Европу, «на Запад».
Деревня Тынная сегодня представляет собой этакую маленькую модель всей Украины. На западной окраине, слева от основной дороги, стоит католическая церковь. Справа от дороги, на востоке, стоит православная церковь с башнями-«луковками». Слева от дороги, за обширными кустами, находится старое, заброшенное кладбище. Справа от дороги стоит новый поминальный крест из черного камня – его хорошо видно издалека. На нем есть надпись: «Их души все еще, как тени, странствуют и ищут хлеба по всей Украине».
Души – словно тени. Это напоминание об еще одном несчастье, постигшем эту землю. Голодомор, спровоцированный на Украине Сталиным в 1932-1933 годах, не обошел стороной и нашу деревню. На новом поминальном кресте в Киеве, установленном в память о жертвах голодомора, написано, что в Тынной от голода умерли «минимум 48 человек». Имена 43 из них удалось установить. И кто знает, не попала ли бы в их число Янина, если бы вместе с родителями не бежала в Польшу?
Интриги, конфликты и заговоры
Три катастрофы, произошедшие в течение всего четверти века и унесшие миллионы жизней. «История Украины – это целая череда восстаний, войн, пожаров, голода, вторжений, военных путчей, интриг, конфликтов и заговоров». Это записал однажды в своем дневнике Владимир Винниченко. Он был писателем, организатором восстания и даже главой правительства – и все это в течение недолгого времени ближе к концу Первой мировой войны. Тогда Украину оккупировали немецкие войска, и люди стремились создать собственное государство. Но снова другие силы оказались сильнее. В Киеве власть менялась с десяток раз, и в итоге победили коммунисты.
Возможно, тяжелые времена «кладбищенского спокойствия» 50-х, 60-х, 70-х и 80-х годов XX века были попыткой ответить на ужасы минувших лет… Тогда на Украине не случалось ни восстаний, ни войн, ни голода. Лишь советская «уравниловка» и сплошной дефицит. Но разве это было плохо в сравнении с миллионами погибших, умерших от голода, расстрелянных или задохнувшихся в газовых камерах?
Моя бабушка так больше и не побывала в своей родной деревне, где она когда-то с криком бросилась на защиту собственной матери. Но в 1980-х годах, уже после прихода к власти Горбачева, Советский Союз стал вызывать у нас, ее потомков, интерес. Люди на востоке и западе стали тянуться друг к другу. Так произошло с одним молодым дизайнером по имени Сергей из Киева по ту сторону «железного занавеса» и со мной по эту его сторону. В 1988 году, сразу после смерти бабушки, я приехал к своему первому другу по переписке в Советский Союз.
Наша переписка была довольно активной. Письма Сергея были обычно гораздо длиннее моих. Он надеялся, что я, когда приеду на Украину, привезу ему сувениры и разные дефицитные в Советском Союзе товары. Я, со своей стороны, был заинтересован в углублении своих языковых и страноведческих знаний. Потом Сергей рассказал мне по секрету, что вел дневник после катастрофы на Чернобыльской АЭС. Он прекрасно помнил, какую странную реакцию в обществе вызвала эта долго скрываемая властями авария. Каждые несколько дней по стране прокатывалась новая волна слухов, в ответ на которые испуганные донельзя люди то прятались по домам, то всеми возможными способами стремились уехать куда-нибудь подальше, а потом погружались в апатию и безразличие…
Реформы? Не дай бог!
Сергей тоже со временем переменился. Он не ожидал для Украины ничего хорошего. Однажды он вдруг появился в нашем студенческом общежитии в Берлине. Где-то в глубине своей сине-белой дорожной сумки он спрятал свое советское свидетельство о рождении, где в графе «национальности матери» было написано «еврейка». Он надеялся, что его признают «беженцем по национальным мотивам» и разрешат остаться в Германии. И он не ошибся. Сегодня Сергей живет в Нидерландах.
Летом 1989 года и мне пришла пора отправиться в путь. Профессора Майер и Торке из Западного Берлина собрали несколько студентов и отправились в поездку по Украине. Мы путешествовали поездом из одного города в другой, и каждое утро начиналось для нас с вокзальной толкотни. Мы увидели страну, которая постепенно начинала просыпаться. Но горбачевская перестройка натолкнулась на ожесточенное сопротивление местного партийного руководства. Реформы? Нет! Не дай бог!
В обществе тоже только началась дискуссия о собственном будущем. Катализатором ее явилась Чернобыльская катастрофа. К ней добавился шок от новости, что люди, останки которых были обнаружены в массовом захоронении на окраине Киева, были убиты не фашистами, а «своими». Местные газеты заполонили семейные фотографии и рассказы о страшном советском терроре. Вдруг стало ясно, что красивый дворец на площади Независимости в Киеве, в котором в наше время размещается культурный центр, когда-то был местом пыток и расстрелов.
Империя рухнула, но советские «застойные» времена не спешили уходить. Старые коммунисты быстро свернули красные флаги и стали вместо них размахивать сине-желтыми украинскими. Для них важнее всего было то, что они остались у власти. Но как бы то ни было, все обошлось довольно тихо и мирно. На Украине не было захватов парламента, как в России в 1993 году. Но цена за это оказалась высокой: пришли застой, стагнация и теневая экономика.
«Зимняя сказка свободы»
А потом случилось нечто похожее на падение Берлинской стены: произошла мирная революция. Представитель прежних сил, небезызвестный и поныне Виктор Янукович, в 2004 году предпринял первую попытку прийти к власти. Но в украинском парламенте присутствовала настоящая оппозиция, и выборы президента в стране тоже были настоящими. Однако в ходе голосования на людей оказывалось давление, а результаты его были подтасованы. Когда после закрытия избирательных участков кандидат от правительства, по официальным данным, был впереди, оппозиция призвала своих сторонников на Майдан. И произошло чудо: они действительно пришли!
В итоге это вылилось в настоящую «зимнюю сказку свободы». Я мерз тогда на Майдане и ощущал атмосферу, которую можно было бы сравнить разве что с атмосферой, царившей в Берлине ноябрьскими ночами 1989 года. «Оранжевая революция», названная так по партийному цвету тогдашней оппозиции, настояла на повторных выборах, и реформаторские силы в итоге победили. Как тогда говорили выступавшие на митингах, население страны превратилось в народ. А независимая Украина стала свободной страной.
С тех пор многое изменилось. Например, журналистов, выступающих с критикой в адрес властей, больше не убивают, а «только» избивают. Было множество разочарований и споров об экономических проблемах страны – которые, впрочем, приходят после любой революции. Прошло пять лет, и старые силы во главе с Януковичем вновь пришли к власти, однако, на этот раз демократическим путем.
«Вставай, мила моя, вставай…»
Но они не вынесли из прошлого уроков. Это знал и Путин, новый царь. Он оказывал на украинскую власть сильное давление, говоря: «Если вы присоединитесь к моей новой империи, то останетесь у власти». Когда Янукович поддался этому давлению, люди вновь вышли на улицу. Их было еще больше, чем тогда, десять лет назад. Как сказал один из ораторов на Майдане, народ превратился в настоящих граждан. Они смогли организовать настоящее протестное движение. А когда пролилась кровь, они стали вооружаться. Люди пришли в ярость. Здесь, на Украине, стали расти ярость и страх за свое будущее.
Когда граждане сражаются против граждан, согласно словарю, начинается гражданская война. А все потому что некий полковник КГБ, сидящий в Кремле, не может смириться с тем, что времена колонизации остались в прошлом.
Поэтому завтра я проснусь и вновь задамся вопросом о том, не началась ли в стране моих предков ночью гражданская война? И я вновь включу песню, которая каждый день разносится над киевским Майданом: «Вставай, мила моя, вставай!» В этой песне поется о любви и революции. «Вставай, мила моя, вставай, пей чай с молоком, молись за теплый душ…»
Сегодня ночью началась гражданская война? Где мы разместим беженцев? У нас есть еще теплый душ и свободная комната?
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Сначала пришли волки, потом убийцы. Ни одной другой стране Европы за последние сто лет не пришлось пережить столько катастроф, сколько выпало на долю Украины. Три катастрофы произошли в течение всего четверти века и унесли миллионы жизней. Позвольте мне описать воспоминания моей бабушки об этой стране.
