Главный принцип в теории международных отношений заключается в том, что высший приоритет государства — это обеспечение безопасности. Согласно стандартной точке зрения, сформулированной стратегом холодной войны Джорджем Кеннаном (George F. Kennan), государство создается, «чтобы обеспечивать закон и порядок внутри и коллективную оборону извне».
Такая точка зрения кажется вполне разумной, почти само собой разумеющейся, пока мы не задумаемся как следует и не спросим: безопасность для кого? Для населения в целом? Для государственной власти? Для господствующих групп избирателей?
В зависимости от того, что мы имеем под этим в виду, убедительность и правдоподобность такой точки зрения может варьироваться от ничтожной до очень высокой.
Безопасность государственной власти — это высший приоритет, судя по тем усилиям, которые прилагают государства для защиты самих себя от пристальных взоров и критических проверок со стороны населения.
Давая интервью немецкому телевидению, Эдвард Сноуден сказал, что переломный момент для него наступил тогда, когда он увидел, как «директор национальной разведки Джеймс Клэппер (James Clapper) нагло лгал под присягой конгрессу», отрицая факт существования внутренней программы электронной слежки, которую осуществляет Агентство национальной безопасности.
Далее Сноуден сообщил: «Общество имеет право знать об этих программах. Общество имеет право знать, что государство делает от его имени, и что государство делает против него».
То же самое могли с полным правом сказать Дэниел Эллсберг (Daniel Ellsberg), Челси Мэннинг (Chelsea Manning) и прочие отважные люди, исходившие в своих действиях из тех же демократических принципов.
Позиция государства - совсем другая. Общество не имеет права знать, потому что это подорвет безопасность, причем подорвет самым серьезным образом, как утверждают официальные лица.
Есть несколько веских причин для сомнений в правильности такой позиции. Первая состоит в том, что она почти полностью предсказуема. Когда действия государства разоблачаются, государство рефлекторно начинает говорить о безопасности. Поэтому предсказуемый ответ несет в себе мало информации.
Вторая причина для сомнений — это характер представляемых доказательств. Исследователь международных отношений Джон Миршаймер (John Mearsheimer) пишет: «Администрация Обамы вначале утверждала, что слежка АНБ сыграла ключевую роль в предотвращении 54 террористических заговоров против США, давая понять, что она нарушает четвертую поправку небезосновательно».
Читайте также: Ноам Хомский - Почему все, что делают США, законно
«Но это была ложь. Директор АНБ генерал Кит Александер (Keith Alexander) через какое-то время признался в конгрессе, что он может назвать только один успех — поимку иммигранта из Сомали и троих его сообщников, живших в Сан-Диего, которые послали 8500 долларов одной сомалийской террористической организации».
К такому же выводу пришла комиссия по надзору за соблюдением неприкосновенности частной жизни и гражданских свобод, созданная правительством для расследования программ АНБ и поэтому получившая широкий доступ к секретным материалам и к сотрудникам органов безопасности.
Конечно, есть ощущение, что информированность общественности создает угрозу безопасности, а именно, угрозу безопасности государственной власти от разоблачений.
Весьма проницательно в этом плане высказался политолог из Гарварда Сэмюэл Хантингтон (Samuel P. Huntington): «Архитекторы власти в Соединенных Штатах должны создать такую силу, которую можно почувствовать, но не увидеть. Власть сильна, когда она в тени; будучи выставленной на солнечный свет, она начинает улетучиваться».
В США, как и везде, архитекторы власти очень хорошо понимают это. Те, кто проработали и изучили огромную массу рассекреченных документов, скажем, в официальной истории Госдепартамента под названием «Международные отношения США», не могли не заметить, насколько часто главной заботой правительства была безопасность государственной власти от американской общественности, но не национальная безопасность как таковая.
Зачастую попытки сохранить секретность вызваны необходимостью гарантировать безопасность влиятельных внутренних отраслей. Один устойчивый пример - это получившие неверное название «соглашения о свободной торговле». Неверное, потому что они грубо нарушают принципы свободной торговли и вообще не о торговле вовсе, а о правах инвесторов.
Переговоры по этим правовым актам регулярно проводятся тайно, как это было с Транстихоокеанским партнерством. Ну, не совсем тайно, конечно. Они не являются секретом для сотен корпоративных лоббистов, которые пишут подробные положения. Но вот их последствия становятся достоянием общественности только благодаря тем немногочисленным деталям этих соглашений, которые публикует WikiLeaks.
Экономист Джозеф Стиглиц (Joseph E. Stiglitz) вполне разумно замечает, что поскольку Управление торгового представителя США представляет корпоративные интересы, а не общественные, «вероятность того, что результаты переговоров будут служить интересам простых американцев, очень низка, а перспективы для простых граждан в других странах - еще мрачнее».
Безопасность корпоративного сектора регулярно вызывает обеспокоенность у творцов государственной политики. Это нельзя назвать неожиданностью, учитывая их роль в формировании такой политики.
И напротив, есть масса весомых свидетельств того, что безопасность населения страны, или национальная безопасность, как следует понимать этот термин, не является важным приоритетом в государственной политике.
Также по теме: Семь блестящих мыслей Ноама Хомского об американской империи
Например, глобальная программа убийств президента Обамы, осуществляемая при помощи беспилотников, является самой крупной в мире террористической кампанией, также порождающей террор. Генерал Стэнли Маккристал (Stanley A. McChrystal), командовавший войсками США и НАТО в Афганистане, а позже снятый с этой должности, говорил о «повстанческой математике». Она заключается в том, что на каждого убитого тобой невинного человека ты создаешь себе 10 новых врагов.
Эта концепция «невинного человека» показывает нам, как далеко мы ушли за последние 800 лет от того момента, когда Великая хартия вольностей установила принцип презумпции невиновности, который когда-то считали основой англо-американского права.
Сегодня слово «виновный» означает «приговоренный Обамой к убийству», а «невиновный» — «пока еще не получивший такой статус».
Институт Брукингса только что опубликовал получившее хвалебные отзывы антропологическое исследование племенных обществ Акбара Ахмеда (Akbar Ahmed) под названием «The Thistle and the Drone» (Чертополох и беспилотник). Подзаголовок исследования гласит: «Как американская война с террором превратилась в глобальную войну с племенным исламом».
Эта глобальная война заставляет репрессивные центральные власти проводить наступления против врагов Вашингтона из племен. Эта война, предупреждает Ахмед, может поставить некоторые племена на грань исчезновения, нанеся серьезный ущерб самим обществам. Сегодня мы наблюдаем это в Афганистане, Пакистане, Сомали и Йемене. В конечном итоге, от этого пострадают и американцы.
Племенная культура, отмечает Ахмед, основана на чести и отмщении. «Каждый акт насилия в этих племенных обществах порождает ответный удар. Чем сильнее удар по членам племени, тем более злобным и кровавым будет контрудар».
Борьба с террором может эхом отозваться дома. Дэвид Хастингс Данн (David Hastings Dunn) на страницах британского журнала International Affairs рассказывает, что все более совершенные беспилотные летательные аппараты являются идеальным оружием для террористических группировок. Беспилотники дешевы, их легко можно купить, и они «обладают многими качествами, которые в сочетании превращают их в идеальное средство для проведения терактов в 21-м веке», поясняет Данн.
Сенатор Эдлай Стивенсон III (Adlai Stevenson III), рассказывая о своей многолетней работе в сенатском комитете по разведке, пишет: «Киберслежка и сбор метаданных — это часть сохраняющейся реакции на 11 сентября, но сейчас уже практически не осталось террористов, чтобы проводить против них эти акции и подвергать всеобщему осуждению. Многие считают, что США ведут войну против ислама, против шиитов и против суннитов, действуя на местах посредством беспилотников, а также воюют чужими руками в Палестине и от Персидского залива до Центральной Азии. Германия и Бразилия негодуют по поводу наших вторжений и их последствий».
А последствия таковы, что террористическая угроза усиливается, как и международная изоляция США.
Кампания убийств с беспилотников - это лишь одно средство, при помощи которого государство сознательно ставит безопасность под угрозу. То же самое можно сказать о смертоносных операциях спецназа. И о вторжении в Ирак, которое привело к резкому усилению террора на Западе, подтвердив прогнозы британской и американской разведки.
Но опять же, эти акты агрессии не вызывают особой обеспокоенности у тех, кто их планирует, ибо они руководствуются совершенно другими понятиями о безопасности. Даже мгновенная гибель от ядерного оружия никогда не являлась значимым приоритетом для государственных властей — но об этом поговорим в следующий раз.
Эта статья — первая из двух частей, и она является адаптированной версией лекции Ноама Хомского, от 28 февраля. В качестве ее спонсора выступила некоммерческая организация из Санта-Барбары Nuclear Age Peace Foundation.
