То, что сейчас происходит на Украине, является не столько тревожным сигналом, сколько настойчивым призывом сосредоточиться, сфокусировать внимание.
Создается впечатление, что в некотором смысле мы сейчас наблюдаем за тем, как 21 век принимает свои формы, демонстрируя нам свои главные реалии. Ровно 100 лет назад, в августе 1914 года, события, определившие 20 век, собрались в одной точке и вылились в Первую мировую войну. История не повторяется дважды — нельзя два раза войти в одну и ту же реку. Тем не менее, в истории всегда присутствует невидимая цикличность.
21 век начался с 11 сентября, когда весь мир узнал истинное лицо терроризма. Терроризм до сих пор с нами и продолжает оставлять свои мрачные следы. С тех пор мы вступили в эпоху восстаний, охвативших Ближний Восток, Африку, и теперь перекинувшихся на Украину. Мы начинаем осознавать, что Европа продолжает меняться, что трения между Востоком и Западом продолжают нарастать и что многие проблемы 20 века до сих пор остаются неразрешенными, несмотря на надежды многих.
В прошлом году один ближневосточный диктатор применил отравляющий газ против своего собственного народа и тем самым только укрепил свои позиции. Он одерживает победу. Какие выводы из этого сделают другие диктаторы? И какие последствия это может иметь для нашего будущего?
Я постоянно думаю о двух вещах, которые, с моей точки зрения, являются отражением нынешнего момента и нашей траектории. Первое — это цитата из пророческого романа Дона Делилло (Don DeLillo) 1991 года «Мао II»: «Будущее принадлежит толпам». Движения будут массовыми. Улица будет поднимать и выталкивать. Улицы Каира, к примеру, переполнены людьми, у которых нет работы и которые еще до конца не сформировались. Они транслируют свою энергию в политику и в уличные столкновения. Если бы у них была работа, это позволило бы им развить в себе определенные качества — самодисциплину, терпение, чувство принадлежности к обществу для создания чего-то нового — которые крайне важны для поддержания человеческого общества. Но у них нет работы, поэтому этих качеств у них тоже не будет.
Второе — это название новой книги Тома Вулфа (Tom Wolfe), Back to Blood (Возвращение к крови). Он пишет о стремлении к племенному обособлению, об этнической принадлежности и о непреодолимом зове клана. И, конечно, о крови. Еще одной постоянно возрождающейся силе в человеческих отношениях.
Мы наблюдаем за тем, как Владимир Путин реконструирует холодную войну. Он считает, что мы пытаемся реконструировать американское величие. Мы воспринимаем его действия как рецидив. Он воспринимает наше порицание как напыщенное выступление на сцене надломленного и уже растерявшего свое мастерство актера.
Г-н Путин действует не из-за американских президентов, он действует, руководствуясь своими собственными мотивами. Но он всегда переходит к действию, если американские президенты демонстрируют слабость. Он пошел войной на Грузию в 2008 году, когда Джордж Буш-младший еще не успел оправиться после невыигранных войн, резкого падения его рейтингов и нависшей над США экономической катастрофы, о приближении которой знали все. Тогда г-н Буш уже не мог претендовать на статус лидера свободного мира.
Г-н Путин двинулся на Украину, когда президент Обама перестал быть харизматичным лидером, превратившись в президента с низкими рейтингами, слабеющей поддержкой и слабой экономикой. Он оценил действия г-на Обамы во время сирийского кризиса и сделал вывод о том, что последний является не слишком проницательным игроком в шахматы, а скорее взволнованным профессором, который начинает чувствовать себя в безопасности лишь тогда, когда слышит собственный голос.
Г-н Путин пошел на Украину не из-за г-на Обамы. Г-н Путин просто принял г-на Обаму в расчет.
Вопрос на будущее: а сможет ли г-н Путин снова испытать уважение к американскому президенту? Он знает нашу политическую ситуацию, знает, что мы — нация 50/50, что нам очень трудно прийти к консенсусу относительно запрета на такие действия, как прямое нападение. Его не впечатляют ни наша культура, ни наша экономика. Он также может сделать определенные выводы из демографических сдвигов в Америке. Если сегодня мы стали гораздо менее европейской страной, чем 30 лет назад, не посчитает ли он, что мы вряд ли станем охотно вмешиваться в драмы, разворачивающиеся в Европе? Г-н Путин, как сказал Генри Киссинджер, является серьезным стратегом, который действует исключительно в соответствии с серьезными задачами. И он считает крайне важным сначала тщательно изучить своего потенциального противника.
В его тактике можно выделить три составляющие, каждая их которых свидетельствует о том, что он не собирается останавливаться на достигнутом.
Во-первых, мы привыкли думать, что Большая ложь во внешней политике осталась в далеком прошлом. На самом деле это не так. В течение многих дней г-н Путин настаивал на том, что он отправился на Украину, чтобы защитить невинных людей от фашистов и мародеров. В определенной степени это сработало, и в его слова поверили даже некоторые эксперты в области внешней политики. Большая ложь способна запутать ситуацию, обмануть доверчивых и помочь выиграть время. Поэтому впереди мы услышим еще много лжи.
Во-вторых, после вторжения г-н Путин снова попытался запутать ситуацию и снова выиграл время — и заставил своих противников вспомнить об осторожности — косвенно подтвердив догадки о том, что он, возможно, сошел с ума или, как сказала Ангела Меркель в беседе с г-ном Обамой, «живет в ином мире». (Представьте себе вздох облегчения в Белом доме: «Это не наша вина, ведь действия безумца невозможно предсказать!» Полагаю, именно поэтому слова канцлера и просочились в прессу.) Во время своей пресс-конференции 4 марта, состоявшейся непосредственно после вторжения в Крым, г-н Путин постарался укрепить эту гипотезу. Вот что пишет Юлия Йоффе (Julia Ioffe) в своей довольно забавной статье, опубликованной в New Republic: «На его лице отразилась целая радуга эмоций: серьезный, разгневанный, ошеломленный, взволнованный, смущенный. Чрезвычайно смущенный. Виктор Янукович все еще остается действующим президентом Украины, но он не может вести переговоры с Украиной, потому что там больше нет президента». Очевидно, все это было хорошо спланированным представлением.
Но г-н Путин - не сумасшедший. Хрущев тоже не был сумасшедшим, несмотря на все его дикие высказывания, которые он позволял себе во время Кубинского кризиса и которые заставляли Белый дом Кеннеди задаваться вопросом о том, не пьян ли он. «Мы вас похороним!» Нет, мы выбьем вас из колеи. Г-н Путин, возможно, довольно интересный человек с психологической точки зрения, но он - не сумасшедший. Позволив этой гипотезе просуществовать некоторый период времени и вызвать замешательство, он выиграл время. Думаю, это не последний подобный ход г-на Путина.
В-третьих, есть еще вопрос о российских солдатах в Крыму без опознавательных знаков. Репортерам в Крыму приходилось кричать: «Откуда вы?» — чтобы понять, кем они на самом деле являются. Это лишь усугубило ощущение опасности и угрозы.
Кроме того, этот ход несет в себе приметы войн будущего. Обычно нации четко выражают свои намерения: Мы — Япония, и мы бомбим Перл-Харбор — посмотрите на восходящее солнце на наших самолетах. Мы — советские войска в Афганистане, посмотрите на наши неуклюжие танки.
Но мы уже вступили в эпоху скрытых войн — по крайней мере, временно скрытых. Если произойдет массированная, координированная, выводящая из строя кибер-атака на наши ключевые институты, разведывательным службам потребуется некоторое время, чтобы выяснить, кто это сделал и с чьей помощью. Если кто-то попытается вывести из строя электросеть, нам потребуется некоторое время, чтобы выяснить, кто за этим стоит. То же самое можно сказать о химических и биологических атаках в крупных городах. Кто вы? Кто вас послал?
Найти виновников может оказаться довольно сложной задачей, если только кто-то сразу не возьмет на себя ответственность за совершенное, как это сделала «Аль-Каида» после 11 сентября. Теперь мы вступаем в эпоху новой разновидности войн, в которых туман становится все гуще, и нам все труднее быстро реагировать на агрессию.
Самый очевидный вопрос, касающийся украинского кризиса, имеет непосредственное отношение к американской внешней политике на шестом году эпохи Обамы.
Нежелание быть Джорджем Бушем-младшим — это не внешняя политика. Нежелание вторгаться в иностранные государства — это не внешняя политика. Желание продемонстрировать свою утонченность, объявив, что вы не обременены ложным пониманием исторического прошлого — это не внешняя политика. Убежденность в том, что на планете воцарится мир, если мы откажемся от милитаристской политики, — это не внешняя политика.
Так в чём же заключается наша внешняя политика? В том, что мы обеспокоены глобальным потеплением климата?
