«Повествовательные» риски глобальной экономики

Токио. — Колебания мировых экономик во многом связаны с историями, которые мы рассказываем и которые слышим. Эти популярные, эмоционально значимые истории иногда вдохновляют нас пойти и потратить средства, начать свое дело, строить новые заводы и офисные здания, а также нанимать сотрудников; в других случаях они вселяют страх в наши сердца и побуждают сидеть тихо, сберегая ресурсы, сокращая расходы и снижая риски. Они либо стимулируют нашу «жизнерадостность», либо заглушают ее.

Посетив Японию во время своей поездки с предвыборными речами, я был поражен положительным влиянием связанных с экономикой историй на мышление и поведение людей, а также тем, насколько хрупки эти изменения. С того момента, как премьер-министр Синдзо Абэ вступил в должность в декабре 2012 года и начал свою программу денежных и финансовых стимулов, а также запустил структурные реформы, на доверие японцев было оказано глубокое влияние. По данным Международного валютного фонда, спад производства — разница между фактическим и потенциальным ВВП — сократился с 3,6% в 2011 году до 0,9% в 2013.

Большей части остального мира не хватает всеобъемлющей и доступной истории о позитивных изменениях, вроде японской «Абэномики». Провал в производстве самых крупных развитых стран, по подсчетам МВФ, остается разочаровывающим, составив на 2013 год 3,2%, иначе говоря, это лишь полпути до уровня нормальной жизни, которая закончилась в 2009 году — худшем году мирового финансового кризиса, когда этот провал составил 5,3%.

Мы, кажется, по-прежнему уповаем на милость наших повествований. С 2009 года большинство из нас просто ждали какой-то истории, которая зажгла бы наши сердца светом надежды и уверенности — и оживила бы нашу экономику.
Давайте вспомним историю бума недвижимости в Соединенных Штатах и других странах, который произошел в первой половине 2000-х годов. Это была история не о «пузыре», а скорее, этот бум был триумфом капиталистического предпринимательства в новом тысячелетии.

Эти истории были такими мощными потому, что огромное количество людей психологически — и финансово — инвестировали в них. Большинство семей владело домами, поэтому они автоматически участвовали в буме. И многие домовладельцы, желая еще больше участвовать в буме и чувствуя себя подкованными капиталистами, покупали более дорогие дома, чем они могли бы себе позволить при других обстоятельствах.

Вместе с резким завершением бума в 2006 году закончилась и эта усиливающая самомнение история. В конце концов, не все мы были инвестиционными гениями. Мы узнали, что это был лишь пузырь. Наша уверенность в себе, а, следовательно, и наши фьючерсы, получили удар, переубеждая экономику принимать на себя риски.

Затем разразился финансовый кризис, напугав весь мир. История о возможностях и богатстве превратилась в историю о коррумпированных ипотечных кредиторах, закредитованных финансовых институтах, недалеких экспертах и ангажированных регуляторах. Экономика начала рыскать, как корабль без руля, а ушлые дельцы, обманом заманившие нас на борт — называйте их 1% - убрались восвояси на последних спасательных шлюпках.

К началу 2009 года падение на фондовых рынках всего мира достигло своего предела, и страх глубокой депрессии, согласно данным опроса потребительского доверия Мичиганского университета, был наиболее высоким с момента второго нефтяного кризиса начала 1980-х годов. Истории о Великой депрессии 1930-х годов были вызваны из наших тусклых воспоминаний — или из воспоминаний наших родителей и дедов — и снова пересказаны.

Чтобы понять, почему восстановление экономики (если не фондового рынка) осталось столь слабым с 2009 года, мы должны определить, какие рассказы влияли на общественную психологию. Одним из примеров является быстрое развитие смартфонов и планшетных компьютеров. IPhone компании Apple был выпущен в 2007 году, а телефоны Google на платформе Android - в 2008 году - как раз перед тем, как начался кризис, однако основной рост их выпуска произошел позднее. IPad компании Apple был выпущен в 2010 году. С тех пор эти продукты вошли в сознание практически каждого человека; мы видим людей, использующих их повсюду — на улицах и в вестибюлях гостиниц, в ресторанах и аэропортах.

Это должно быть историей, повышающей доверие: появляются удивительные технологии, продажи находятся на подъеме, а предпринимательство живо и отлично себя чувствует. Однако эффект повышения доверия от предыдущего жилищного бума был гораздо более мощным, поскольку находил непосредственный отклик у куда большего числа людей. В этот раз, кажется, история о смартфонах и планшетах связана с предчувствием беды, поскольку то богатство, которое эти устройства генерируют, кажется, концентрируется в среде небольшого числа технологических предпринимателей, которые, вероятно, живут в далекой стране.

Эти истории пробуждают наши опасения о том, что кто-то другой обгонит нас на экономической лестнице. И теперь, когда наши телефоны говорят с нами (Apple запустила Siri, искусственный голос, который отвечает на ваши голосовые вопросы, на своих iPhone — аж в 2010 году), они питают страх того, что они смогут заменить нас, так же как ранее волны автоматизации создавали впечатление, что человеческий капитал устарел.

Во время своей поездки я имел удовольствие встретиться с Абэ. Он действует по тому же сценарию, рассказывая историю принятия агрессивных и решительных действий в ответ на экономический спад, который преследует Японию на протяжении десятилетий. Он внушает доверие; я мгновенно это почувствовал.
Об Абэ также говорят как о человеке, занятом возрождением национального патриотизма, даже национализма. Несмотря на то, что я ничего подобного не услышал во время моей встречи с ним, я думаю, что это также может быть центральной частью его истории. В конце концов, национализм неразрывно связан с самоопределением индивидуума. Это создает историю для каждого члена нации, историю о том, что он или она могут сделать для успеха страны. Некоторые самые спорные шаги Абэ, такие, как посещение храма Ясукуни, несмотря на китайские и корейские протесты, лишь увеличивают воздействие истории на сознание.

Тем не менее, национальным лидерам, даже обладающим талантами Абэ, совсем не просто управлять подобными историями, - так же, как продюсерам трудно каждый раз создавать блокбастер. Ни один лидер не может последовательно формировать сюжеты, которые влияют на экономику. Но это не исключает необходимости пробовать это делать.