Украинский кризис и внешняя политика Ирана

Нынешний кризис на Украине фактически превратился в геополитическое противостояние России и западных стран за определение границ своего влияния в регионе и во всем мире. Это в очередной раз возобновило в кругах иранских политиков старую дискуссию о том, в чью пользу — Востока (то есть России) или Запада — необходимо сделать свой выбор и какой должна быть политика Ирана в этих условиях? В связи с этим необходимо рассмотреть несколько важных моментов.

Во-первых, следует оговориться, что украинская проблема не относится к числу неотложных тем внешней политики Ирана. Иран не имеет общих границ с Украиной, и кризис в этой стране относится к разряду проблем другого региона. По большей части он представляет собой геополитическое противостояние крупных держав, то есть России и Соединенных Штатов, в восточноевропейском регионе, имеющем свои собственные особенности. К тому же объем экономического и энергетического сотрудничества между Киевом и Тегераном не столь значителен. Напротив, Украина является конкурентом Ирана в плане поставок газа из района Персидского залива через Турцию и южное Средиземноморье в Европу. Кроме того, почти все линии газопровода, поставляющего российский энергоресурс в Европу, проходят через украинскую территорию.

Тем не менее, ввиду того, что вовлеченные в этот кризис Россия и США имеют непосредственное отношение к двум главным текущим проблемам внешней политики Ирана, то есть переговорам по ядерной программе и сирийской проблеме, Тегеран весьма озабочен тем, к чему приведут украинские события. Россия — не только внешнеполитический партнер и союзник Ирана на ядерных переговорах Тегерана с «шестеркой» западных стран, но и его главный союзник в плане политического решения сирийского кризиса. Одновременно с этим Иран реализует программу разрядки с Западом (и особенно - с Европейским Союзом) в целях снятия международных санкций и снижения политического давления. Как же в таких условия вести себя Ирану?

Одна часть иранского общества, представленного по большей части политическими кругами, убеждена, что Иран самым естественным образом должен занимать пророссийскую позицию. Конечно же, это вовсе не означает поддержку политики России по отправке ее военных частей в Крым. Главный вопрос заключается в том, что Иран придерживается общих взглядов с Россией по поводу сдерживания роста влияния Запада в странах СНГ. После революционных событий в арабских странах политика западных стран на Ближнем Востоке заключалась в том, чтобы привести к власти в региональных странах, таких, как Египет и Сирия, близкие себе по политическим взглядам правительства. Сегодня пришел черед Украины, завтра, быть может, на ее месте будет сама Россия или даже Иран. Поэтому схожесть позиций Москвы и Тегерана ввиду соображений политического и стратегического характера заключается в недопущении угроз со стороны Запада и развитии своего двустороннего сотрудничества в регионе в целях укрепления собственных позиций. С другой стороны, любой намек на то, что Иран склонен поддержать Запад, может заставить Россию отказаться от поддержки курса на заключение универсального соглашения по ядерной проблеме. Другими словами, Иран ни в коем случае не должен дать понять России, что его близость к Западу опасна для нее.

Сторонники иной точки зрения убеждены в том, что Иран не должен вводить Запад в заблуждение относительно нынешней разрядки отношений. Ирану следует учитывать социально-политические реалии, существующие на Украине, уделяя особое внимание проблеме эффективности политики, которую проводят власти этой страны. В конце концов, необходимо осудить отправку в Крым военных частей России, потому что это может войти в практику и, что важнее всего, ставит под угрозу территориальную целостность Украины. Одновременно с этим Иран должен стараться максимально использовать создавшуюся возможность сближения с Европейским Союзом в плане энергетической безопасности, в том числе и транспортировки газа в Европу через Турцию и Средиземноморье.

Во-вторых, якобы существующие тенденции движения внешней политики Ирана в сторону Востока или Запада на самом деле в настоящее время уже перестали существовать, поскольку они не согласуются с политическими, стратегическими и экономическими реалиями иранской государственности. Этот вопрос обычно поднимается в философском аспекте с целью критики прошлых правительств Ирана. Суть дела заключается не в отрицании существования двух полюсов силы, которые объективно существуют, а в исключении тенденций и предпочтений в пользу Востока или Запада, которые в политическом и теоретическом смыслах будут угрожать позициям Ирана на международной арене.

Реальность такова, что Иран — независимое государство и региональная держава, которая уделяет основное свое внимание политическому и экономическому развитию в странах собственного «ближнего зарубежья», то есть в районе Персидского залива и Каспийского моря, Ираке, Сирии, Афганистане, Южной и Центральной Азии и на Кавказе.

Зачатки независимой политики (тогда еще от Соединенных Штатов) появились уже в конце шахского правления до Исламской революции 1979 года, когда Иран вмешался во внутренний конфликт в Омане и туда были отправлены войска для подавления партизанского движения.

На практике степень предпочтения Востока или Запада в целях обеспечения своих интересов или ликвидации угроз зависит от влиятельности этих двух блоков в разных регионах, устранения рисков, исходящих от их соперничества, а также потенциальной возможности повышения роли самого Ирана. К примеру, Ирану для обеспечения своих интересов не обязательно нужны тесные контакты с Соединенными Штатами. Получить доступ на американский континент или в Европу можно и без этого. Интересы Исламской республики может обеспечить сильная региональная политика в ближайшем регионе Ближнего Востока. Благодаря деятельности в том же ближневосточном регионе Иран может устранить угрозы со стороны США. С небольшой разницей, но, в принципе, то же самое можно сказать и о России.

В-третьих, разумная политика Ирана в украинском кризисе должна быть выстроена таким образом, чтобы он сам не оказался заложником напряжения, создавшегося в отношениях между сторонами конфликта в регионе, далеком от иранского «ближнего зарубежья». Данная политика должна основываться на «активном нейтралитете» так, чтобы соперничество вовлеченных в противостояние держав никак не отразилось на обеспечении безопасности и национальных интересах Исламской республики.

Иран также должен искать возможности для роста собственного регионального престижа. Этого можно добиться в двух формах. С одной стороны, можно исполнять роль посредника для урегулирования конфликта между Россией и Западом, используя при этом свое влияние на Россию, а с другой — оказывать всестороннюю поддержку политическому решению кризиса в рамках Организации Объединенных Наций. Таким образом Иран может нейтрализовать геополитические угрозы, исходящие из гражданской войны на Украине и нарушения политических границ этой страны, а также создать условия для укрепления своей конструктивной роли в международных процессах, став их активным участником. Исламская республика обладает достаточным национальным могуществом и необходимым политическим потенциалом, чтобы проводить подобную политику.

Активный нейтралитет подразумевает три аспекта. Первый из них заключается в независимости Ирана, которая реализуется как отказ присоединяться к блоку Востока или Запада. Конечно, ни России, ни Западу не нужно, чтобы Иран вмешивался в этот вопрос, а если это все-таки произойдет, вполне возможно, что с их стороны последует негативная реакция. К тому же, национальное могущество Ирана, специфическая геополитика и идеология, имеющиеся в его распоряжении энергоресурсы, история, культура и целая иранская цивилизация заставляют его руководство проводить независимую политику в регионе с целью оказания влияния на международную безопасность в целом.

Второй аспект касается конструктивной роли Ирана. Как бы то ни было, иранские лидеры осознают, что в адрес их государства исходит множество угроз. Ввиду этого в целях сохранения стабильности, столь необходимой для экономического развития государства и предотвращения активности иностранного игрока (в основном, Соединенных Штатов) как символа дестабилизации, Ирану вполне естественным образом необходимо при любых обстоятельствах добиваться активного участия в международных процессах.

Третий аспект имеет отношение к практической стороне вопроса. Дело в том, что Иран в любом кризисе заботится исключительно о собственных национальных интересах и действует согласно своим геополитическим целям и системе ценностей.

Если смотреть ретроспективно, за последние два десятилетия Иран проводил данную политику в период трех международных кризисов. Так, в ходе войны в Персидском Заливе в 1990 — 1991 годах Иран, объявив нейтралитет, осудил действия баасистского режима Саддама Хусейна, предпринявшего агрессию против Кувейта, но одновременно с этим предпринял попытку свезти на нет негативные для себя последствия нападения Соединенных Штатов на Ирак.

В ходе афганского кризиса в 2001 году Иран, также заявив о своем нейтралитете в войне, активной сотрудничал с американским военным командованием в деле свержения власти талибов. Вместе с тем Иран снова вернулся к самостоятельной политике, когда дело дошло до создания государственных органов и укрепления центрального правительства Афганистана, пытаясь тем самым частично нейтрализовать угрозы со стороны США.

В период иракского кризиса в 2003 году Иран, поддержав свержение Саддама Хусейна, занял нейтральную позицию с целью противостоять американским угрозам и отстаивать собственные интересы. Вместе с тем иранское руководство всячески пыталось оказать помощь Ираку в плане организации новой государственной власти и таким образом минимизировать суннитскую угрозу в свой адрес.

Во всех этих кризисах Иран сыграл далеко не последнюю роль, оставаясь, конечно, в рамках политики ООН, но отдавая при этом предпочтение отстаиванию собственных интересов.

«Активный нейтралитет» в украинском кризисе докажет России и Западу, что Иран является независимым игроком, добивающимся влияния в политике, безопасности и экономике своего региона, и принимает участие в решении только тех кризисов, которые фактически угрожают его национальным интересам.

Подобная политика полностью согласуется с внешнеполитической позицией президента Ирана Хасана Рухани, которая заключается в приверженности многосторонней дипломатии и взаимодействию со всеми ключевыми международными игроками. В конце концов, концентрация внимания исключительно на решении внутрирегиональных проблем усилит позиции Ирана в процессе выработки универсального соглашения по ядерной проблеме с «шестеркой» иностранных партнеров, а также отчетливо даст понять региональным игрокам, таким как Саудовская Аравия, Турция и Египет, что свои отношения с Исламской республикой необходимо выстраивать с учетом существующих политических и экономических реалий ее национального могущества и места в регионе.