Россия не может позволить себе проиграть

В триумфальной речи, которую Владимир Путин произнес 18 марта, промелькнул ряд намеков на присоединение к России южных и восточных регионов, находящихся в границах современной Украины. Это выглядело зловеще – как указание на возможный размах российского ирредентизма. Россия собрала на границах Украины достаточно сил, чтобы обеспечить себе реальную возможность взять под контроль эти территории военным путем. В ходе текущего кризиса Запад уже не раз неправильно прогнозировал реакцию России на события на Украине. Теперь ему пора начать думать. Весь стандартный набор увещеваний, разглагольствований о международном праве и заявлений о том, что Россия обязана соблюдать общепринятые нормы и следовать принципам современной международной системы, уже прозвучал. Сейчас стоило бы осмыслить стратегический контекст, из которого исходит Москва.

Россия – это держава, которая находится в структурном упадке. Ее экономика растет слабо, ее демографическое будущее остается неопределенным, а ее государственный бюджет крайне уязвим для колебаний нефтяных цен. При этом в ближайшие несколько лет ее армия будет оставаться сравнительно эффективной и современной – самой эффективной и самой современной, которая у нее была с тех пор, как распался Советский Союз. Российские лидеры понимают, что сейчас они сильнее с экономической и военной точки зрения, чем будут в дальнейшем. Воля Запада в настоящий момент, напротив, ослаблена. Он истощен внутренними проблемами, а также внешними кризисами и конфликтами. Оборонные бюджеты стран НАТО выглядят несерьезно и будут продолжать сокращаться. Даже некоторые прибалтийские государства, считающие, что Россия угрожает самому их существованию, едва ли расходуют на оборону 1% от своего ВВП. Москва знает, что никто не готов тратить деньги на оборону, чтобы противостоять ей. По-видимому, Путин предполагает, что если сейчас не выступить против Запада, более подходящего момента уже не будет. Он решил бросить кости, пока России есть что бросать.

Хотя путинская «вертикаль власти» оказалась неспособна ни создать гибкую политическую систему, ни реформировать экономику, принимать решения в рамках кризиса того типа, который мы наблюдаем сейчас, российскому правящему кругу проще, чем Западу. Инициатива принадлежит России, и так будет, пока Москва будет продолжать влиять на ситуацию на месте. Между тем, европейцам и американцам приходится постоянно консультироваться друг с другом и координировать свои действия. У ЕС вряд ли был готовый план на случай победы Майдана. После долгих попыток угнаться за событиями в Киеве, Запад теперь пытается угнаться за Москвой. Почему же Евросоюз и США наступили на эти грабли?

Украина была для России главной красной чертой. Это не только буферное государство, но и территория, на которую распространяется историческое и культурное влияние России. Более того, смирившись с потерей Украины при крайне постыдных обстоятельствах, Россия могла бы забыть не только о роли мировой державы, но и о ключевых позициях в регионе. Находящиеся на периферии – и в тени – России страны сразу же сочли бы это знаком ее полного упадка. Владимир Путин, действительно, уважает только жесткую силу, но точно так же воспринимают мир и большинство стран на российской периферии.

Западу следовало быть готовым к жесткой конфронтации за Украину, если уж он решил втянуться в события в этой стране. Подобная потеря Украины означала бы для Путина далеко не только проблемы с его проектом евразийского экономического союза. Россия всегда была склонна влиять на соседей и пытаться превратить их в стабилизирующие буферы. Эту политику придумал не Путин, и – нравится это Западу или нет – она будет сохраняться еще долго.

Путин прекрасно знает, что Запад никогда не согласится с его идеями, с путинизмом, однако он высоко ценит уважение. Он придерживается классического понимания власти. Внутренняя политика для него важнее реакции международного сообщества. После протестов против своего возвращения на президентский пост он счел, что его предали, и закрутил гайки в стране, выступив против свобод и гражданского общества. Восстановив страх перед государством внутри России, он теперь восстанавливает его за ее пределами.

Конфликт на Украине стал как раз тем, что было нужно путинской администрации. Без аннексии Крыма нынешний президентский срок Путина характеризовался бы только репрессивной политикой и экономическим застоем. Сейчас президент вернул России Крым и Севастополь, что прибавило ему популярности. Никакие санкции или наказания со стороны Запада не способны перевесить этот эффект. Землю не заменить европейскими товарами, а Москва только что вернула себе советский город-герой. Крым теперь вряд ли снова станет украинским. Напротив, за ним могут последовать другие украинские регионы.

Западу есть чем ответить на подобный вызов, но вряд ли его ответ будет действительно эффективным. Именно поэтому в прошлом году ему стоило бы больше думать об Украине. Направление символических сил НАТО на территорию пограничных членов альянса для России ничего не значит, хотя сами эти страны оно, конечно, заверит в том, что НАТО все еще существует. Адресные санкции против российских чиновников и связанных с ними олигархов в России будут восприниматься как предмет для гордости или – в лучшем случае – как мишень для шуток. Попадание в «черный список» станет мерилом патриотизма. У российских правящих эшелонов было несколько месяцев на подготовку, и, вероятно, они просчитали все на несколько шагов вперед. Экономическая интеграция, конечно, это вещь обоюдоострая, но это не означает, что ущерб для обеих сторон будет одинаковым. У Запада есть много очевидных способов нанести ущерб российской экономике, но эти рычаги России известны, а вот каким будет ее ассиметричный ответ, никто не знает.

Ради блага Украины Запад должен пересмотреть свои оценки стратегических реалий и позиции Путина. Москва не стремится «затормозить» этот кризис и не пойдет ни на какую сделку, основанную на западных обещаниях. Она готова столкнуться с последствиями своего выбора. Контроль над Украиной она вряд ли себе вернет, но вот разделить, раздробить и дестабилизировать эту страну вполне может. Собственно говоря, этим она и занимается. Если ситуация самостоятельно не покатится по наклонной до выборов 25 мая, Россия всегда сможет поспособствовать этому, устроив провокацию. Для Запада Украина – лишь временный центр внимания, зато для Москвы это может стать личным проектом на все то время, пока две страны будут граничить друг с другом. Скорее всего, ни один из нынешних западных лидеров столько у власти не продержится.

На Украине для Путина выиграть не так важно, как не проиграть. Соответственно, США и ЕС нужно понять, чем конкретно готова удовлетвориться Россия. Федералистская система, которая даст склоняющимся к России регионам большую автономию, может показаться удобным инструментом для расширения российского влияния и для расчленения Украины, однако переход к ней может дать правительству в Киеве время. Однако убедить новое правительство Украины принять такие условия может оказаться крайне непросто — если вообще возможно. Впрочем, Москва пока и не стремится к переговорам, а просто берет то, что хочет забрать. На этом фоне Западу стоит хорошо подумать перед тем, как проводить перед Москвой красные черты, чтобы потом не пришлось позориться и давать задний ход. Еще месяц назад мало кому могло придти в голову, что Москва решится на откровенную аннексию Крыма или что она сможет легко это сделать. Теперь это исторический факт. Восточная Украина может пасть столь же легко и буднично.

Майкл Кофман – руководитель проекта и научный сотрудник Центра стратегических исследований при Институте национальных стратегических исследований Национального университета обороны. Выраженные в статье взгляды принадлежат ему лично и не отражают официальную политику, а также позиции Национального университета обороны, Министерства обороны США или американского правительства.