Этот сезон для исследователей, изучающих плутократию, отмечен двумя ключевыми событиями. Первое — это сохраняющееся у супербогачей ощущение того, что они по-прежнему подвергаются гонениям. Свидетельством тому — участившиеся сравнения американских магнатов с Гитлером. Второе событие — публикация на английском языке мгновенно обретшей большое влияние новой книги Томаса Пикетти (Thomas Piketty) «Капитал в двадцать первом веке» (Capital in the Twenty-First Century).
Конечно, сравнение не эквивалентно причинно-следственной связи, и я абсолютно уверена в том, что мало кто из плутократов, сравниваемых с нацистами, прочитал работу Пикетти от корки до корки. Но два этих этапных события 2014 года все равно тесно связаны между собой. Принципиально новая концепция Пикетти о том, как и почему богатство накапливается на самом верху, объясняет, по какой причине пресловутая группа (0,01 процента населения) ощущает серьезную угрозу, и в связи с чем эта тревога не столь истерична, как может показаться.
В основе работы Пикетти лежат международные массивы данных о доходах за многие годы, которые он собирал по всему миру десять с лишним лет вместе с Эммануэлем Саезом (Emmanuel Saez), Энтони Аткинсоном (Anthony Atkinson) и группой помощников. Собранные цифры показывают, что послевоенная эпоха, когда в Северной Америке и Западной Европе наблюдался мощный экономический рост и сокращалось неравенство в доходах, была удивительным исключением из общего правила. Напротив, сегодняшнее разительное неравенство доходов, которое соответствует или даже превышает то, что было в «позолоченную эпоху» (период с 1870 по 1898 год в США), кажется нормой для промышленного капитализма. Пикетти выдвигает экономическую теорию о том, почему это происходит (то есть, почему капитал накапливается быстрее, чем растет экономика в целом), а также ряд радикальных политических идей о том, как мы должны реагировать на эти базовые экономические принципы.
В экономической научной сфере книгу Пикетти приветствовали, назвав поворотным пунктом, и к нему самому относились как к рок-звезде, когда он на прошлой неделе посещал коридоры политической и экономической власти в Нью-Йорке и Вашингтоне, представляя свою работу. С особой теплотой к нему отнеслись левоцентристские мыслители и активисты, которым книга Пикетти предлагает основанную на тщательно проанализированных данных, элегантную с интеллектуальной точки зрения и единую теорию о том, как и почему увеличиваются состояния, особенно на самом верху. Лауреат Нобелевской премии, экономический обозреватель New York Times Пол Кругман (Paul Krugman) приветствовал книгу как произведение, которое «меняет образ наших мыслей об обществе и образ наших занятий экономикой».
Такая лестная реакция и теплый прием вполне заслуженны. Но посреди зазвучавших фанфар мы не уделили должного внимания тому, как Пикетти в своей теории отходит от общепринятой точки зрения прогрессивистов. Именно по этой причине работа Пикетти и тот мощный сдвиг, который она предвещает, представляет новую и серьезную угрозу существованию плутократов.
До настоящего времени исследователи увеличения неравенства доходов левого толка предпочитали объяснять происходящее фактом существования кланового капитализма. Это можно назвать школой плутократии Элизабет Уоррен (Elizabeth Warren): 0,01 процента накапливают свои грязные богатства благодаря тому, что действуя в сговоре с симпатизирующими им правыми политиками, они меняют правила игры в экономике к собственной выгоде и подтасовывают карты, чтобы вытягивать деньги у тех, кого сенатор Уоррен называет простыми людьми.
Правые, напротив, начали с опровержений и отрицаний. Консерваторам понадобились годы и годы на то, чтобы признать факт усиления неравенства, и что такое изменение заслуживает внимания. Вспомните высказывание Митта Ромни о тихих комнатах, когда этого кандидата в президенты от республиканцев спросили, почему он приравнивает дискуссию о неравенстве доходов к классовой борьбе. «Хорошо говорить о таких вещах в тихих комнатах, как и о налоговой политике и т.п.», — заявил он. Это высказывание Ромни подверглось многочисленным насмешкам и критике.
Но сейчас, когда разница между пресловутым 1 процентом и всеми остальными превратилась в пропасть, в дискуссию о неравенстве доходов втянулись, пусть неохотно, даже республиканцы. Консерваторы обнаружили, что самые подходящие объяснения такой увеличивающейся разницы между богатыми и остальными таятся в основополагающих и зачастую глобальных экономических силах. В таком прочтении неравенство доходов связано не с бандитствующими банкирами и финансовыми олигархами. Просто так работает капитализм.
Политика таких предпочтений очевидна. Левым проще выступать с нападками на увеличивающееся богатство тех, кто наверху, если оно добыто нечестным путем хитрыми баронами-разбойниками, которым потакают продажные политики. Правые склонны давать более фундаментальные экономические объяснения, которые точно также являются своекорыстными и понятными без слов. Даже если вам не нравится неравенство доходов как таковое (что, конечно же, не признают многие консерваторы), оно будет более приемлемым, если это продукт непреклонных действий невидимых сил, а не просто украденный вором кошелек.
В своей работе Пикетти переворачивает этот статус-кво с ног на голову. Его личные симпатии бесспорно находятся слева — это же «Капитал», понимаете? Однако его главное интеллектуальное достижение в том, что он показывает, как базовые силы капитализма неуклонно ведут ко все большему накоплению богатств на самой вершине пирамиды. (Есть еще одна важная новая книга, которую написали Эрик Бриньолфссон (Erik Brynjolfsson) и Эндрю Макафи (Andrew McAfee). Она называется «Второй век машин» (The Second Machine Age), и посвящена эта книга силе технологической революции и тем неравномерным вознаграждениям, которые она приносит. Авторы в ней приходят к аналогичному выводу. Нет такого экономического закона, утверждают они, который гарантирует, что технологические инновации принесут экономические прибыли, которые будут поровну разделены между большинством, или хотя бы многими из нас.)
Можно подумать, что аргумент Пикетти должен понравиться плутократам. С его точки зрения, суперсостояния — это не результат деятельности банковских спрутов-вампиров журналиста Мэтта Тайбби (Matt Taibbi) или зловредных трейдеров Майкла Льюиса (Michael Lewis), которые обладают нечестными преимуществами над обычными парнями. Нет, это естественный и даже неизбежный итог капитализма в действии.
Таких же взглядов на состояния придерживается большинство супербогачей. Я пришла к этому выводу, когда взяла интервью у десятков этих людей от Уолл-стрит до Кремниевой долины и от Москвы до Мумбаи, работая над книгой «Плутократы. Восхождение новых мировых супербогачей и крах всех остальных» (Plutocrats: The Rise of the New Global Super-Rich and the Fall of Everyone Else). Один из таких плутократов, чьи слова я цитировала, сказал мне, прочитав мою книгу: «Может, послевоенная эпоха была отклонением от нормы, и именно так работает капитализм». По сути дела, это главный тезис Пикетти.
Но хотя плутократы могут согласиться со многими теоретическими доводами Пикетти, его точка зрения в политическом плане для них гораздо опаснее, чем доминировавшая до этого концепция кланового капитализма. Конечно, никому не хочется, чтобы его называли клановым капиталистом. А когда речь заходит о возбуждении популистского гнева, конкретные обвинения в адрес отдельных представителей кланового капитализма бывают очень эффективными и буквально убийственными.
Однако на системном уровне доводы о клановом капитализме не угрожают ни капиталистической идее, ни самым успешным ее проводникам. Если отыскать несколько гнилых яблок, это косвенно указывает на то, что остальные целые. Вот почему либертарианцы типа покойной писательницы Айн Рэнд (Ayn Rand) и сенатора из Кентукки Рэнда Пола (Rand Paul) в то или иное время выступали против кланового капитализма с такой же гневной энергией, как и новоявленные либеральные прогрессивисты, такие как сенатор от Массачусетса Элизабет Уоррен (Elizabeth Warren) и мэр Нью-Йорка Билл де Блазио (Bill de Blasio). Концепция кланового капитализма это не критика системы, это критика ее искажений и перекосов, и поэтому истинные верующие готовы ее поддержать.
Да и на чисто человеческом уровне теория кланового капитализма вполне комфортна для плутократов как сюжетно-тематическая линия. Конечно, все иначе, если в клановом капитализме вдруг обвинят тебя. Но забавно то, что ни один из тех плутократов, с которыми я встречалась и беседовала, не считает себя членом таких капиталистических кланов.
Миллиардеры Кремниевой долины радостно осуждают бесчинства и крайности кланового капитализма, олицетворением которого являются, конечно же, далекие от реальной экономики мошенники с Уолл-стрит. Менеджеры хедж-фондов тоже ненавидят клановый капитализм и видят в нем бесчинства и крайности банков, которые слишком велики, чтобы потерпеть провал. Его резко критикуют даже российские олигархи, которые, с точки зрения Запада, являются классическим примером кланового капитализма. Клановые капиталисты, которых они отбирают для критики, это руководители западных транснациональных корпораций. Российские олигархи видят в них аппаратчиков, которые получают огромные зарплаты, хотя сами при этом не идут на реальный личный риск.
В отличие от них, идеи Пикетти представляют более серьезную угрозу для плутократов. Его не тревожит то, что капитализм развращается кучкой вороватых флибустьеров. У него иная аргументация. Основополагающая логика капитализма заключается в постоянном накоплении богатства, что ведет к возникновению наследственной денежной аристократии — той, которую он называет родовым капитализмом типа общества рантье, описанного одним из любимых писателей Пикетти Бальзаком.
В этом нет ничего даже близко напоминающего американскую мечту, которая в действительности стала западной и даже всемирной мечтой. Почему? Потому что это угрожает самой идее капитализма как экономической системы, дающей оптимальный шанс на процветание и благоприятные возможности огромному множеству людей.
Здесь будет уместно вспомнить аналогии между магнатами и незадачливыми германскими нацистами, ибо плутократы начинают, наконец, ощущать, что их основополагающие посылки о богатстве подвергаются нападкам, да и сами они как класс тоже. Легендарный венчурный капиталист из Кремниевой долины Том Перкинс (Tom Perkins) запустил нынешний годичный цикл сравнений с Гитлером своим январским письмом в Wall Street Journal, где сравнил «прогрессивную войну против американского одного процента» с войной, которую «фашистская нацистская Германия вела против своего одного процента, а именно, против своих евреев». В прошлом месяце учредитель торговой сети Home Depot Кен Лэнгоун (Ken Langone) продублировал это сравнение, заявив Бену Уайту (Ben White) и Мэгги Хаберман (Maggie Haberman) из Politico: «Если вернуться назад в 1933 год, то обнаружится, что именно это, хотя и другими словами, говорил Гитлер в Германии». Они не ошибаются, ощущая угрозу собственному существованию, как бы их пиарщики ни жаловались на неверный подбор слов своих хозяев.
Тот мир, который построил Запад после Второй мировой войны, был основан на убеждении в том, что рыночная демократия является лучшим продуктом политической экономии, обеспечивающим общий экономический рост. Это убеждение подкреплялось последующими десятилетиями экономического благополучия. Затем рухнул Советский Союз, и возникло впечатление, что капитализм не только самая лучшая система, но и единственная. Капитализм работал, а капиталисты были нашими героями. Наступил «конец истории».
Но в последние пару десятков лет мы начали понимать, что капитализм уже не обеспечивает процветание подавляющему большинству людей в большей части западных демократий. Средний класс переживает период опустошения, в то время как на самом верху состояния продолжают увеличиваться. Пикетти дал наиболее обоснованное опытным путем и интеллектуально логичное объяснение того, что происходит.
Ссылка Пикетти на Маркса показывает размах его амбиций и серьезность его критики. Эпоха, в которую один из ведущих наших экономистов решил сравнить свой труд с марксовым «Капиталом», это тот мир, где немного легче понять грандиозные исторические аналогии плутократов и предостережения о системных проблемах для их образа жизни.
Конечно, между «Капиталами» Пикетти и Маркса есть много различий. Самое большое заключается в том, что Маркс вознамерился не просто описать мир, но и изменить его, и что его идеи осуществились. Марксово видение посткапиталистической экономики стало кровавой реальностью, которая оказалась гораздо мрачнее, чем его самые мрачные представления о капиталистической дистопии.
Пикетти написал свой «Капитал» в такое время, когда даже у критиков капитализма нет иного выхода, кроме как смотреть на него глазами Черчилля, говорившего о демократии, что она ужасная система, если не считать все остальные.
Огромным провалом революционных наследников Маркса стало то, что они преподали нам урок: уничтожение капитализма — это не преодоление его недостатков. Мы наблюдаем это сегодня в наших собственных обществах. Единственное, что хуже плутократов, это их отсутствие. Хотя жители Сан-Франциско восстают против своих миллиардеров из сферы высоких технологий и даже блокируют автобусы Google, остальной мир от Москвы до Малайзии пытается создать копию Кремниевой долины.
Вот почему самыми успешными обществами в 21-м веке станут те, чьи плутократы читают Пикетти и помогают найти политические ответы на действие тех экономических сил, которые он столь мощно описал. Пикетти показывает, что экономика послевоенной эпохи, когда Запад переживал период устойчивого и коллективного роста, была историческим исключением. Для наших западных демократий это также было политической необходимостью. Капитализм сталкивается с угрозой собственному существованию. И частью решения проблемы могут стать умные плутократы.
Кристия Фриланд — депутат парламента по округу Торонто, автор книги «Плутократы. Восхождение новых мировых супербогачей и крах всех остальных» (Plutocrats: the Rise of the New Global Super-Rich and the Fall of Everyone Else).
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В основе работы Пикетти «Капитал в двадцать первом веке» лежат международные массивы данных о доходах за многие годы, которые он собирал по всему миру десять с лишним лет вместе с группой помощников. Эти цифры показывают, что сегодняшнее разительное неравенство доходов кажется нормой для промышленного капитализма.
