Станет ли Крым второй Абхазией?

Нищета, руины, коровы на улицах и вездесущие русские: спустя почти шесть лет после отделения от Грузии Абхазия оказалась забытым протекторатом Москвы. Такое будущее грозит и Крыму.

В гостиницах в Сухуми лучше не предлагать лари (грузинскую валюту) и воздержаться от замечаний, что формально вы находитесь в Грузии, иначе можно сразу же оказаться на улице. После очередной проверки ФСБ лучше не спрашивать, работают ли в независимой Абхазии какие-нибудь абхазские структуры. Даже в частной квартире от хозяев каждый день слышишь, каким воплощением зла являются США и Грузия.

Ненависть вросла здесь в сердца уже давно. Конфликт обострился в 30-е годы прошлого века, когда Абхазия вошла в состав грузинской республики в качестве автономного образования. Эта небольшая деталь, (которая не казалась существенной в огромной империи) в 1991 году вылилась в серьезные последствия. Когда СССР распался, получить независимость смогли только союзные, а не автономные республики.

В Грузии шла гражданская война. Чеченцами, воевавшими на абхазской стороне, командовал получивший известность позже во время войны с россиянами Шамиль Басаев. Грузинам удалось выиграть первую часть конфликта и даже подписать мирное соглашение, которое предоставляло Абхазии расширенную автономию, но предполагало сохранение республики в составе Грузии. Соглашение действовало всего месяц. Внезапное наступление абхазов, которых поддерживала российская сторона, застало грузин врасплох, и они в панике бежали из региона. Абхазия стала независимой от Тбилиси, усилив свою зависимость от Москвы. Финал процесса наступил в августе 2008 года, когда Грузия проиграла короткую войну с Россией.

Новый только флаг

Омар Хашба, местный бизнесмен и знакомый президента республики, не видит в независимости плюсов. «Все здесь показное, — машет он рукой, прихлебывая из маленькой чашечки черный кофе по-турецки крепостью в сотню Red Bull’ов. — У нас есть своя валюта, только никто ее не видел; есть свои паспорта, но по ним можно поехать только в Россию; есть своя армия, но ради собственной безопасности, ей лучше не выходить из казарм», — объясняет он, все сильнее распаляясь.

Воскресный вечер на приморском бульваре. Неподалеку — сухумский порт. Мертвый, как и все в Абхазии. «Грузинский флот считает каждый идущий в Сухуми корабль контрабандистским и блокирует его уже в море», — объясняет Омар.

В ресторане неподалеку празднуют день рождения. Из больших колонок на полную громкость звучит российский хит «День рождения». По-русски, как все здесь. Коренные абхазцы говорят на абхазском, но этот язык принадлежит, скорее, официальным учреждениям, чем улице. Даже дети в школах изучают его лишь в начальных классах. Не хватает учителей абхазского языка, книг на абхазском.

Это пережиток прошлого: советский человек мог жить на Камчатке или в Абхазии, но говорить и думать был должен по-русски. Элиты страны проходили один и тот же карьерный путь: от комсомола до КПСС. Не являются исключением и очередные президенты Абхазии. Они учились в эпоху империи и мыслят так, как их научили в молодости. Для них немыслимо плохо подумать, или, не дай бог, сказать, о Советском Союзе, а теперь России. Запада они не знают и знать не хотят. «Зачем нам уподобляться остальному миру? — спрашивает или, точнее, кричит сухумская квартирная хозяйка. — Ты у себя дома тоже делаешь все так же, как сосед? Или у тебя свои принципы и порядки?»

Но дело в том, что в абхазском доме нет ни своих принципов, ни своих порядков. Вместо абхазских законов — копия российской правовой системы. Даже регистрационные знаки автомобилей сделаны по российскому образцу. Чтобы позвонить сюда, нужно набирать российский код +07. Президент пользуется российским паспортом. Расчеты в независимой Абхазии ведутся, разумеется, в рублях, а русский язык имеет статус государственного. Россияне строят и уже построили восемь военных баз. На границе стоят российские военные, пограничники, таможенники и сотрудники служб безопасности. Москва раздала паспорта, выплачивает пенсии, содержит правительство и государственные учреждения. Каждый год из российского бюджета сюда направляется два миллиарда рублей, которые безвозвратно пропадают в Сухуми.

Война с Грузией 1992-93 годов — это единственный элемент, который сплачивает общество и служит поводом для гордости. Только повод этот насквозь фальшив, ведь Абхазия с треском проиграла войну. Грузинские танки заняли Сухуми всего за несколько дней. Если бы не поддержка россиян, мечты о независимости или хотя бы автономии, пришлось бы забыть. Но это детали, о которых никому не хочется здесь помнить. Ведь окончательный итог был победоносным, о чем напоминают сотни рекламных щитов: молодые, улыбающиеся ребята на танках, стоящие на коленях и целующие абхазские флаги мужчины, вооруженные военные, обнимающие детей.

Мин нет

В советские времена Абхазия была одним большим курортом. Очамчира, Гагра, Сухуми привлекали миллионы людей со всей империи. Огромные санатории с тысячами комнат, 15-этажные дома отдыха сибирских заводов принимали гостей круглый год. Сейчас, превратившись в руины, они пугают выбитыми стеклами и заросшими травой автостоянками. Это памятник тому, что было, но никогда не вернется. Как здание парламента в Сухуми, которое больше 20 лет назад разбомбили грузины. Оно до сих пор стоит в центре города, символизируя, согласно местной версии, грузинское варварство и мужество защитников.

Эти руины производят самое гнетущее впечатление. Как и ряды заброшенных обгорелых домов вдоль дорог. Первая волна выселения и бегства людей началась сразу после войны 1993 года. Вторая — в 1998, после очередного обострения конфликта. Следующая — в 2008. Хозяева бежали в чем были. Абхазцы от грузин, грузины от абхазцев, а потом от русских. Число беженцев оценивается более чем в 170 тысяч. Разграбленные дома остались, с течением времени утонув в зелени. И только надписи вдоль дорог «мин нет», будто взятые из военных фильмов, напоминают о трагической истории этих мест.

Ужасающая нищета. Здесь не строится ничего, кроме военных баз и жилых комплексов для семей российских солдат. Красивые разноцветные дома, окруженные стенами в несколько метров высотой и колючей проволокой, выглядят на фоне окружающей бедности пришельцами из другого мира.

В Гали — первом относительно крупном населенном пункте со стороны грузинского Зугдиди, по улицам ходят свиньи и коровы. Между животными ездят машины неизвестного происхождения — старые BMW, Audi 80 с немецкими, абхазскими и российскими номерами и тонированными стеклами. Единственные приличные машины здесь принадлежат ООН. Но ООН — это исключительно россияне.

Грузинская пятая колонна

На грузино-абхазской границе в восьми километрах от Зугдиди стоит необычный памятник: пистолет с завязанным на узел дулом. Он обращен в сторону Абхазии и символизирует мирные намерения грузин. На всякий случай эти мирные намерения дополнены бетонными укреплениями и бункером с вооруженными до зубов солдатами. За мостом на реке Ингури начинается «независимая» Абхазия, в которой абхазцы нужны, пожалуй, лишь для декорации. Прохождение пограничного контроля, которым занимаются россияне из ФСБ, длится около 40 минут. Абхазцев здесь нет. Россия остается единственной точкой соотнесения, а вера в Москву приобретает мифический характер. Абхазцы не хотят помнить, что Россия, когда это было ей удобно, вооружала против них грузин. Они не пытаются понять, что «свободу» абхазцам в 2008 года принес личный конфликт между Путиным и Саакашвили, а не любовь Москвы к самоопределению народов. Когда в Москве и Тбилиси изменятся настроения, а переговоры принесут плоды, мнения абхазцев никто спрашивать не будет.

Иногда желание подчеркнуть свои отличия приобретает гротескные черты. Национальное грузинское блюдо называется хачапури, а оно же в Абхазии — хачапур. Грузином быть тут сложно. По разным оценкам, в Абхазии живет сейчас около 300000 человек, бежали отсюда примерно 200000 грузин. Если они вернутся, то полностью изменят национальный состав республики, а на выборах станут выбирать кандидатов, которые поддерживают воссоединение с Грузией. Допустить этого Сухуми не может.

Оставшиеся грузины изображаются сейчас пропагандой, как пятая колонна независимой Абхазии. Их до сих пор здесь много: по местной статистике владельцы грузинских паспортов — это 25% жителей региона. Они населяют в основном юг, окрестности Гали. Им никогда не получить работы в органах администрации: собеседования проводят сотрудники ФСБ, а самый важный вопрос звучит так: «Что вы делали в 1992 и 2008 годах?»

Пытаясь сбежать от воспоминаний, люди культивируют ненависть. К Горбачеву, который допустил распад СССР; к Саакашвили, который потерял Абхазию; к абхазцам, которые изгнали других грузин; к судьбе, которая позволила всему этому произойти. Ожесточенные, преисполненные болью и жгучей ненавистью обе стороны уже не способны разговаривать друг с другом.

На национальный конфликт накладывается отсутствие работы. Сложно найти человека, который вложит деньги в такой нестабильный бизнес, как Абхазия. В 2009 году Benetton хотел открыть здесь свой магазин, но после жестких возражений Тбилиси и дипломатического давления из других столиц отказался от этой идеи. Этот урок помнят и другие мировые игроки. Впрочем, Сухуми, не особенно занимается привлечением инвесторов. Здесь нет инвестиционных льгот, нет четких законов, и, что главное - нет желания это менять. Все временное, неопределенное. Политическая квадратура круга: абхазцы не хотят быть частью России и требуют независимости, но только Россия может ее гарантировать. После вывода российских войск Грузия заняла бы регион за несколько часов.

Абхазский президент Александр Анкваб — слабый политик, не обладающий харизмой или планами, которые он хотел бы претворить в жизнь. На камеру он с убежденностью рассказывает, какой суверенной страной является Абхазия, но факты таковы, что делает он только то, на что соглашается Москва. «Формально независимая Абхазия ничем не отличается от субъектов Российской Федерации, может быть, совсем незначительно. Это нечто вроде Татарстана» — рассказывает местный политолог Владимир Кобахия.

Вернется ли Абхазия когда-нибудь в Грузию? Никогда, говорят здесь все в один голос, объясняя, что последний шанс был в 1993 году. Если бы Грузия вместо танков послала переговорщиков, Абхазия бы наверняка имела сейчас более широкую автономию. Сейчас, когда нет ни одной семьи, в которой кто-нибудь не был бы убит, ранен или не бежал от грузин, договоренности невозможны. Слишком поздно. Баланс несправедливостей уже не сможет выровнять никто и ничто.