Юрий Кублановский: Что будет с такой махиной, как Россия, и куда мир катится

Недавно нашу страну по приглашению Международного медиаклуба ”Импрессум” посетил знаменитый российский поэт, публицист, историк Юрий Кублановский. В интервью Delfi он прогнозирует печальное будущее не только для России, но и для всей нашей цивилизации.

- Не могу не начать с Украины. В связи с нею тревожно в мире вообще, в Эстонии — в частности. Можно сказать, что у нас все даже близко к панике — мол, Россия вот-вот нападет.
- Удивляюсь, почему паникуют в Эстонии. Получается просто по поговорке — в огороде бузина, а в Киеве дядька. Это совершенно надуманные, лишние и не имеющие под собой никакой почвы страхи. Это раз.

Во-вторых, разумеется, сейчас каждый человек задумывается над тем, куда и как может вырулить сложившаяся ситуация. Я хоть и поэт, но еще и историк, всю жизнь занимающийся революциями, потому что меня интересуют эти общественные судороги человечества, которые охватывают ту или другую нацию время от времени. Тем более, занимаюсь историей русской революции, обрушившей великую державу. В принципе, сценарий у всех революций один — эйфория, романтика, гражданская война в той или иной степени. Она уже идет на Украине. Настоящая война, чтобы стенка на стенку, долгие, затяжные военные действия — по-моему, в XXI веке это невозможно. Гражданская война приобретает другие формы — отчасти информационные, отчасти — формы бунтов.

За этим следуют обнищание, анархия, которые выливаются в конце концов в диктатуру, потому что не может же от государства остаться черная дыра, какие-то железные обручи должны стянуть эту государственную массу, которая образовывается в результате революционного процесса. В России такими железными обручами стянули общество большевики, ленинцы. Кто и что стянет Украину — непонятно. Мне кажется, что там некому ее стягивать и в конце концов будет какой-то внешний протекторат.

- Что должно произойти, чтобы отношения между Россией и Украиной нормализовались?
- К сожалению, я не вижу пока возможности для нормализации ситуации. Это может случиться только в том случае, если Америка и западный мир поймут, что анархия никому не на руку и просто одернут.

- В цикле передач «Имя Россия» вы представляли Пушкина. Насколько сегодня Пушкин востребован молодым поколением в России?
- Понимаете, сейчас происходит в культурном и цивилизационном мире революция гораздо более глобальная, чем та, которая на Украине. Это еще не все понимают. Постхристианская цивилизация вступает в новую фазу. Уходит книга как таковая. А вместе с книгой уходят и те культурные ценности, которые согревали нас и казались нам незыблемыми.

- То есть Пушкин в Интернете…
- Невозможен. Просто потому, что это книжная культура. Стихотворение, я знаю по себе, предназначено для страницы, для книги. Много зависит от того, как оно расположено на странице, от шрифта, от полей, все играет свою роль. Стихотворение — это не просто какой-то текст, а целый комплекс самых разных вещей. Даже когда в свое время мы получали в самиздате бледной машинописи на папиросной бумаге Мандельштама, Ходасевича или Анну Ахматову, эти носители тоже играли определенную роль.

Есть, конечно, «малое стадо», которое читает — и читает Пушкина. Вот, например, у моей дочери восемь детей, старшие уже доросли до такого возраста, когда могут его читать, и они читают.

- Сколько же детям лет?
- Старшему — шестнадцать… Есть школы в Москве с литературным профилем, но их очень немного. А в основном масса молодежи не то что в Пушкина, а вообще не способна углубиться в текст. Мышление стало клиповым, читающий не способен сосредоточенно воспринимать культурный материал.

- Ваша мама, учительница русской литературы, приучала вас к великим именам и строчкам? Это надо воспитывать в ребенке?
- Я считаю, что, конечно, надо. Хотя вижу, что это уходит из человечества — и изобразительное искусство, и гармония музыкальная, и литература. На смену им приходят какие-то эрзацы. Во что это выльется, непонятно. Повсеместно, и не только в России, в западном мире еще в большей степени, идет культурное уплощение молодежи (от слова ”плоско”). Но я не могу себе представить русского человека, который не читал Пушкина.

- В Эстонии вас попросили порассуждать на тему, куда идет Россия. Так куда?
- Я не отделяю Россию от цивилизованного мира в целом. Не может у России быть какой-то отдельный путь от того, по которому идет Европа или даже Новый Свет. Я считаю, что вся наша цивилизация идет к какому-то финишу. Мне кажется, что уже в середине этого века будет значительный передел мира. На арену выступит третий мир, гораздо большую роль станут играть Китай, Индия, то есть будет цивилизационная линька и мало никому не покажется.

Я родился в 1947 году. Мне кажется, наше поколение — самое халявное. Мы не пережили ни войны, ни каких-то серьезных общественных испытаний, ни пыток, ни лагерей. Но боюсь, что уже наших детей и внуков ждут очень серьезные испытания, к которым они не будут готовы, поскольку воспитываются в гедонистической психологии.

- Что же все-таки будет с такой махиной, как Россия?
- Трудно сказать. Ничего хорошего я не жду ни для России, ни для Европы, которая мне кажется даже еще более хрупкой, чем Россия. Во мне живет какая-то вещая тревога, я бы так сказал.

- Крым — не стартовая площадка для чего-то ужасного, что должно произойти с Россией?
- Нет, не думаю. Я считаю, что это эпизод и через полгода забудется и появятся другие, более серьезные предметы для переживаний и тревог.

- Известно, что вы ведете дневники, запечатываете их, отправляете в Российский государственный архив литературы и искусства с пометкой — не вскрывать до 2020 года. Почему именно до 2020-го и, если не секрет, что в этих дневниках?
- До 2020 года — потому, что там все-таки слишком много интимного. Хотя фрагменты из разных лет я напечатал в журнале «Новый мир», в шести номерах, конечно, убрав все то, что может сейчас кого-то задеть. Там — все: и мои размышления, и фиксация происходящего. Когда я вернулся из эмиграции в Россию, в 90-м году, и увидел, что происходит что-то невероятное, именно — демонтаж социалистической системы, я решил фиксировать происходящее, допустим, несколько раз в неделю, как получится. Думаю, что это будет достаточно объемная картина нашей жизни рубежа веков.

- Вы много жили за границами России, много повидали на своем веку, что вас еще способно удивить?
- Кто не удивляется, тот не пишет стихов. Почему такая депрессивная поэзия сейчас у многих моих коллег? Потому, что они брюзжат и не удивляются ничему. Я удивляюсь прежде всего красоте мира. Стихи я пишу в основном осенью, каждая осень меня поражает своей красотой, особенно русская осень.

- Вот и Александр Сергеевич…
- Да, губа у него была не дура.

- На что вы обратили внимание в Эстонии в этот свой приезд?
- Много раз бывал в Эстонии, последний раз — лет пятнадцать назад. Сейчас поразили меня две вещи. Отсутствие выходцев из третьего мира, которыми заполнены как Париж, так и Москва. Это — страна белых, что сейчас огромная редкость, в Европе больше такого не найдешь, ну, может, еще в других странах Прибалтики. А еще поразила поразительная чистота в контраст с современной Россией, с Парижем, который находится в помоечном состоянии.

- Чем вы объяснили бы, что у нас практически нет «выходцев из третьего мира»?
- К чести эстонцев, они справляются своими силами. И не брезгуют черной работой.

- Сказать, что между Эстонией и Россией плохие отношения — не сказать ничего…
- Это, очевидно, на том уровне, который не касается повседневности. Скорее, в значительной степени это придумывается политиками и идеологами, чем является реальностью. Рядовые люди гораздо трезвее, проще и яснее, чем те, кто пытаются их направлять и стравливать. И в России — то же самое.

Но к русским, а их здесь все-таки немало в Прибалтике, надо относиться с большим уважением, чем делают нынешние ваши политики.

- Русским Эстонии надо сохранять свой язык, за это надо бороться, за это надо стоять?
- Что скажешь… Столько развалено уже всего, начиная с замечательной семиотической школы в Тарту (я несколько раз бывал у Лотмана, мы были друзьями). От этого мало что осталось. Как на всем постсоветском пространстве — вместе с водой выплеснули ребенка. Это был идиотизм — отказываться от хорошо налаженной системы изучения русского языка. Русский язык — это сокровище, надо было бережно сохранять его изучение, а не отказываться от него по политическим соображениям и остаться без русского языка, тем самым колоссально обеднив собственную культуру и нацию.