Ночь с 17 на 18 апреля 2014 года я провел в книжном магазине «Кинокуния» в Синдзюку, Токио. Как только пробило полночь и день сменился на 18 апреля, открылись прилавки с новым сборником рассказов Харуки Мураками «Onna no Inai Otokotachi» («Мужчины без женщин» — прим. пер.), который я незамедлительно приобрел и который сейчас лежит у меня на столе. Итак, что же нас ждет на этот раз? Я перевернул титульную страницу и погрузился в лабиринт повестей, ведомый Шехерезадой Мураками.
В книге шесть повестей. Четыре из них уже печатались в ежемесячнике издательства «Бунгэйсюндзю», одна в журнале «MONKEY», поэтому, думаю, многие уже знакомы с этими новеллами. Тогда начнем читать книгу с завершающей сборник повести, только что вышедшей из-под пера автора, под названием «Мужчины без женщин».
Поздно ночью, во втором часу, раздался телефонный звонок. Муж девушки, в которую я должен был влюбиться, когда мне было четырнадцать лет, сообщил мне, что она покончила жизнь самоубийством. Так мы с мужем этой девушки стали «мужчинами без женщин». «Понять всю ту невообразимую сердечную боль и горечь утраты могут только мужчины, которые остались без женщин».
Какова же эта боль и горечь, когда «словно навсегда теряешь самого себя в четырнадцать лет»?
Давайте продвигаться дальше, вглубь лесной чащи.
Кафуку из повести «Drive my car», Кино из «Кино» и Токаи из «Независимого органа». Первый герой — это актер возрастом в районе 60, второй — бармен около 40 лет, и третий — пластический хирург (52 года). Каждый из них потерял жену или любовницу, каждый из них является мужчиной без женщины.
Кафуку прикидывался, что не замечает, что его жена, тоже актриса, регулярно спит со своим партнером по сцене, и играл в счастливую супружескую пару. Кино застал дома жену в постели со своим коллегой по работе, с которым поддерживал дружеские отношения, ушел из дома, уволился с работы и стал барменом. Токаи удерживал определенную дистанцию в отношениях с несколькими девушками сразу и наслаждался совместными ужинами и сексом с ними, пока не влюбился в одну из них, и тогда никакой ужин уже не лез ему в горло.
Они говорят:
Кафуку: «Когда я представлял, что рано или поздно потеряю свою жену, то грудь щемило только от одной этой мысли».
Кино: «На моем сердце рана, и эта рана очень глубока».
Токаи: «Я не могу потерять ее ни при каких обстоятельствах. Если такое случится, то мне кажется, я сам себя потеряю».
Каждый из них старался глубже понять свою женщину, простить, еще больше любить ее, но чем больше усилий они прилагали, тем сильнее их женщины отдалялись от них, что привело к глубоким сердечным ранам. Эти мужчины уже не могли сохранять душевное равновесие, теряли себя и вставали на путь саморазрушения. Казалось бы, они уверенно шагали по твердой поверхности, но в какой-то момент твердь под ногами превратилась в тонкий лед. И они поняли, что это «сумасшествие», такое сильное, что они уже не могут сохранять душевное равновесие. Но, может быть, в таких условиях стирается граница между «здравомыслием» и «сумасшествием»? Стоит начать так думать, как обратно вам уже не вернуться.
Возможно, вы посмеетесь над этими немолодыми взрослыми мужчинами. Наверное, даже заявите, что с вами никогда не случится ничего подобного. Разумеется, сейчас вы еще можете так говорить. Заранее извиняюсь за избитое клише (подражая манере автора), но эта уверенность похожа на ситуацию, когда вы говорите, что никогда не будете страдать от аллергии — еще до того как она у вас появится.
При этом кризис саморазрушения, в который впали главные герои, на самом деле не представляет собой ничего особенного. Почему (еще раз прибегаю к уловкам автора)? Потому что, если выразить ситуацию одной фразой, не боясь быть непонятым, можно сказать, что реальность проста: «Чем глубже любишь человека, тем больше теряешь себя». И в этом нет ничего нового. Токаи вспоминает стихотворение средневекового поэта Гонтюнагона Ацудаты: «Когда я вспоминаю все то, чем жило сердце до встречи с нею, какою бесполезной ту жизнь я представляю!» и говорит: «А ведь чувства остались совершенно теми же, что и тысячу лет назад». Да, именно потому что чувства те же, что и тысячу лет назад, такое может случиться с каждым. И с вами, и, конечно, со мной.
По сравнению с этими персонажами Китару из повести «Yesterday» очень молод. Ему двадцать лет, он родился и вырос в районе Токио Дэнъэнтефу, но несмотря на это обстоятельство говорит на практически совершенном кансайском диалекте (диалект префектуры Осака — прим. пер.). Он уже второй год не может поступить в университет после окончания школы. «Я» (герой) — студент — даже не знаю, почему сошелся с ним, когда подрабатывал после занятий. Я слушаю, как он поет песню «Yesterday» на своем кансайском диалекте: «Еще вчера та девчонка была здесь...»
В напечатанной в журнале версии эта строчка из песни была другой, но автор сам объясняет во введении, что «пошел на встречу „пожеланиям“ представителя по защите авторских прав и серьезно сократил цитату, чтобы не возникало никаких споров». В журнальной версии постоянное звучание слова «вчера» в разных вариациях натолкнуло Китару на мысль о глубокой утрате, поэтому было жаль увидеть эту часть отредактированной. Почему? Потому что мне казалось, что ключ к разгадке «сумасшествия» этого непонятного мне персонажа кроется именно в строчках песни.
Перехожу напоследок к прочтению «Шехерезады».
В этой повести нет «несчастных» мужчин. «Несчастна» сама Шехерезада, которая ведет рассказ. Шехерезада учится во втором классе старшей школы. Она влюбляется в своего одноклассника, но он даже не смотрит на нее. Она никак не может его забыть и для нее стирается граница между «здравомыслием» и «отчаянием» (очевидно, что такой поворот событий был подготовлен для нее умелым мастером слова).
Молодой человек, превратившийся в слушателя, в конце замечает, что сегодня что-то не так, а потом понимает, что она больше не придет.
«Женщины являются частью реальности, но именно они дарят нам особенные моменты, когда реальность перестает существовать».
Действительно, я тоже мысленно соглашаюсь с этим. А если попробовать заменить «женщин» на «повествование»? Мы теряем женщин и это часть реальности, но тогда мы замечаем, что теряем повесть, которая дарит нам особенные моменты, когда реальность перестает существовать.
И еще хочу обратить ваше внимание на «Независимый орган».
«Наверное, наша жизнь была бы пустой и неинтересной, если бы в нее не вмешивался орган, возносящий нас на вершины счастья, низвергающий нас в пучину страданий. Он заставляет сердце метаться в сомнениях, показывает нам прекрасные видения, а иногда даже доводит до смерти».
Под «органом» имеется в виду «особый независимый орган, предназначенный для лжи» у женщин. Думаю, что можно заменить слово «орган» на слово «история». Другими словами источник «женщины=истории» лежит в «независимом органе».
«Мужчины без женщин» — мужчины, оставшиеся вне истории. Они теряют нить повествования и вступают в мир «отчаяния». Мы не можем сохранять «здравомыслие» без повествования. Мы, мужчины, впадаем в «сумасшествие», когда теряем женщин, теряем повесть. Если мы глубоко любим женщину, которую не можем потерять, то теряем самих себя. Что же это такое! Что в таком случае прикажете делать мужчинам?
Как бы на это ответила Шехерезада Мураками?
«Я всего лишь рассказываю историю».
Я еще раз мысленно кивнул, как будто услышал именно такой ответ.
На этом хочу завершить наш путь, который может продолжаться бесконечно.
«Ну тогда до следующего раза», — сказала бы Шехерезада и исчезла.
Когда Шехерезада Мураками расскажет следующую историю? Остается только ждать.
