«Создается ощущение, неужели люди вновь потеряли разум, ведь этого же не может быть!»
Эскалация кризиса в Украине заставила финнов задуматься о возможности начала новой войны в Европе. Может ли Финляндия стать объектом агрессии?
«Это возможно», — отвечает профессор военной академии Аки-Маури Хухтинен.
«Каждый этап истории надеется, что человечество стало мудрее и рациональнее. Но ситуация в Украине вновь заявляет нам о том, что вооруженные силы никуда не делись, что они являются частью национального государства и что угроза возможной войны также никуда не делась».
Профессор военной академии говорит о том, как «пошли на войну подфанфары». Это красивая метафора: война поднимает дух народа, создает ощущение сопричастности и единства людей друг с другом. Мировая история войн доказывает, что нации и народы раз за разом отправлялись на войну, по их мнению, справедливую. Потом они думали, что это будет «блицкриг», что к рождеству солдаты вернутся домой. Так думали 100 лет назад, когда летом 1914 года тогдашние европейские сверхдержавы оказались втянутыми в разразившийся на Балканах конфликт, разросшийся до масштабов ужасной Первой мировой войны.
«Потом, как обычно, все затягивается и усложняется, а коль скоро колесница войны тронулась с места, ее оказывается сложно остановить».
Характерной чертой мировых войн ХХ века стало применение крупных войсковых соединений и армий. Однако в течение последних лет большая часть стран Европы значительно сократили свои вооруженные силы, а часть из них отказались от обязательной воинской повинности.
Возможны ли вообще войны, как были когда-то?
«Конечно, он будет всегда, тот самый извечный “последний довод королей”. Сначала включаются эмоции, потом начинаются разговоры о том, “кто тут главный”, затем устанавливаются дедлайны, и уже все хотят соблюсти реноме. Потом кто-то решит популять, ему обычно отвечают из пушки посерьезнее, на это обязательно нужно ответить жестко. К войне приводит эффект снежного кома». Хухтинен считает, что традиционные массовые армии не остались в прошлом. Достаточно подсчитать сколько у какой страны танков, самолетов, пушек или хорошо обученных подразделений.
«Если всех поставить под ружье, можно с легкостью заметить, что по своей структуре вооруженные силы по-прежнему весьма традиционны».
«В Европе существует мнение, что экономическая независимость и демократия препятствует разрастанию конфликтов. Так оно и есть, в сущности. Однако это не абсолютная истина, если посмотреть на количество оружия в мире».
В Финляндии в течение последних десятилетий идет подготовка к ограниченным военным действиям, к так называемому стратегическому удару. Основы такой операции даются новобранцам в армии и гражданским на курсах по национальной обороне.
Что такое этот «стратегический удар»?
«В основе его лежит аксиома о том, что с воздуха можно нанести удар по жизненно важным объектам инфраструктуры, принадлежащим энергетическим компаниям, информационно-коммуникационным центрам и средствам обеспечения взаимодействия. Предполагается, что нет необходимости ввязываться в широкомасштабные и дорогостоящие военные действия, нападающему достаточно добиться своего, парализовав общество противника».
Каковы же видимые признаки грядущей войны?
«Постоянная грызня и возрастающая напряженность общей атмосферы. Озлобление государств и острые высказывания. В этой ситуации даже обычный человек поймет, что к чему. Возникает реальная угроза войны, если СМИ начинают постоянно муссировать эту тему. Немного времени потребуется, чтобы люди поверили в ее необходимость и возможность».
Современная война ведется не только на традиционных полях войны, то есть в лесах и городах. Война ведется, в том числе, и в СМИ. Противники ведут боевые действия, захватывая людское сознание, и очевидной демонстрацией тому являются события в Украине.
«Глобальные и региональные медиа являются частью жизни людей. Образы и представления играют куда более серьезную роль, чем в ходе предыдущих войн», — говорит Хухтанен.
«Технология позволяет вести войну круглые сутки семь дней в неделю. И более нет зависящих от сторонних условий факторов, которые могли бы отменить военные действия или как-то ограничить их».
«Современная технология сделала ведение войны неограниченными. Иными словами, можно воевать в темноте, в сложных условиях, на дне морском, в космосе и в информационных сетях. Война позволяет влиять на людское создание и социальное поведение. Имеется возможность развязывания тотальной войны».
Хухтинен напоминает, что сами представления о чести изменились в корне: солдатский героизм и возвеличивание битвы уже не имеют такого же сакрального смысла, как ранее.
Гибкость, умение добиться соглашения и добиться компромисса представляются более существенными качествами в западных демократиях, нежели просто посчитать делом чести схватиться друг с другом в смертельной битве.
«Именно по этой причине нам кажутся настолько комичными и странными все эти харизматичные лидеры с их величавыми и воинственными речами».
В сегодняшней Европе уважение к человеческой жизни является важнейшим фактором, препятствующим развязыванию войны. Война отвратительна всуе, потому что потеря даже одной человеческой жизни кажется отвратительным.
И что же? Не может ли случиться страшного, если агрессором окажется государство, не особо церемонящееся насчет цены человеческой жизни?
«На Западе понятие о чести никуда не исчезло. Всему есть граница. Существуют вещи, на которые невозможно смотреть сквозь пальцы и не вмешиваться».
С последней войны прошло уже 70 лет. Быть может долгий период мира стер из памяти финнов испытания суровой военной годины?
«Конечно, в сегодняшнем сознании нации события той войны переживаются иначе, чем в 1950-е или в 1960-е годы, — говорит Хухтинен. — Это похоже на болезнь. Пока здоров и живешь в спокойствии и мире, редко кто задумается о хрупкости таковых. Ведь обычному немилитаризованному обществу и не нужно думать о войне. Думать о войне — это удел военных и политиков. В их руках все находится. И если они дадут добро, и заговорят пушки, то они же должны задуматься о том, как остановить начавшееся кровопролитие.
