Скрытый враг в Белоруссии

Внимание Польши сконцентрировалось на Украине и отвлеклось от Белоруссии — практически идеального для Кремля государства, представляющего собой полунезависимую, но всегда верную сатрапию. Между тем если мы когда-нибудь столкнемся с угрозой российской агрессии, она придет именно с территории Белоруссии (или Калининградской области), а не Украины.

Нас не должны обманывать посткиевские заявления Александра Лукашенко и проявления его независимости от Москвы, ведь в геополитической игре его сатрапия — это один из самых западных российских бастионов. В долгосрочной перспективе Польше следует уделить Белоруссии столько же внимания, сколько и Украине.

1.
С точки зрения Кремля Белоруссия отличается от Украины (не только нынешней, но и времен Виктора Януковича) в лучшую сторону. Во-первых, ей недостает идентичности. У нее нет исторических государственных образований, к которым она могла бы обратиться. Великое княжество литовское со старобелорусской, а потом польской культурой, подходит на эту роль плохо. Кроме того оно воплощало литовскую, а не русскую политическую силу. В свою очередь Белорусская Народная Республика 1918 года была эфемерным образованием. Современная белорусская идентичность состоит из советизма, ощущения «мы — местные» и культа Второй мировой войны. Ни белорусский язык, ни народная культура уже не играют здесь никакой интеграционной роли.

В таких условиях Лукашенко было легко создать государство одного человека, которое может переродиться в династическое, если батька передаст власть своему сыну. Это не станет на постсоветском пространстве событием: похожее государственное устройство выработал Азербайджан, также лишенный сильной исторической базы. Но в отличие от него у Белоруссии нет нефти и газа, а поэтому — шансов на экономическую независимость. Она утратила даже контроль над своей транзитной инфраструктурой, а Россия стала главным (а в некоторых отраслях и единственным) получателем белорусского экспорта. Нынешний политический уклад в Минске может функционировать только при российском благоволении. Но Москва не верит своему сатрапу: она не позволила ему модернизировать армию, а особенно авиацию, отказываясь кредитовать поставки современной военной техники. В итоге Лукашенко располагает плохо обученными и оснащенными вооруженными силами, которые остаются с точки зрения структуры, менталитета и методов обучения в далеком советском прошлом. Без российской помощи у них нет шансов победить в гипотетической войне, например, с Польшей. Это не касается, однако, ПВО, которая полностью интегрирована с российской системой, поскольку является первой линией защиты самой России от авиационных я ракетных ударов.

2.
В такой ситуации смелость Лукашенко в отношении территориальной целостности Украины, осуждения идеи федерализации этой страны и признания киевских властей кажется удивительной. Она подвигла даже польского премьера Дональда Туска (Donald Tusk) на разговор с белорусским президентом — первый с участием лидера одной из стран ЕС после разгона мирной демонстрации в Минске после выборов 2010 года.

Однако слова Лукашенко далеки от его намерений. Он нарушил обещание, данное министрам иностранных дел Польши и Германии, относительно политических репрессий и проведения внутренних реформ. Впрочем, в этом он был не одинок. Поучительна история с Януковичем в контексте освобождения Юлии Тимошенко и подписания соглашения об ассоциации с ЕС: он тоже говорил одно, но делал другое. Слова постсоветских сатрапов имеют не такие цели и значение, как в цивилизованных странах, — это орудие текущей политики, а отнюдь не обязывающие к чему бы то ни было заявления.

3.
Что бы ни говорил Лукашенко, он продолжит слушаться Москву в стратегических вопросах. А 400 километров польско-белорусской границы останутся открытой артерией для российских войск, если те захотят двинуться на запад.

Однако свержение сатрапа посредством уличного мятежа, даже если оно станет когда-нибудь возможным, не решает проблему. Чтобы Польша перестала чувствовать угрозу со стороны Белоруссии, Минску пришлось бы переориентировать свои экономические отношения и провести глубинные внутренние реформы, а также (по причине отсутствия сильной национальной идентичности) построить идею государства вокруг европейской интеграции. Если вспомнить о прошлых неудачах, эта задача представляется превосходящей польские возможности, однако о ней не стоит забывать. Вода, как говорится в пословице, камень точит, а здесь речь идет о нашей элементарной безопасности.