Представители самопровозглашенной «Донецкой народной республики» убеждены, что референдум о самоопределении Донбасса состоится 11 мая. В Донецке уже создали «избирательную комиссию». Её возглавил политолог и политтехнолог Роман Лягин.
Лягин ранее работал консультантом с некоторыми украинскими партиями, которые он не желает называть. Лягин уверяет, что после некоторого раздумья согласился взяться за организацию референдума о самоопределении Донецкой области, так как «чувствует ответственность за родной регион».
С Романом Лягиным беседовал корреспондент Русской службы Би-би-си Темур Кигурадзе.
— Как проходит подготовка к проведению референдума?
— Сроки у нас предельно сжатые. То, что делает государство за три месяца, мы должны сделать за один. Пока что все идет по плану — 11 мая, угрозы срыва пока нет. Есть проблемы со списками [избирателей], СБУ заблокировала к ним доступ, однако мы будем пользоваться списками, оставшимися с прошлых выборов.
— Где будут располагаться избирательные участки?
— По классической схеме — в вестибюлях школ, больниц, других госучереждений. Мы будем использовать инфраструктуру, подготовленную к [президентским] выборам 25 мая. Мэр города Лукянченко заявил, что поддерживает народную инициативу референдума, а выборы 25 мая, если на референдуме население проголосует положительно, не состоятся.
— А каким образом вы сможете оказать противодействие проведению президентских выборов?
— Есть незатейливая система, которая позволит нашему силовому блоку выборы сорвать. Достаточно блокировать работу 22 окружных избирательных комиссий, чтобы выборы не состоялись. Достаточно разорвать связь, прервать их коммуникации и лишить их печатей, чтобы выборы здесь проводить не было возможности.
— И вы не ожидаете противодействия силовых структур?
— Правоохранители местные на нашей стороне, вы должны это понимать. Нужно разделять власти в Киеве и местные власти.
Силовиков направят к нам из других областей и это будет для нас плюсом. Потому что мы де-факто уже не Украина. Посмотрите, например, на штурм здания областной администрации. Разве вы можете сказать, что там хоть мизинцем тронули хоть одного силовика, милиционера? Мы не захватчики, не террористы, мы занимаем здания, которые и так уже наши.
Я вам могу констатировать, что над большинством административных зданий в области развеваются флаги Донецкой республики. Многие администрации совершили так называемый самозахват — они негласно поддерживают Народную республику. И жители нашего региона поддерживают, весь город — миллионный.
— Не опасаетесь ли вы за свою безопасность?
— Некоторых моих соратников уже арестовали. Меня пытались похитить представители спецслужб, прямо здесь в Донецке. Мою машину прижали, и агенты собирались меня задержать. Рядом находились представители силовых структур и местные жители, которые не допустили этого.
Поэтому я понимаю, что моя деятельность связана с риском, я готов на это идти. Но даже без меня работа не прервется. У нас эшелонированная система работы. Информация не хранится в каком-то конкретном здании, все находится на переносных дисках в разных местах, поэтому процесс будет продолжаться.
— Какую явку вы ожидаете на референдуме и сколько должно придти людей, чтобы вы посчитали его состоявшимся?
— Я жду явку до 70%. Что решат люди, этого я сказать не могу, настроения полярные. У нас нет нижнего порога явки, я признаю его [референдум] состоявшимся в любом случае. Я могу обещать открытый и честный процесс. Мы не приглашаем никаких наблюдателей конкретно, но будем рады всем. И наблюдателям, и журналистам.
— Помогают ли в организации референдума специалисты из России?
— Это вранье, это абсолютная неправда. Если бы здесь работали какие-то российские специалисты, я бы об этом знал.
— Кто финансирует организацию референдума и во сколько он обходится?
— Это смешные средства, небольшие деньги. Во-первых, работники избирательных участков не получают зарплату. Мы работаем на энтузиазме.
Деньги нужны лишь для печати бюллетеней. Это 100–160 тысяч гривен. Может быть, даже меньше, так как расходы будут только на бумагу и краску, оборудование нам предоставляют спонсоры. Это деньги, которые мы, простые люди, можем себе позволить.
— Поддерживаете ли вы связь с другими регионами юго-востока Украины?
— Да, конечно, мы поддерживаем с ними связь. Они отстают в подготовке референдума, есть большие сомнения, что они успеют провести его в срок. Так что после того как мы проведем его в Донецке, мы уедем в другие регионы, скорее всего, в Харьковскую область, чтобы помогать провести его и там. Они сильнее своим силовым блоком, а мы больше понимаем в политических технологиях.
— Как вы сами видите будущее Донецкой области? Считаете ли вы ее способной существовать самостоятельно?
— Нет, я понимаю, что экономика региона очень зависит от экспорта. Я не считаю Донецкую народную республику способной существовать самостоятельно. Однако я не вижу её места в Украине. Они уже сами от нас отказались. Мы объективно, честно, без России нежизнеспособны. Донбасс, к сожалению, не стал ни Гонконгом, ни Сингапуром.
Наша промышленность построена в советский период. Олигархи не удосужились ее модернизировать. Поэтому частью другой страны мы стать не можем, а частью Украины быть не хотим. Если не Россия, то кто?
