Длинный шлейф тягостных воспоминаний и загадок тянется за крымскими татарами. Когда при поддержке пророссийских настроенных властей на полуострове пошли разговоры о выходе из состава Украины, особенно усилившиеся после отставки украинского президента Виктора Януковича 22 февраля, которой предшествовало жесткое противостояние в Киеве с десятками погибших, татарами, этнической группой тюркского происхождения, исповедующей ислам, овладел массовый пессимизм. Они были убеждены в неизбежном присоединении Крыма к России, не оставлявшем надежды на уважение их самобытности и культурного наследия, а также на соблюдение их прав.
«Нас оставили одних», — сетует Смаил Тантана, 25-летний фотограф-татарин, с которым мы встретились в его доме в поселке Пионерский, расположенном в окрестностях крымской столицы Симферополя. «Все дело в том, что ни НАТО, ни вообще кто-либо за рубежом не пришли к нам на помощь, а у властей Украины недостаточно силы, чтобы противостоять России», — говорит он, добавляя, что «крымский премьер Сергей Аксенов является марионеткой Владимира Путина, лишь исполняющий его распоряжения. Всем руководят из России».
Соответственно, как и Тантана, большинство проживающих на полуострове татар всегда поддерживали нынешнее украинское правительство и через своих представителей или в ходе бурных демонстраций выступили против присоединения Крыма (с преобладающим русскоязычным населением) к Российской Федерации.
Кроме того, они объявили совместный мирный бойкот референдуму, который лидер крымских татар Рефат Чубаров назвал «фарсом». Практически ни один татарин не принял участие в референдуме, состоявшемся 16 марта, по итогам которого 96% проголосовавших высказались за вхождение Крыма в состав России.
«Как можно голосовать на референдуме, когда кругом иностранные военные?» — задает вопрос Смаил Тантана, в то время как его отец Ростов смотрит телевизор. «Украинские телеканалы уже несколько недель были отключены, транслируются лишь российские», — замечает отец. Во время одной из передач на экране появляется Виктор Янукович, находящийся на юге России. В ходе пресс-конференции бывший президент возлагает на новые киевские власти всю ответственность за тот хаос, который творится в стране, обвиняя их в неспособности руководить. При этом он обещает, что будет бороться за то, чтобы вернуть себе власть. «Его руки обагрены кровью, — тихо говорит Ростов, указывая на Януковича. — Турчинов хороший. Что он еще может сделать?»
Сын поддерживает его: «Нужно учитывать не только тех российских военнослужащих, что находятся в Крыму, но также и более 200 тысяч российских военных, дислоцированных на границе. Наши отцы воевали, а мы теперь хотим мира, особенно если вспомнить Грузию и даже Сирию. Народы, выступившие против, подверглись бомбардировкам, а мы не хотим войны, но если поднимут руку на наши дома или захотят выгнать нас с наших мест, то у нас просто не будет другого выхода», — убежденно говорит он.
Так же думает и Абдулраман Эгиз, спикер меджлиса (органа татарского самоуправления Крыма), с которым мы встретились в его кабинете в Севастополе. «Мы пытаемся добиться того, чтобы наша община сохраняла спокойствие, но это не так просто, когда на твою родную землю вторгаются иностранные войска. Мы не хотим быть частью страны, которая вторгается в другую и при этом лжет. Кроме того, международное сообщество не признает присоединение Крыма, которое является незаконным и управляется из Москвы», — добавляет он.
Эгиз поясняет также, что татары «коренное население Крыма, хотя в силу исторических причин мы оказались в меньшинстве». «Поэтому, — добавляет он, — мы не хотим, чтобы наше будущее решалось, исходя из принципа большинства. У нас есть свои права и культурное наследие, которые могут быть соблюдены только в составе Украины, являющейся частью Европы».
Нежелание татар становиться частью Российской Федерации отчасти объясняется страхами прошлого. Хотя в настоящее время их число не достигает даже 300 тысяч, что составляет 12% от двухмиллионного населения Крыма, татары были основными жителями полуострова до тех пор, пока Российская империя не завоевала его в XVIII веке, после чего они подверглись гонениям и испытали на себе страшный голод. Во время Второй мировой войны, когда гитлеровские войска оккупировали эти земли, немецкая администрация предоставила определенную автономию татарам, многие из которых записались в немецкую армию.
После того, как советские войска отбили Крым у немцев в 1944 году, Сталин обвинил их в сотрудничестве с фашистами и приказал депортировать их из Крыма. Депортация началась 18 мая 1944 года и длилась три дня. Татар отправляли в республики Средней Азии, прежде всего, в Казахстан. Согласно оценкам, более 190 тысяч человек заставили покинуть свои дома, не менее 30 тысяч из них погибли в тот же год из-за недоедания и инфекционных болезней. Те, кто сумел пережить все тяготы жизни в изгнании, и их потомки сумели вернуться в родные места лишь 50 лет спустя, после распада СССР. Именно поэтому Смаил Тантана с горечью говорит: «Мы, татары, ушли из России, а теперь вновь в ней оказались».
Бахчисарай, что по-татарски значит «дворцовый сад», был столицей полуострова во времена «славного» и часто вспоминаемого татарами Крымского ханства, просуществовавшего с 1441 по 1783 год. Этот город считается одним из мест, которые в наиболее полной форме сохранили это наследие, в нем остался единственный к Крыму ханский дворец. В Канчеире (ханский луг), который находится в окрестностях Бахчисарая, большинство вернувшихся из Узбекистана татар построили себе новое жилье, поскольку во время ссылки их прежние дома оказались заняты русскими семьями. Одна из местных жительниц, 60-летняя Эльмира Аблаева, три года прожившая в Малаге, радостно встречает журналиста на пороге своего дома. Но выражение радости на ее лице быстро уступает место расстройству, когда она слышит вопрос о вхождении Крыма в состав России. «Мне страшно», — признается она, и выражение ее глаз является лучшим тому подтверждением. «Русские вошли в дом моих родителей в четыре утра, дали им всего 15 минут на сборы и посадили на поезд, который увез их в Узбекистан. Я родилась и выросла там, в Самарканде, а сюда вернулась в 1989 году, — рассказывает она. — Я знала адрес, где жили мои родители, но в этом доме уже жила русская семья. Они не разрешили мне войти». «Сейчас мы живем в страхе, — продолжает Эльмира. — Моя дочь, работающая в российском банке в Симферополе, просит меня не звонить ей на работу, чтобы другие сотрудники не слышали, что она говорит по-татарски».
В центре Бахчисарая, где компактно проживает татарское население, Сулейман Осман продает сухие корма для домашних животных. «Люди живут здесь небогато, держат коров, коз, кур, благодаря которым и существуют», — говорит он. Немного стесняясь, он рассказывает, что его отец «действительно, воевал во время войны на стороне гитлеровцев». «Но раньше мы не знали того, что знаем сейчас, — продолжает он, как бы оправдываясь. — Кроме того, немцы вновь открыли мечети и обещали уважать нашу веру».
Как и многие здешние татары, Осман родился в Узбекистане, «но от родителей мы знали, что это не наша земля. Мы страдали там от притеснения со стороны властей, проводивших политику культурной ассимиляции, чтобы мы растворились в этой среде. Но это невозможно, если люди находятся в каком-то месте вопреки своей воле, — продолжает он. — Мы жили там очень плохо, бедно».
«Во время депортации моя бабушка взяла с собой швейную машинку, благодаря которой и сумела выжить», — добавляет Арзи, 25-летняя дочь Сулемйна Османа, у которой сейчас нет работы. Мало того, даже по возвращении в Крым татарам пришлось нелегко. Семья Османа вернулась в 1991 году. «Исконные названия населенных пунктов заменили на русские (за исключением Бахчисарая). Кроме того, никто не хотел продавать нам землю, нас называли экстремистами. И тогда мы стали искать землю в окрестностях, в частности, в Канчеире, строили дома собственными руками, другого выхода просто не было», — с горечью рассказывает отец.
На одном из холмов Канчеира, староста мечети Махмуд Сами указывает на восходящую Луну, на фоне солнечного заката. После того, как 27 февраля крымский парламент был захвачен группой вооруженных людей, татарские жители этого и других городов собираются по вечерам для ночного патрулирования. Это был первый день бурной череды событий, завершившихся присоединением Крыма к России. С тех пор татары чувствую себя очень неспокойно в обстановке отсутствия власти в регионе, когда военизированные группы преспокойно разгуливают по городу, некоторые из которых вооружены автоматами Калашникова, а другие, более умеренные, лишь бейсбольными битами и ножами.
«Мы уже ничего не ждем ни от наших властей, ни от правоохранительных органов. Мы прекрасно знаем, как русские относятся к представителям других культур и национальным меньшинствам», — говорит Мустафа Мустафаер, ответственный за организацию ночных дежурств в окрестностях Бахчисарая.
Эту обстановку нестабильности еще более усугубило то, что через несколько дней после референдума о присоединении Крыма к России в канаве обнаружили труп 39-летнего татарина-строителя Решата Аметова, пропавшего две недели назад. Это произошло под Белогорском, находящемся в 45 километрах к востоку от Симферополя. На теле виднелись следы пыток, на руках и шее были ссадины, указывавшие на то, что его держали связанным. В одной из передач крымский телеканал АТР показал трех мужчин в военной форме, которые насильно уводят Аметова во время демонстрации в поддержку Украины. Рейчел Денбер (Rachel Denber), заместитель директора правозащитной организации Human Rights Watch по странам Европы и Средней Азии, заявила, что «это похищение и последующее убийство отражают атмосферу беззакония, царящую в Крыму. В течение нескольких недель мужчины в масках преследовали и запугивали гражданское население». Денбер считает, что крымские власти «обязаны провести тщательное расследование этого дела и наказать виновных, кто бы они ни были».
В пресс-центре меджлиса Лейла Муслимова пошла еще дальше, обвинив в «жестоком убийстве членов самопровозглашенного Отряда обороны Крыма». «Поскольку нас никто не защищает, нам приходится организовывать дежурства самим», — говорит молодой Османов во время патрулирования. «Мы разделяемся на группы по четыре человека и дежурим от шести вечера до полуночи и от полуночи до шести утра. Всего нас около 200 человек», — уточняет он. По словам Османова, ни у кого из них нет оружия, а «дежурства служат для того, чтобы предупредить о возможном приближении к поселку агрессивно настроенных пророссийских провокаторов. В случае их появления, — продолжает он, — мы оповещаем друг друга с помощью мобильных телефонов или переносных радиостанций. Обратиться в полицию? Бесполезно, она лояльна России и до нас ей нет никакого дела».
Насколько можно судить, худшие прогнозы и опасения татар оправдываются. Одно из первых решений, которые принял парламент Крыма после присоединения к России, ясно указывает на долгосрочную враждебность по отношению к татарам, оказавшимся в крайне незавидном положении. Вице-премьер Крыма Рустам Темиргалиев заявил, что некоторые татарские общины должны будут освободить земли, которые они заняли в последние годы. «Мы на договорной основе хотим осуществить кадастровый учет тех земельных наделов, которые занимают крымские татары. Часть земель мы попросим их освободить под социальные нужды», — сказал Темиргалиев, подчеркнув при этом, что некоторые земли, на которых располагается татарские поселения, были заняты незаконно. Реакция меджлиса не заставила себя ждать. В интервью ряду СМИ лидер крымских татар Рефат Чубаров заявил, что «новому правительству следует начать диалог и предложить этим людям этим людям новые земли, а не отбирать те, которые у них есть. Это показывает их намерения на будущее…».
Еще более пессимистично отреагировал на новость Арзи Осман: «Я думаю, это только начало», — грустно размышляет он в своем доме в Канчеире. «Но что мы можем поделать? — спрашивает он. — Власти могут делать то, что им заблагорассудится. Будем надеяться, что события 1944 года не повторятся. Очень жаль, мы упустили свою возможность. В киевских акциях протеста мы увидели свет в конце туннеля, возможность стать частью Европы и быть услышанными. Теперь этот свет погас», — грустно заключает Арзи.
