Россия проснулась

Две страны с особым вниманием следят за развалом украинского государства и обострением разжигаемого Москвой кризиса. Речь идет о Молдавии и Грузии, которые решили пойти по пути сближения с Европейским Союзом и разорвать связывавшие их с Россией цепи прошлого. Находившийся 6 мая в Париже спикер грузинского парламента Давид Усупашвили рассказывает le Monde о страхах его страны по поводу нового внешнеполитического курса России в ее ближнем зарубежье.

Le Monde: Вы прибыли в Париж из Молдавии, которая, как и Грузия, испытывает немалое беспокойство из-за обострившегося украинского кризиса...

Давид Усупашвили: Судьбы наших стран тесно связаны. Молдавия и Грузия — это единственные из шести стран программы Восточного партнерства Европейского Союза, которые продолжают продвигаться вперед и собираются подписать соглашение об ассоциации. Однако российская власть стремится помешать сделать это всем соседним государствам. Поэтому развитие событий на Украине вызывает у нас серьезное беспокойство.

Молдавии по-прежнему приходится иметь дело с неустойчивой ситуацией в Приднестровье. Она не знает, что и когда ее ждет. В нашем случае Россия уже разыграла карты Абхазии и Южной Осетии. В Грузии нет массового народного движения противников ЕС. По данным последнего опроса, 65% людей твердо выступают за европейскую интеграцию, тогда как Евразийский союз поддерживают всего 16%.

— Как бы то ни было, в общественном пространстве ощущается воздействие сил, которые не лучшим образом настроены по отношению к ЕС, например, влиятельной православной церкви...

— Речь идет главным образом о появлении пророссийских НКО, которые выражают сомнения насчет сближения Грузии с НАТО. На Пушкинской площади в Тбилиси собрались несколько десятков демонстрантов, которые заявили, что нам нужно мириться с Россией, что НАТО нас бросит. Тем не менее, все представленные в парламенте политические силы поддерживают европейскую интеграцию и движение в НАТО. Церковь же — это второе по влиянию действующее лицо после государственных ведомств. Говорить о том, что она против европейской интеграции, было бы ошибкой. Ее лидеры и сам патриарх считают, что европейская культура близка к нашей.

В то же время нужно отметить искреннее беспокойство по поводу новой проблематики в сфере прав человека. В Частности это касается однополых браков и всего, что может стать первым шагом в этом направлении. Церковь стремится сохранить нравственный облик общества, и поэтому сопротивление с ее стороны было предсказуемым. Более 90% грузин говорят, что патриарх пользуется в их глазах наибольшим доверием.

— Вы сказали, что Россия уже разыграла карты Южной Осетии и Абхазии. Но разве не может она пойти еще дальше?

— Аннексию этих республик действительно исключать нельзя. Но в случае Абхазии это маловероятно: Россия натолкнулась бы на ожесточенное сопротивление абхазов, для которых провозглашенная в 2008 году независимость была окончательной. В Южной Осетии все было скорее тактическим ходом. Россия еще может пустить в ход эту карту, потому что Осетия является для нее чем-то вроде большой военной базы. Проведение в республике референдума о присоединении к России означало бы начало направленной против Грузии масштабной операции Москвы. Однако на фоне обострения конфликта на Украине сомневаюсь, что у нее есть для того необходимые возможности. Надеюсь, что международное давление и выверенная политика грузинского правительства смогут предотвратить этот сценарий.

Не думаю, что в России предвидели развитие событий на Украине. Москва хотела сохранить страну в зоне влияния с помощью Януковича, а не рушить украинское государство. Она определенно недооценила упорство и решительность Майдана. Сегодня наиболее подходящее слово для описания ситуации — это «неопределенность». В уравнении столько неизвестных и переменных, что делать какие-то прогнозы просто невозможно. Но это лишь подчеркивает важность стоящей перед нами задачи: европейская интеграция и движение в НАТО в кратчайшие сроки.

Тем не менее, мы должны помнить об уроках 2008 года: саммит НАТО в Бухаресте и война против России. Мы пытаемся не повторить этого, избежать ненужных жертв и неоправданного риска.

— Министр обороны Ираклий Аласания недавно обратился к Вашингтону с просьбой разместить в Грузии силы НАТО. Разве это не тот самый «неоправданный риск»?

— Речь шла о том, чтобы подчеркнуть нашу долгосрочную задачу по вступлению в НАТО. Не думаю, что имел в виду что-то другое. Мы были бы очень рады, если бы завтра с утра нам сообщили, что нас приняли. Расширение альянса пойдет на пользу Грузии и НАТО, но не должно восприниматься как объявление войны России.

— Но вы же знаете, какую неприязнь на грани паранойи испытывает к НАТО Москва...

— Паранойя относится ко многим вещам, не только к НАТО. Она нацелена на все, что мешает России утвердить свой контроль на постсоветском пространстве, будь то ЕС, США, Китай, чей-то нейтралитет и т.д.

— Как вы оцениваете подъем националистических настроений у российских лидеров за последние два месяца?

— Старая Россия проснулась. У нас не поняли один очень важный момент: российское руководство и большая часть населения считают, что сильная Россия — это великая Россия. Так выглядит концепция развития. Они полагают, что Россия достаточно сильна для расширения, продвижения своих границ. Это логично, если принять во внимание политику с 2000 года, когда к власти пришел Путин со своими сторонниками. Для них самой большой геополитической катастрофой ХХ века стал распад Советского Союза, а не Вторая мировая война или большевизм.

Все это создает проблему не только для Грузии, Украины и Армении, но и для Европейского Союза. Вмешательство России в судьбу Украины — это удар по ЕС. Если бы Евросоюз действительно был единым, то у России появился бы серьезный соперник. Если ЕС разваливатся на части, Россия знает, как ей нужно действовать, с каждым государством в отдельности, с Францией или Литвой. Мы видим, что российская пропаганда прекрасно работает. Существует довольно популярное мировоззрение о сосуществовании с Россией, свойственное в первую очередь тем, кто враждебно настроен к любому расширению ЕС. В таком представлении государства к востоку от европейских границ представляют собой дикое пространство, где устраивают беспорядки не приученные к дисциплине народы. И России нужно о них позаботиться. В обмен Россия дает гарантии поставок ресурсов и открывает возможности для ведения бизнеса.

— Теперь, если можно, несколько слов о внутренней ситуации в Грузии. Существуют серьезные подозрения насчет политической и судебной вендетты против высокопоставленных представителей партии бывшего президента Михаила Саакашвили «Единое национальное движение»...

— За полтора года нам так и не удалось решить эту проблему. Грузины были бы рады, если бы начатые расследования проводились эффективнее, если бы обвиняемые несли ответ перед судом. Но все это лишь породило ненужный шум как в самой Грузии, так и за пределами страны. Одно следствие породило другие. Сегодня нет никаких сомнений в том, что системные проблемы [при президенте Саакашвили] существовали не только в тюрьмах, но и других сферах: это касается перераспределения активов, полученных друзьями выгодных контрактов, использования бюджетных ресурсов. Взять хотя бы обвинения против мэра Тбилиси Гиги Угулавы. Речь идет о 30 миллионах долларов, которые были изъяты из городского бюджета за три-четыре месяца до парламентских выборов 2012 года. Мэр был вторым или третьим лицом в Едином национальном движении.

— Но разве требование от Саакашвили дать показания не подпитывает идею о мщении через суд?

— Саакашвили вызвали свидетелем. Его самого ни в чем не обвиняют, против него не было начато следствие. В прокуратуре хотят, чтобы он дал показания по нескольким делам. Однако Саакашвили, СМИ и народ сразу же посчитали, что все это направлено против него. Никому и в голову не приходит, что он может быть просто невиновным свидетелем. Это относится, например, делу о смерти молодого банкира Сандро Гирвилиани в 2006 году, по которому Европейский суд по правам человека сурово отозвался о действиях Грузии. Саакашвили же тогда объявил амнистию убийцам.

— Как вы оцениваете влияние миллиардера Бидзины Иванишвили после ухода с поста премьер-министра?

— Ровно год назад он заявил, что уйдет после президентских выборов. До самого последнего дня я пытался отговорить его, потому что он нужен нам. Без него сложно было представить себе будущее коалиции «Грузинская мечта», которую сформировали шесть партий.

После его ухода мы поддерживаем контакт. Я неоднократно встречался с ним, мы разговаривали один-два раза в месяц. Иногда я обращаюсь к нему за советом, а иногда он консультируется со мной по поводу своей некоммерческой организации. Он сказал, что разочарован новым президентом. Но он стал частью гражданского общества именно ради свободы слова. Все, что он делал, было необычным и удивительным. Он хочет подтолкнуть граждан к более активной роли в жизни страны.