Анатолий Лейрих с его старомодными очками и слегка закрученными усами, выглядит почти как гоголевский персонаж, недостает только часов на цепочке. Впрочем, после того, что он и его консорциум «ИНТРАЛЛ» пережили в Польше, с героями Гоголя его сближает еще одно: нелюбовь к польским элитам. «У вас уже 25 лет есть свободный рынок, но ваши политики и чиновники продолжают соревноваться в своей неприязни к россиянам. Неважно, что ты хочешь в Польше сделать, сколько денег инвестировать. Ты из России, значит, тебе здесь не рады», — говорит Лейрих.
Уже несколько лет глава «ИНТРАЛЛа» составляет для себя список российских инвестиций, которые сорвались из-за неблагожелательного отношения польских властей. В нем есть, например, владелец процветавшего тракторного завода, который расплатился за изгнание из Польши сердечным приступом и смертью. Есть обанкротившийся польский производитель труб, фирму которого не хотел покупать никто, кроме российского инвестора, но министерство госказначества в последний момент остановило приватизацию, поскольку ему не понравилось происхождение покупателя.
Однако номером один в списке Лейриха выступает он сам. Несколько лет назад он с треском провалился при попытке реанимировать автомобильный завод Daewoo в Люблине. Все шло как по маслу, пока польское правительство (покупатель выпускавшихся для армии автомобилей Honker) не ввело требование, чтобы поставщики военного сектора на 50% принадлежали польским владельцам. Одновременно компания Daewoo Motor Polska потребовала удвоить оплату за аренду завода в Люблине. У «ИНТРАЛЛа» был договор на восемь лет и юристы, которые признали эти действия неправомочными, однако прежде чем дело дошло до суда, польский банк аннулировал россиянам кредиты. «Я пытался разъяснить дело, искал поддержки у министров, воеводы, даже у любельского митрополита. В итоге нам пришлось объявить себя банкротами», — рассказывает с горечью Лейрих.
Почему? Бизнесмен описывает, как инженеров из Люблина начали вызывать на разговоры в Агентство внутренней безопасности. Ему было все ясно: дело в болезненной подозрительности к Москве. Российский инвестор — это шпион, в лучшем случае — марионетка Кремля. А сейчас, когда Варшава заняла четкую прокиевскую позицию, ситуация может обостриться еще больше. «В Польше российского капитала, в сущности, нет. И в ближайшее время эта ситуация не изменится», — полагает Лейрих. Он знает, что говорит. В конце концов он может похвастаться знакомством с Владимиром Путиным.
Российские промилле
За последние 25 лет иностранные инвесторы потратили в Польше около 600 миллиардов евро. Из этого россияне — меньше двух миллиардов. Цифры, как кажется, подтверждают звучащие из Москвы претензии. Но все ли объясняет эта статистика? Возможно, больше объяснит история российских попыток войти на польский банковский рынок. Они начались еще в 90-е, когда россиянин Давид Богатин с американским паспортом (и объявленный в США в розыск) открыл «Первый коммерческий банк Люблина». В свою очередь, совладельцем Гарантийно-попечительского банка (Bank Powierniczo-Gwarancyjny) был Сергей Гаврилов — человек, связанный с российскими спецслужбами и состоящий в дружбе с польскими политиками практически всех лагерей. После скандала, который разразился, когда стало известно о политических связях Гаврилова, Национальный банк Польши отозвал у BPG лицензию, а российские инвесторы еще долго держались в стороне от польского финансового сектора. В последние годы российский Сбербанк несколько раз подавал сигналы о том, что он был бы готов отправиться в Польшу за покупками, однако польские институты — Комиссия по финансовому надзору, национальный банк и министерство финансов прохладно отнеслись к планам связанного с самим Путиным банка.
«Польша действительно внимательно следит за российскими инвестициями, потому что россияне уже давно интересуются исключительно такими предприятиями, которые помимо финансовой выгоды могут обеспечить политическое влияние, например, крупнейшими сырьевыми и энергетическими компаниями, — разводит руки экс-министр госказначейства Миколай Будзановский (Mikolaj Budzanowski). — Вы слышали о каком-нибудь российском инвестиционном фонде, который бы открыл представительство в Варшаве и начал вкладывать средства в биотехнологии или интернет-компании? Я не слышал».
Два года назад Будзановский, будучи министром, вступил в борьбу за компанию Azoty Tarnów с Вячеславом Кантором — владельцем крупнейшего российского производителя минеральных удобрений, холдинга «Акрон». Кантор пытался взять польскую компанию под свой контроль. Он скупал ее акции на варшавской бирже, однако его планы спутало вмешательство государства: компанию Azoty от недружественного захвата спасло резкое увеличение капитала. Владелец «Акрона» получил только 10% акций. Этого было мало. Кантор (также связанный с главным обитателем Кремля) обвинил польское руководство в дискриминации инвесторов из России и намекал, что в подтексте скрывался антисемитизм.
«Я не скрывал от Кантора, что я против этой сделки, но я привел конкретный повод, — объясняет Будзановский. — В договоре Польши с Газпромом прописана покупка 8,5 млрд кубометров газа до 2022 года. Азотные удобрения производятся как раз из природного газа. После покупки польского предприятия новый владелец мог бы получать газ напрямую из России, а мы остались бы с излишками дорогого и ненужно сырья».
Если посмотреть на список российских (в том числе нереализованных) инвестиций последних полутора десятка лет, действительно, оказывается, что почти в каждой речь шла о полезных ископаемых. Компания Azoty Tarnów, металлургический комбинат в Ченстохове, контролирующая польский отрезок газопровода «Ямал-Европа» польско-российская компания EuroPolGaz, автозаправки ЛУКОЙЛа, покупка конкурирующим с Газпромом НОВАТЭКом бизнеса по сбыту сжиженного углеводородного газа у Statoil. А ведь еще россияне хотели взять под свой контроль нефтеперерабатывающую компанию Lotos, а неофициально говорится, что они продолжают точить зубы на крупнейшего польского производителя горючего PKN Orlen и отечественного гиганта химической отрасли — компанию Ciech.
Сейчас Польское агентство иностранных инвестиций упоминает в списке крупнейших зарубежных инвесторов всего пять компаний из России, примерно столько же, сколько из Греции, Чехии или Словакии. Это Газпром (как совладелец EuroPolGaz); ЛУКОЙЛ, который предлагает польским водителям горючее на 115 автозаправках; «Экотон» — производитель оборудования для очистки сточных вод, который открыл свой отдел в городе Элк. В Ченстохове работает офис «Лаборатории Касперского» — российской компании, производящей, в частности, антивирусные компьютерные программы, в свою очередь, в Кракове расположилось польское представительство компании Luxoft Дмитрия Лощинина, которая занимается программным обеспечением. Есть еще конечно, холдинг «Русский Стандарт» Рустама Тарико, который недавно купил польско-американского производителя алкогольных напитков — концерн CEDC, владеющего такими марками, как Zubrówka, Absolwent и Soplica.
О низкой интенсивности польско-российских экономических контактов свидетельствуют также данные Национального банка Польши, который ежегодно подсчитывает, в частности, объем заграничных инвестиций в Польше. В 2012 году из России к нам пришло менее 20 миллионов евро, в два раза меньше, чем, например, из Чехии. Данные Нацбанка одновременно показывают, что богатые россияне, которые сорят частными деньгами по всей Европе, обходят Польшу стороной.
«Где бы они потратили у нас свои миллионы? — смеется Эрнест Вычишкевич (Ernest Wyciszkiewicz) из Центра польско-российского диалога и согласия — государственного аналитического центра, занимающегося изучением отношений между нашими странами. — В Закопане? Варшаве? Кракове?»
Лондонские апартаменты, шотландские замки, виллы на Лазурном берегу, испанские гостиницы или даже чешские курорты подходят на эту роль гораздо лучше. Чехи вообще могли бы научить поляков, как эффективно привлечь к себе инвесторов из России. В Чехии работает примерно 15 тысяч российских компаний. Богатые россияне покупают гостиницы в Праге и Карловых Варах, а в Москве работает несколько сетей ресторанов с входящей в моду чешской кухней и чешским пивом. Чехи сделали ставку на рекламу своей страны и своей культуры.
«А мы продолжаем жить в убежденности, что раз Россия важна для Польши, значит и Польша важна для России. Но это заблуждение, — отмечает Вычишкевич. — Если в Москве нет сейчас ни одного настоящего польского ресторана, то как можно рассчитывать, что россияне увидят у нас что-нибудь другое помимо газопроводов?»
А, может быть, не стоит завидовать чехам? Уровень коррупции у них гораздо выше нашего, и они сами иногда признаются, что обязаны этим разгулу российской мафии.
Три страшилки
«В 2010 году перед визитом президента Медведева мы вместе с группой сотрудников Польской академии наук подготовили презентацию для бизнесменов, которые должны были его сопровождать. Мы демонстрировали в ней тысячи малых и средних компаний, как самый главный козырь нашей экономики, — вспоминает Станислав Чосек (Stanisław Ciosek), многолетний посол Польши в Москве. — Мы рассчитывали, что польские фирмы завяжут торговые контакты с Россией. Однако за несколько дней до визита нам сообщили, что встречи с бизнесменами не будет. С президентом в Польшу ехали только люди из Газпрома, Роснефти и ЛУКОЙЛа.
Газ и нефть, нефть и газ. И иногда другие ископаемые. Как говорит Чосек, три главные страшилки, которые ассоциируются у поляков с угрозой сырьевого шантажа со стороны Москвы. «Сложно ожидать от государства, которое получает почти три четверти бюджетных средств от экспорта сырья, чтобы оно оставило такую важную сферу невидимой руке рынка, — говорит экс-посол. — Между тем можно и нужно требовать от российских партнеров, чтобы они не пользовались этим сырьем, как пистолетом».
В 2013 году тысяча кубометров газа обходилась Литве примерно в 516 долларов, Польша платила не намного меньше — 480 долларов. Латвия — от 360 до 440 долларов. В то же время Берлин платил за тысячу кубометров газа всего 400 долларов. Сложно найти более красноречивый сигнал того, что Москва не только зарабатывает на своих энергоресурсах, но и использует их в политических целях. Это прекрасно известно западным концернам, которые строят отношения с Россией по принципу обмена заложниками. Американский Exxon, например, инвестировал в месторождения российской нефти лишь тогда, когда Роснефть купила американские сланцы, дав Вашингтону шанс на реакцию в случае внезапной отмены Кремлем благоприятного климата для иностранных инвестиций. Однако Варшаве, в отличие от Вашингтона, торговаться нечем. Когда несколько лет назад Министерство обороны покупало у России пять вертолетов, оно хотело добиться в ответ заключения контракта польского ВПК с российской стороной. «Но оказалось, что Кремль зажег для всех закупок вооружений в Польше красный свет», — рассказывает сотрудник Министерства обороны, пожелавший сохранить анонимность.
Как уверяет Миколай Будзановский, российские инвестиции без политического подтекста встречали бы в Варшаве с распростертыми объятиями, как это было с американским ретейлером Amazon, немецкой компанией Volkswagen или корейской LG. Загвоздка только в том, что российская экономика может пока предложить миру в основном сырье и не скрывает, что без колебаний будет использовать его в политических играх.
