Невидимый кризис беженцев на Украине

Здесь, в Киеве, бежавшие с востока Украины беженцы незаметны. Их невозможно увидеть на улицах. Они не живут в ооновских палатках, не стоят в очередях за бесплатной едой. Они похожи на всех остальных. По закону они вообще не существуют — ведь невозможно быть беженцем в собственной стране.

Но в результате беспорядков, охвативших Украину несколько месяцев тому назад, тысячи украинцев покинули свои дома. Недавно я встретился с одной из них, 28-летней Евгенией. Встреча состоялась в многолюдном кафе в оживленном центре Киева, который почти полностью вернулся к нормальной жизни после революции. И тем не менее, Евгения понизила голос и оглянулась по сторонам, когда начала рассказывать мне о том, как бежала из своего родного Мариуполя, находящегося в мятежной Донецкой области. (Евгения попросила не называть ее фамилию, поскольку мать женщины по-прежнему живет в Мариуполе.)

«Я очень хочу вернуться назад, но они убьют меня, — сказала она. — Такие люди, как я, все время исчезают. Я даже видела, как парни остановили машину и похитили проукраинских активистов прямо посреди улицы».

Количество погибших на востоке Украины, где происходит основная часть боевых действий, перевалило за 200 человек. Таким образом, это на сегодня самый жестокий кризис на Украине со времен Второй мировой войны. Количество внутренних беженцев также продолжает быстро увеличиваться. Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев (UNHCR) сообщает, что в результате кризиса места своего проживания покинули примерно 10000 человек. В основном это люди из Крыма, и почти треть из них — дети. Украинские активисты в Донецке говорят, что счет внутренних беженцев из их области идет на тысячи, но их труднее посчитать, так как в отличие от крымчан, внутренним беженцам не нужно пересекать границу.

Украинцы покидают свои дома по разным причинам, но все они связаны с напряженной и нестабильной политической ситуацией. «Люди в качестве причины называют страх перед преследованием по национальному признаку, из-за религиозных верований, а также из-за своей деятельности или профессии (когда речь идет о журналистах, правозащитниках и людях творческого труда). Другие говорят, что не могут больше заниматься своим бизнесом», — заявил журналистам в Женеве представитель UNHCR Адриан Эдвардс (Adrian Edwards).

Евгения столкнулась с тем, что не может больше заниматься семейным бизнесом после того, как Мариуполь в прошлом месяце захлестнула волна насилия. По национальности она русская, однако считает себя проукраинской активисткой. Когда 10 мая в бунтующий город вошла национальная гвардия, Евгения и другие местные жители оказывали ей содействие и помогали в организационных и тыловых вопросах.

Такая помощь была крайне необходима украинским солдатам. «Меня шокировало то, насколько дезорганизована и слабо подготовлена украинская армия, — сказала мне Евгения. — Мне даже приходилось приносить им карты города. В какой-то момент они просто хаотично разъезжали в своих бронетранспортерах по центру города, потому что потерялись».

В тот день в ходе противостояния между национальной гвардией и местными сепаратистами погибли восемь человек. Кто-то выследил машину Евгении, и вечером ей позвонил знакомый из местной милиции, потребовавший прекратить оказывать помощь украинским солдатам. Как и во многих других городах, милиция Мариуполя перешла на сторону сепаратистов. По словам женщины, ее включили в список лиц, за которыми ведется наблюдение. Потом последовали угрозы. Вскоре Евгения навсегда закрыла свой бизнес, собрала чемоданы и уехала в Киев. Ее мать осталась в Мариуполе.

«Я счастлива, я в безопасности, но я чувствую себя сбитой с толку, — говорит Евгения. — Мне повезло, потому что мои знакомые разрешили мне пока пожить у них».

Украинский парламент принял ряд мер, чтобы беженцы могли пользоваться основными социальными услугами и получили кров над головой. Например, новый закон о правах перемещенных лиц помог тысячам беженцев из Крыма (подавляющее большинство из них крымские татары) поселиться в других районах Украины.

Но покинувшие восток Украины не могут обратиться к властям за помощью. Если Рада проголосует за закон, помогающий перемещенным лицам с Украины, это будет воспринято как знак того, что Киев навсегда утратил контроль над восточными областями страны.

Молодой проукраинский активист из Луганска Сергей участвовал в организации ряда митингов в поддержку революции на Майдане. (Сергей попросил не называть его фамилию из соображений безопасности.) В марте он помогал снабжать воевавшую с пророссийскими мятежниками украинскую армию продовольствием и военной экипировкой. Угрозы расправы стали для него частью повседневной жизни. Но 6 апреля, когда сепаратисты захватили здание местного управления службы безопасности и запас хранившегося внутри стрелкового оружия, он с остальными активистами решил, что пришло время выбираться из города. Сергей собрал ночью вещи, попрощался с родителями и поехал через всю страну во Львов. Друзья нашли ему место, где можно было остановиться.

«Я не жду никакой помощи от власти, — сказал Сергей. — Власть слишком слаба, ей приходится полагаться на нас, обычных активистов, которые обеспечивают армию продовольствием, пуленепробиваемыми жилетами и приборами ночного видения. Я сомневаюсь, что у нее есть дополнительные ресурсы для нас, беженцев». Сейчас он помогает другим людям уезжать из Луганска.

59-летняя беженка из Мариуполя Виктория Кириллова не намерена возвращаться. Долгие месяцы прохожие грозили ей смертью и всячески запугивали за то, что она носила желто-синюю ленту под цвет украинского флага. Женщина не вытерпела, покинула свой дом и переехала к дочери в Киев. «Они там действительно верят российской пропаганде, что люди в революционной Украине - фашисты», — сказала она мне.

Кириллова, которая родом из Донецка, уверяет меня, что во враждебности между восточной Украиной и остальной частью страны нет ничего нового, что она существовала с тех пор, как Украина обрела независимость от Советского Союза в 1991 году. «Посещение моих родственников в том регионе - это сейчас как поездка в другую страну», — говорит она.

Конечно, большинство жителей восточной Украины остаются там, где живут. В Славянске, где идут самые напряженные бои между сепаратистами и украинской армией, с каждым днем все больше местных жителей попадает под перекрестный огонь. Многие местные журналисты и жители подтверждают, что повстанцы никому не разрешают покидать город — по крайней мере, если не получат взятку.

У большинства жителей восточной Украины, с которыми мне удалось поговорить, нет никаких иллюзий по поводу скорейшего возвращения домой. Они считают, что пройдут месяцы, прежде чем украинская армия восстановит там свой контроль. Но они не думают, что сепаратисты победят.