Красный луч, Украина — Они были раздражены и готовы стрелять. По их словам, им было «нечего терять» после того, как двумя часами ранее в перестрелке с украинскими пограничниками погибли двое их товарищей. Большой плакат рядом с баррикадами указывал на то, что за ними начинается Луганская народная республика, одно из самопровозглашенных сепаратистских государств, которые сейчас отчаянно борются за выживание на востоке Украины, недалеко от российской границы.
Контрольно-пропускной пункт был установлен в Красном Луче, небольшом шахтерском городке, находящемся менее чем в 30 километрах от границы, и его охраняли мрачные ополченцы, некоторые из которых признались, что прежде они были офицерами секретных служб. Мы заранее знали, что в ходе нашей поездки по восточным областям страны преодолеть этот пост будет сложнее всего.
Несколько мужчин подошли к машине, и один из них направил дуло своей винтовки на нас. Они проверили наши документы и аккредитацию. Я и двое моих коллег получили удостоверения журналистов в Донецкой народной республике, расположенной по соседству, поэтому они сначала нас пропустили. Но потом что-то заставило их передумать. Спустя несколько минут после того, как они позволили нам проехать через ККП, нас обогнала черная Toyota Camry и перекрыла нам дорогу, заставив нас остановиться. К нам подбежал ополченец в черных штанах и прокричал, что мы должны перестать пользоваться мобильными телефонами.
«Я буду стрелять, мне терять нечего», — сказал он.
Ополченцы просмотрели фотографии на наших мобильных телефонах и камерах Стэнли Грина (Stanley Greene), известного военного фотографа, который ехал с нами.
Напряжение нарастало. Нам сказали, что мы прибыли в Луганскую область в самый неудачный момент.
Нас заставили развернуть машину и ехать обратно к КПП, где рассерженные следователи стали расспрашивать нас о том, как мы провели этот день. «Все, думаю, вы приехали», — сказал командующий ополченцами, грузный мужчина с красным лицом. Очевидно, он имел в виду, что наше путешествие окончено, что было для нас чрезвычайно плохой новостью. Он позвонил кому-то по телефону, после чего было принято решение доставить нас в «коробку», что, как мы поняли, означало штаб-квартиру ополченцев в городе Антрацит. Это были еще более неприятные новости: мы знали, что местные ополченцы накануне задержали четверых членов наблюдательной миссии ОБСЕ.
Вооруженный мужчина с черной маской на лице сел в нашу машину, а другой автомобиль с вооруженными ополченцами ехал впереди, увлекая нас все дальше в ничейные земли, где на каждом КПП каждые несколько километров нас встречали ополченцы в форме. Человек, севший к нам в машину, поговорил по телефону со своим командиром. «Попались», — сказал он и потребовал, чтобы мы отдали ему наши сотовые телефоны.
Его звали Александр, в руках у него была винтовка, но выражение глаз, которое можно было уловить сквозь маску, было вполне дружелюбным. Он старался всячески успокоить нас. Он сказал, что с нами все будет в порядке, что мы вернемся в Донецк сегодня же. Он даже пригласил нас приехать в Луганскую область, когда закончится война, и пообещал взять нас с собой в лес за грибами.
Сейчас кажется, что тот день остался далеко в прошлом. Ранее в субботу украинские пограничники привезли четверых своих солдат, получивших ранения, из Луганска в больницу Амвросиевки. У здания больницы подполковник украинской армии Василий Полевой объяснил, что бой в субботу утром стал продолжением предыдущих попыток луганских ополченцев укрепить контроль над этим регионом. «В этом районе вдоль границы насчитывается множество горячих точек», — добавил он.
Поездка из Красного Луча в Антрацит длилась 30 минут, но нам показалось, что она гораздо длиннее, потому что мы ехали по коридору под абсолютным контролем ополченцев — или русских. На каждом КПП наши сопровождающие махали другим членам ополчения, расположившимся на баррикадах, как старым знакомым. А баррикады, сложенные из мешков с песком и шин украшали флаги Луганской народной республики, флаги Сил обороны Донбасса и различные плакаты. На вершине одной из этих баррикад, сложенной из шин, был плакат, на котором было написано просто: «Шахты». Антрацит — это небольшой шахтерский городок.
Группа местных жителей собралась в парке по одну сторону от дороги. Было непонятно, ждали ли они чего-то или вышли на акцию протеста. Остальные улицы города выглядели пустынными. На парковке перед штаб-квартирой «Коробки» стояли как гражданские, так и военные автомобили. Вокруг нее ходили около десятка ополченцев, в том числе женщина в военной форме с ярко рыжими волосами. Когда мы увидели матрацы и подушки, уложенные на окнах забаррикадированного здания, мы спросили себя, сколько может продлиться наше заточение и были ли в этом здании другие узники.
Человеком, который принимал решения, оказался седой казачий атаман в традиционной папахе. Он немедленно решил отпустить нас и попросил своих подчиненных проводить нас до ближайшего КПП. Наш конвоир Александр посмотрел на меня: «Я же говорил, что мы не кровожадные варвары, какими нас пытаются представить».
Пока мы возвращались по укрепленным дорогам сепаратистской Луганской народной республики обратно в Донецк, столицу Донецкой народной республики, мы не увидели ни единого украинского флага — никаких признаков присутствия украинцев.
